– Прекрасно – подумал Гоша, – я хорошо знаю Петю Сидорова! Но неужели ради встречи с ним я приехал сюда срочно-обморочно? Петя обыкновенный болтун, недалекий и нерукопожатный для своих же коллег. Странно, что он оказался во властных структурах, но это выборы! Среди выборных иногда встречаются такие пустышки. Не сказано, сколько? Задание не точное, оплата не обозначена! Странно. Такого раньше не было. Инструкции всегда были четкими и понятными. Ладно, будем посмотреть. Гоша спрятал электронный носитель. Отключил ноутбук. Лег спать. Ему приснился кошмарный сон. Его деньги тонули в океане! Его кровные! Он так долго копил! Брался за любую работу! Рисковал жизнью! И его деньги тонули в океане! Он плавал, собирал их, целовал, а они превращались в некий аморфный материал, о котором в приличном обществе вслух не говорят. Он кричал от возмущения и ужаса! Проснулся в четыре утра с головной болью. Хотел принять душ, заказал пиццу и минералку. Гоша не пил. Только, когда встречался с кем-либо, чтобы разговорить, чтобы легче вступить в контакт. И вот она! Российская действительность! Друзья заплатили за его номер десять тысяч рублей! За одни сутки десять тысяч! И что же? В четыре утра нет горячей воды! А ледяной душ в его привычки не входил, тем более в марте в Питере! Умылся, помыл кисти рук, закутался в одеяло. Принесли пиццу и минеральную воду. Покушал и успокоился. Снова задремал. Встреча в «Лягушатнике» на Невском назначена на 20 часов. Можно хорошо выспаться и отдохнуть. Кафе имело другое название, в шестидесятые годы двадцатого века его родители часто встречались в этом кафе со своими друзьями. И они называли это кафе «Лягушатник», а почему? Уже никто не помнил. В Питере прошла их юность. В Питере остались друзья. В Америке друзей не появилось. Такого же цвета волосы, такая же улыбка Максим проснулся от боли. Открыл глаза: темно. Он лежал на удобной кровати. Сжал и разжал кулаки, пошевелил ногами. Удовлетворенно вздохнул: органы функционируют нормально, но почему-то на голове нет волос. Зачем его подстригли под ноль? И что за шрам на лысом черепе? Очень болезненный шрам. Он попытался встать, но с первого раза не смог от боли и от слабости. Непроизвольно вырывался слабый стон, слезились глаза. Не нашёл выключатель, чтобы включить свет, не нашел окно. Он помнил, что бежал по улице, его сбила машина. Он в больнице? В отдельной палате? Кто будет платить? Никаких денег не хватит! Он уже здоров, где врач? Пусть выписывает домой! Где дверь? Темно. Нет окна, нет двери. Он присел на кровать, позвал. Хотел крикнуть громко, но получилось тихо: – Медсестра? Хозяюшка? Кто-нибудь! Отзовитесь! Само собой включилось освещение. Он с удивлением увидел, что в комнате нет окна и двери. Зря он бродил в темноте, ощупывал стены. Нет лампы, но откуда же тогда свет? Какая-то частная больница? Ему такое лечение не по карману! Кто его сюда определил? Стена раздвинулась, вошли пожилой мужчина и молодая женщина, похожая на его Таню. Мужчина присел на стул, прищурился, рассматривая его, словно букашку под микроскопом. Девушка улыбалась, стояла рядом. У нее волосы цвета спелой пшеницы, такие же ямочки на щеках, когда улыбается! Она похожа на Таню, но постарше ее. – Как чувствуете себя, Максим? – спросил мужчина. – Спасибо, хорошо. Это вы меня залатали, – он показал на шрам на лысом черепе, – а волосы зачем? – Волосы отрастут. Не только череп, у вас была повреждена грудная клетка, мы вытащили вас с того света. – Благодарю! Сколько я должен заплатить? – Ваши родственники всё оплатили. – Бабушка? – удивился Максим, – не понимая, откуда у бабушки столько денег? – Я все оплатила, я ваша родственница, – сказала девушка, – меня зовут Марина. – Простите, что-то не припоминаю. Кто вы? Я вам все верну! Какое число? Надо позвонить на работу, сказать, что я в больнице. И я уже вполне здоров. Вы можете меня выписать. Где мои одежки? – Тебе будет трудно с ним, – покачал головой мужчина, обращаясь к Марине, – лучше бы оставить его на пару недель для реабилитации. Он ещё слаб и сразу столько информации. Будет трудно тебе и ему. – Что будет трудно? Я уже прекрасно стою на ногах. Большое спасибо, что вылечили, мне пора домой. Максим встал и прошёл перед ними по палате. – Где одежки? – Марина подошла к стене, открыла её, словно это был шкаф, подала Максиму его одежки, но не было куртки. – А куртка? Все-таки март на дворе! Холодно! – Сейчас лето, – ответила Марина, – ваша куртка у меня дома. Сейчас мы поедем ко мне домой. Вы пару недель поживете у меня. Вам нужна реабилитация. Операция была очень сложной. Надо, чтобы ещё какое-то время вас наблюдали врачи. – Почему у вас? Я хочу домой! Почему лето? А как же моя работа? Моя жена? Таня должна была родить сына. Я волнуюсь за неё. – Байков-младший сейчас в Санкт-Петербурге, его назвали Сергеем. Вы же так хотели его назвать? – У меня родился сын! Я хочу увидеть его! А Таня? Бабушка? Зайка? Я хочу позвонить домой, где телефон? – К сожалению, нет связи. Не волнуйтесь, все ваши родственники живы и здоровы. – Неужели в больнице нет телефона? Я хочу позвонить домой, на работу! И почему вы все время говорите, что вы моя родственница? Я не знаю вас! Кто вы? – Я ваша прапрапрапраправнучка, – улыбнулась Марина, – вы находитесь в 2222 году. А ваши жена, сын, сестра и бабушка, коллеги остались в 2023 году. Я видела, как вас сбила машина. И хотя я не имею права вмешиваться, но я забрала вас, доставила сюда вовремя, иначе вы бы погибли. Вы поучили травму, несовместимую с жизнью. В вашем времени вас бы не смогли спасти. Максим молча смотрел на нее, на врача. Им овладело сомнение, в какой он больнице? Не в психиатрической? Взял одежки, обернулся по сторонам, где бы переодеться? Они вышли. Он, оставшись один, торопливо переоделся. Голова болела, кружилась. Захотелось проснуться у себя дома, очнуться от непонятного сна, но это был не сон. Одевшись, постучал в стену. Открылась противоположная стена. Марина пошла впереди, он за ней по коридору. Нет Москвы, нет Санкт-Петербурга, есть один город – Ладно, я оказался в будущем, – говорил Максим то ли сам себе, то ли Марине, покорно шествуя за ней, – но город-то мой? Санкт-Петербург? – Нет Москвы, нет Санкт-Петербурга, – ответила Марина, – есть один большой город, объединивший оба города. А мой дом находится за городом. Его построил мой отец, ваш потомок, он сейчас в дальней командировке. Кстати, он тоже работает в «Заслоне». Максим с облегчением вздохнул, если есть «Заслон», то он уж как-нибудь и сам вернется домой. Только бы выбраться из этой странной больницы. Они долго шли по чистому, хорошо освещенному и совершенно безлюдному коридору. Вышли на улицу. Максим на минуту остановился, яркое солнце слепило глаза, на высоком голубом небе нет ни одного облачка. На Питер с его низким нависшим небом не похоже. Машина Марины напоминала кабинку лифта с открытым верхом. Они вертикально взлетели, поднялись высоко. Верх кабинки затянулся прозрачным стеклом. – Не понял, – сказал Максим, – как эта штука летает? Почему нет никаких кнопок? Хотя бы рычаг управления? На каком топливе? – Это же ваш двигатель, – улыбнулась Марина, – вернее, одна из его современных модификаций. Электромагнитный двигатель без отброса массы. Впервые создали его вы. Испытывали на боевом самолете «Ястреб» в 2023 году. Сейчас двигатель запущен в массовое производство, хотя стоит все же дорого. Не всякому под силу. Но мне без него никак. Я постоянно проживаю за городом. Люблю свой дом, не хочу переезжать в город. – Вы позволите мне получше изучить двигатель, когда приземлимся? – В моем гараже есть еще одна такая же машина. Эту, пожалуйста, не надо, чтобы не сломать. А та старенькая, но двигатель такой же. Максим, не надо долго смотреть вниз, лучше присядьте, а то голова закружится. Максим с удивлением смотрел вниз. Огромные полусферы размером с двадцатиэтажный дом. Люди идут из одной полусферы в другую, словно муравьи по муравьиной тропе. Нет привычного городского ландшафта. – Где же дома? – спросил он у Марины, – машины, деревья, скверы и площади? Где же город? – Там, – ответила Марина, – под сферами и полусферами остались больница и весь город. – Не понял, а как же солнце и луна? Воздух? – Об этом давно позаботились специалисты «Заслона». Там и солнце ярче настоящего, и луна красивее, воздух чище, чем здесь. Там всегда лето. Там всегда чистое голубое небо. Но мне нравится за городом. В вашем времени кое-кто нарушил конвенцию ООН, запрещающую использование погоды и климата в качестве оружия. Я понимаю, что жить под искусственным солнцем многим кажется не лучшим вариантом. Сферами и полусферами сейчас в целях безопасности закрыты все города. Мы уже давно привыкли к искусственным условиям. Ураганные ветры были такой силы, что наносили ущерб, равный взрыву атомной бомбы. – А как же мелкие города, деревни? – Их нет. Вернее, есть люди, проживающие нелегально в лесах, в горах. Мы называем их лесные братья. Правительство тщетно пытается образумить их, переселить в города. Они не агрессивны, просто им нравится так жить. Там часто встречаются люди, которых в ваше время называли творческой интеллигенцией, они не могут жить в социуме. То есть могут, но им трудно. Они просят книги и медикаменты, мы посылаем им. Чем они живут, как? Я не знаю. Меня это не интересует. У меня своя работа. – Какая работа? – Я защищалась по фрактальности пространства-времени. Мы разрабатываем то, что вы называете машиной времени, но пользоваться не имеем права. Я нарушила все законы, когда отправилась на ваши поиски в Санкт-Петербург. А то, что вы лежали на тротуаре с проломленной головой, было для меня неожиданностью. Само провидение вмешалось! Я успела! Иначе потеря крови, переохлаждение… – Значит, вы отправились в мое время специально для встречи со мной? –Да. Вот и мой дом. Папа в командировке. Мама и младшая сестра отдыхают в санатории. Я одна. Давайте сначала пообедаем и отдохнем, потом поговорим. Я отвечу на все ваши вопросы. – Но я не понимаю, каким образом вы управляете? Вы не нажимаете на кнопки, потому что их нет. Нет и рычагов. Где пульт управления? – В моей голове. Требуется очень сильное сосредоточение, сильная концентрация мысли, чтобы машина услышала и выполнила приказ. Они плавно приземлились на зеленой лужайке. Вошли в дом. Уютно и чисто, светло. Вкусно. У Максима было много вопросов, но усталость пересилила, он с удовлетворением осмотрел свою комнату. Есть окно, дверь, кушетка, стол и стул, шкаф в стене, книжные полки. Рука сама потянулась к книгам. Он сгреб сразу несколько книг, забрался с ногами в постель, прислонился к подушке спиной, начал просматривать книги, увлекся, долго читал научно-техническую литературу, потом уснул. Надо восстановить душевное равновесие Капризный март «осчастливил» Дон ветром и дождем. Голые ветки деревьев дрожали под порывами ветра, словно просили о помощи. Горожане прятались по домам. Ранним утром из Ростова выехала старенькая девятка темно-вишневого цвета. В багажнике удочки и прочие атрибуты рыбака, а также палатка и котелок. На заднем сиденье телогрейка – любимая одежка Трубникова, в которой он работал на даче. Телогрейка, непромокаемый плащ, всякая мелочь и даже турка для кофе. На душе у детектива скребли не кошки, а тигры. Обычно деловой и энергичный, он не предавался унынию, но сейчас затосковал. После смерти Липковича их дружная компания постепенно распалась. Дима Абатуров с женой и дочерью окончательно перебрался на пасеку к родителям жены, подружился с пчелами. А тут еще и Урбан оказался волей судьбы в Мариуполе. Он хирург, он нужен! Только детективное агентство Трубникова никому не нужно. Клиентов нет, работы нет, настроения нет. Захотелось побыть наедине с природой, отдохнуть, восстановить душевное равновесие. Он знал хорошие места для рыбалки, но сейчас мечтал забраться подальше от цивилизации, чтобы никто не мешал его уединению. Вставать с рассветом, варить уху в котелке, слушать птиц, смотреть на небо. Одно лишь смущало его: без подзарядки смартфон работать не сможет, а если дома вдруг что-то случится? Людмила все время порывается поехать в Севастополь к Юльке и внукам. Лучше бы они к нам. Он ехал, сам не зная, куда. Куда глаза глядят. Мечтал об отдыхе. Главное, чтобы рядом хоть лесополоса, хоть какой-то лесок был, чтобы хворост для костра, чтобы река, чтобы рыбка большая и маленькая. И никаких людей!