Прежняя жизнь Черноногих состояла из непрерывной цепи увлекательных, пусть и опасных, приключений, постоянных неожиданностей. Трудности борьбы за выживание не пугали никого. Трудности служили возбудителями жизненной энергии. Но резервация придавила краснокожего человека томительным прозябанием. Зачем нужна была жизнь, если правительство требовало от индейцев постоянно сидеть на одном месте? Зачем такая жизнь? Какая прелесть в постоянном бездействии? Мир индейцев рухнул. Всё пошатнулось и затянулось зловещей мглой. Черноногих толкали на «тропу белого человека». Белые миссионеры были щедры на всевозможные посулы, но при этом учили индейцев закону «белого Бога» и выражали отвращение не только к вере краснокожих, а также ко всем их привычкам. Христианские проповедники унижали индейцев на каждом шагу. С опытными и заслуженными воинами, великую мудрость которых племя уважало, белые люди поступали, как с несмышлёными ребятами. Индейских детей отправили в школу. Им остригли волосы – гордость каждого Черноногого. Велели переодеться в европейское платье, в котором индеец чувствовал себя, как чучело. Запретили раскрашивать лица. Пригрозили заковать в кандалы каждого, кто осмелится принять участие в Пляске Солнца. Почти в самом начале жизни в резервации открылась школа. В глазах Черноногих она тоже была символом власти белого человека, поэтому была встречена недоброжелательно не только родителями, но и детьми. В Черноногих говорило чувство протеста. Это было естественно. Однако отдельные люди племени давно уже начали понимать, что знания необходимы каждому человеку. Как-то раз я сидел возле реки с Серым Бизоном и к нам подошёл Три Орла. Он увидел наши грустные лица и сказал: – Дети мои, дети племени Черноногих. Послушайте, что я скажу вам. Вам не нужны знания белого человека для того, чтобы стать белым человеком. Но его знания нужны вам для того, чтобы понимать белого человека. Отныне все люди вынуждены жить бок о бок друг с другом. Мир сделался тесным. Чтобы выжить, теперь не требуется война. Уничтожить друг друга можно и без оружия. Взгляните на наш образ жизни: он тает на глазах. Почему? Потому, что мы не знаем белого человека, а он знает нас и может воздействовать на нас. Я уже стар, но вы молоды. Пойдите в школу и познайте то, что знают Бледнолицые. Тогда вы получите мощное оружие, которое по-настоящему послужит нашему племени… И я отправился вместе с Серым Бизоном в школу, построенную на территории резервации. За нами последовали и другие дети. Я учился хуже Серого Бизона, но всё же вскоре познал английский язык и легко мог говорить на нём. Серый Бизон учился быстрее меня, его ум живее реагировал на всё новое. Я ничуть не завидовал ему, ведь он был моим соплеменником, и его успехи были успехами нашего племени, значит, и моими тоже. Кроме чтения, письма и арифметики, нас, мальчиков, учили обрабатывать землю. Мужчины нашего племени никогда не стали бы копаться в земле – это было противно нашему мировоззрению. Мы тоже стыдились первоначально наших лопат. Когда кто-нибудь из взрослых воинов проходил мимо школьного огорода, где мы вскапывали грядки, мы отворачивались. Затем мы привыкли. Мы сказали себе: – Если этому надо обучиться, чтобы стать сильнее, мы обучимся этому. Мы готовы были одолеть любые знания, которые сделали бы нас могущественными и полезными нашим людям. Сегодня, преодолев много трудностей и унижений, я могу сказать с уверенностью – я прошёл дорогу испытания не зря. Если бы я не научился идти по дороге белых людей, я не смог бы рассказать в письменном виде о жизни нашего племени, о жизни Черноногих. Возможно, я не очень талантливый рассказчик, но я не смог бы сделать даже этого, если бы не учился в школе. История, рассказанная мною, вышла, быть может, не слишком увлекательная, но она правдивая, а это важнее. ДОПОЛНЕНИЯ от издателя ВРЕМЕНА ГОДА ПЛЕМЕНИ ЧЕРНОНОГИХ Индейцы делили год на два сезона – лето и зиму. Зима начиналась, как только выпадал снег. Именно снег был для Черноногих разделительной полосой между прошедшим годом и новым. Подсчитывая годы, индейцы подсчитывали число зим. Они так и говорили: «пять зим тому назад» или «я прожил семьдесят зим». Когда снег таял, наступало лето. Иногда снег таял позже, иногда раньше. Из-за этого лето могло быть длиннее или короче. Каждый сезон делился на месяцы. Названия каждого месяца могли меняться. Случалось, что одно и то же название у разных общин Черноногих относилось к двум различным месяцам. Ниже приведены разные варианты названий месяцев племени Черноногих. Октябрь – Когда Начинается Зима; Первая Большая Буря; Когда Листья Опадают. Ноябрь – Когда Начинается Зима; Когда Гуси Летят На Юг; Когда Дуют Сильные Ветры. Декабрь – Когда Замерзают Реки; Когда После Большой Бури Наступает Тишина. Январь – Когда Падает Тяжёлый Снег; Помогающий Кушать (из-за того, что морозы не позволяли охотиться и вынуждали людей быстрее съедать запасы еды). Февраль – Орлиный Месяц; Непредсказуемый Месяц; Много Больших Бурь; Большой Ветер; Короткий Месяц (Короткая Луна). Март – Гуси Возвращаются; Время Воспалённых Глаз (снежной слепоты). Апрель – Распускаются Листья; Последняя Снежная Буря (приносящая глубокий снег и опрокидывающая бизонов с заснеженных обрывистых берегов рек). Июнь – Зелёная Трава; Время Высокой Воды (половодье); Месяц Лягушек. Июль – Месяц Цветов; Месяц Грозы; Грозовая Луна. Август – Месяц Ягод; Месяц Магической Палатки. Сентябрь – Месяц Долгих Дождей; Месяц, Когда Ветер Сдувает Листву; Конец Лета. ИЗ ИСТОРИИ ПЛЕМЕНИ ЧЕРНОНОГИХ Черноногие были наиболее сильным народом на северных и западных равнинах. Они завоевали и подчинили себе территорию от подножия Скалистых Гор на западе до территории примерно в трёхстах километрах от Гор на востоке и от северных рукавов реки Миссури на юге до верхней части реки Саскачеван на севере. Другие племена из числа их союзников тоже иногда охотились на указанном участке земли и на территории Великих Равнин. Условия жизни на равнинах наделяли индейцев особыми чертами, которые сильно отличали их от лесных жителей. Лесные люди вели мирный образ жизни, полагаясь на собственный труд, добывали себе пропитание и одежду для семьи; летом они делали каноэ, а зимой перевозили на санях своё имущество. Равнинные же индейцы не пользовались каноэ, часто стояли на одном месте по много дней, передвигались и перевозили свой скарб с помощью лошадей и собак, летом и зимой таская с собой провизию и вещи. Они имели могучих врагов, из-за которых они пребывали в состоянии постоянного бдения и никогда не знали настоящего спокойствии в своих больших стойбищах. Обычаи всех равнинных племён весьма схожи между собой, поэтому, рассказывая о Черноногих, можно вполне иметь в виду и других. С раннего детства они приучались к оружию, чтобы вырасти хорошими воинами. Многие вели себя по-рыцарски, были готовы к любым подвигам. С младенчества они закалялись под резкими перепадами погоды. Черноногие – по настоящему выразительные люди, они высокие и мускулистые, с мужественными чертами, умными выражениями лиц, с большими чёрными глазами, с пронзительным взглядом, с прямыми крупными носами, с правильными белыми зубами. У них были чёрные волосы, очень длинные и прямые. Белые люди часто говорили, что индейцы были совершенно невозмутимы, что ничто не беспокоило их и ничто не отражалось на их лицах. На самом деле это больше показное, чем истинное. Дело в том, что на людях они старались показать, что ничто не может поколебать их, однако в кругу семьи или друзей любой индеец проявлял себя чувствительным к самым незначительным мелочам. После всех его стараний добыть что-либо на охоте или после иных забот, когда у него что-то не получалось, индеец просто говорил: – Это воля Великого Духа. Их основным занятием являлась охота, а не развлечения. Но и возможность охотиться у индейцев всегда была ограничена недостатком боеприпасов. Так что вся жизнь индейца, вместе со всеми её страстями и желаниями, была напряжённая. Коренные жители всех этих земель очень любили своих детей. Они не наказывали битьём своих детей за провинность. Если надо наказать ребёнка, родители выражали ему презрение, могли высмеять, но никогда не колотили. Дети вырастали с хорошим пониманием, что такое стыд. Один из первых белых людей, попавших на землю Черноногих, был Дэвид Томпсон. Он собирал и записывал истории из жизни Черноногих. Жил он у старого индейца по имени Саукамапи (Молодой Человек). Старик был очень высокий, широкий в плечах, с выразительными чертами, его волосы были седые и богатые, лоб высокий, нос выпуклый, на лице виднелись следы оспы. И всё же его облик казался мягким, а то и жалостным иногда. Хотя его походка отличалась твёрдостью, а на лошади он держался легко, он уже не ходил на охоту. Этим занимались его сыновья. История, рассказанная этим индейцем, относится к временам примерно 1730 года, когда Черноногие ещё не обзавелись лошадьми. Вот как звучит этот рассказ. «Черноногие всегда были пограничным племенем, на которое беспрестанно нападало племя Змей. Сами Змеи были очень многочисленным народом, даже если выступали без своих союзников. Черноногим приходилось отправлять гонцов за помощью. Мне было около шестнадцати лет. У нас было несколько ружей, но совсем мало боеприпасов, да и те остались в наших семьях для охоты. Нашим оружием были копья, в большинстве с металлическими наконечниками, а некоторые – с каменными, луки и колчаны со стрелами. Луки изготавливались из лиственницы. Длиной, если их поставить вертикально, они достигали подбородка. В колчане было пятьдесят стрел, из которых десять имели железные наконечники, остальные – каменные. Отец носил свой нож на груди, а топор держал за поясом. Так был вооружён мой отец. Остальные индейцы имели почти такое же оружие. У меня был лук со стрелами и нож, которыми я очень гордился. Черноногие стояли лагерем на равнине на северном берегу реки. Отряд был большой. Была воздвигнута Военная Палатка. Несколько дней прошло в разговорах, пиршествах и плясках. Вожди избрали военного вожака, и мы приготовились к выступлению. Вперёд выступили разведчики и обнаружили большой лагерь Змей на равнине близ Орлиных Холмов. Мы перебрались через реку на каноэ. Нас насчитывалось 350 воинов. Враги тоже выслали разведчиков и пошли на нас. Оба отряда были многочисленны. Мне показалось, что врагов было больше, чем нас. Они исполнили песни и танцы, после чего устроились на земле, поставив перед собой свои большие щиты. Мы поступили так же, но у нас было меньше щитов, поэтому за некоторыми приходилось укрываться сразу двум людям. Щиты врагов касались друг друга. Их луки не были такими длинными, как наши, но из лучшего дерева, и с обратной стороны луки были обтянуты бизоньими сухожилиями, что делало их значительно эластичнее, их стрелы летели далеко и свистели над нами, как ружейные пули. Наконечники стрел были из гладкого, чёрного, острого камня (кремень), который обязательно ломался при ударе о твёрдое. Наши стрелы с железными наконечниками не пробивали вражеские щиты, но застревали в них. С обеих сторон имелись раненые, но никто не упал на землю. Ночь положила конец сражению. Никто не снял ни единого скальпа. Великая хитрость прошлых войн, как и сегодняшних, заключалась в том, чтобы нападать и уничтожать маленькие лагеря из десяти или тридцати палаток, на которые большие стойбища дробились для ведения охоты. Я вырос, стал взрослым мужчиной, превратился в умелого и удачливого охотника. Мои родственники подыскали мне жену. Она была молодой и симпатичной. Мы нравились друг другу. Мы провели вместе одну зиму. Затем появились гонцы от наших союзников, прося нашей поддержки. К этому времени состояние дел обеих сторон заметно изменилось. У нас появилось много ружей и стрел с железными наконечниками. Зато у Змей и их союзников имелись лошади, на которых они мчались быстро, как олени, налетали на Черноногих и своими каменными топорами пробивали им головы. Так погибли несколько лучших воинов Черноногих. Эту новость мы не совсем поняли и забеспокоились, так как мы ещё ничего не знали о лошадях в то время и не могли понять, о чём шла речь. Только трое из нашего племени согласились пойти на зов. Я бы тоже не пошёл, если бы наши родственники не повторяли слишком часто, что магическая сумка моего отца нуждалась в том, чтобы её украсили скальпом Змеи. Добравшись до наших друзей, мы увидели, что Военная Палатка уже стояла. Произносились речи, устраивались торжественные кушанья, проводились танцы. Когда Военный Вождь увидел, что мы пришли с ружьями и каждый имел по сорок зарядов, он решил сделать нас главной ударной силой. После нескольких дней похода разведчики прибежали с известием, что неподалёку находился большой вражеский отряд, но они шли без лошадей, так как в те годы их табуны были малы. Встретившись, мы, как всегда, показали друг другу свою силу, оружие и щиты. Змеи во всём превосходили нас, но мы не показали им наши ружья. Мы хранили их в кожаных свёртках, и в таких упаковках они были похожи на длинные боевые палицы. Змеи долго держали нас в ожидании. Их вождь был очень высокого роста. Он собирал отряд для нанесения удара по нашему центру. Мы готовились к схватке, как только могли. Те из нас, кто имел ружья, стояли в первом ряду и держали в зубах по две дополнительные пули, а в левой руке – рожок с порохом. Мы заметили, что враги несли множество коротких дубинок с каменными набалдашниками для близкого боя. Это считалось опасным оружием. Предприми они решительную атаку, мы бы проиграли, так как их было гораздо больше, да и вооружены они были лучше. Мы же не могли сделать больше двух выстрелов и находились на открытом пространстве, не зная, как себя вести. Каждый вождь подбадривал своих людей. Все мы следили с напряжением за высоким вождём Змей, за его движениями, которые, казалось, противоречили советам нескольких старых вождей. Всё это время мы находились друг от друга на расстоянии хорошего полёта стрелы. Наконец, высокий вождь отступил, и Змеи заняли привычную боевую линию, выставив перед собой щиты и образовав сплошной заслон толщиной чуть ли не в три фута. Мы выстроились напротив них, и большинство из нас с нетерпением ожидало прихода ночи, чтобы незаметно отступить. Наш Военный Вождь стоял близко от нас, желая увидеть, какой эффект произведут на врага наши ружья. Мы находились ещё на слишком большом расстоянии, чтобы сделать точное попадание в цель, поэтому мы попросили его продвинуть нашу линию вперёд. Мы все прошли ярдов на шестьдесят дальше. Мы вытянулись на земле за щитами, выжидая удобного случая, когда Змеи начнут целиться из луков и откроются нам. Дождавшись нужного момента, каждый из нас выстрелил, убив или смертельно ранив врага. Наш Военный Вождь остался доволен результатом. Змеи, обнаружив, что сразу много воинов рухнуло на землю, немедленно спрятались за свои щиты. Тогда Военный Вождь поставил нас, владеющих ружьями, через каждых двух воинов вдоль всей линии. Наши выстрелы привели Змей в ужас. Бой начался около полудня, и солнце не прошло после этого и половины пути, а мы уже видели, как некоторые из врагов отползали от своих щитов и пускались наутёк. Обнаружив это, наш Военный Вождь обратился к младшим вождям, чтобы они приготовили людей для общего броска, как только он даст сигнал. Он вышел вперёд со своим копьём и, позвав остальных за собой, побежал на врагов. Через мгновение мы все следовали за ним. Большинство Змей побежало от нас, но некоторые стали храбро драться. С нашей стороны погибло десять человек и многие получили ранения. На следующее утро Военный Вождь произнёс речь, восхваляя храбрость воинов. Он велел воздвигнуть большую Военную Палатку, дабы отпраздновать победу. К установлению палатки приступили немедленно, и к полудню она была закончена. Военный Вождь теперь кликнул других вождей и распорядился, чтобы они созвали своих воинов в Палатку. Вскоре все пришли. У тех, кто потерял своих родственников, лица были покрыты чёрной краской. Те, которые сразили врагов или хотели, чтобы о них так думали, поверх чёрной краски провели красные полосы. Те, кто не выделился ни тем, ни другим, вымазали лица красной охрой. Мы, которые владели ружьями и тем самым отличались от всех остальных воинов, не раскрашивали наших лиц до тех пор, пока Военный Вождь не распорядился, чтобы мы разрисовали наши лбы и наши глазницы чёрной краской, а остальное лицо – красной. Снявшие скальпы вышли вперёд со скальпами, чисто выскобленными и туго натянутыми на круглые каркасы, к которым была приделана рукоятка. Их насчиталось более пятидесяти человек. Они громко кричали, издавая победные кличи. Когда всё это закончилось, Военный Вождь сказал им, что если у кого-то и было право взять военный трофей, то это у нас, то есть у тех, кто сражался при помощи ружей и помог добиться победы. Он сказал, чтобы нам отдали десять скальпов. Так и было сделано. Он дал каждому из нас по скальпу. Те, у которых лица были выкрашены в чёрный цвет в знак скорби по погибшим родственникам, выступили вперёд и потребовали, чтобы им тоже дали скальпы. Это долго обсуждалось с теми, кто добыл скальпы. Наконец, заговорили те, которые сняли скальпы с врагов, которых они лично убили. Они заявили, что души тех погибших принадлежали им, поэтому они хотели передать души поверженных врагов в качестве рабов, которые будут сопровождать их скончавшихся родственников в иной мир. Те же индейцы, которые срезали скальпы с мертвецов, найденных на поле брани, не знали, что сказать, ведь души этих убитых не принадлежали им. Снова началось бурное обсуждение. В конце концов старые вожди пришли к заключению, что послать душу убитого в качестве раба в мир иной мог только воин, собственноручно сразивший врага. Многие не были удовлетворены решением вождей, так как хотели обеспечить погибшим родственникам спутников в мире мёртвых, но ничего поделать с решением вождей не могли. После этого старые вожди повернулись к нам и выразили нам своё восхищение, свою признательность. Они сказали, что каждый из нас убил по два, а то и больше врагов; они сказали, что по возвращении домой мы должны будем посоветоваться, кому из наших умерших родственников предоставить души уничтоженных врагов, чтобы они служили им спутниками в мире мёртвых. Когда все военные церемонии были завершены, стойбище осталось на границе со страной Змей. Мы охотились на бизонов и на оленей, которых бродило повсюду великое множество. Нам очень хотелось поглядеть на лошадь, о которой мы столько уже слышали. В конце концов, когда наступила осень, мы услышали, что кто-то убил лошадь стрелой. Верхом на лошади ехал индеец-Змея, но ему удалось ускользнуть. Многие из нас пошли поглядеть на убитую лошадь. Нам показалось, что она была похожа на оленя, который сбросил рога. Мы не знали, как обозвать это животное. Оно было рабом у человека, как собака, на которой принято перевозить домашний скарб, поэтому мы назвали его Большой Собакой. Ужас, который мы навели на врагов нашими ружьями, привёл к тому, что крупных сражений с тех пор больше не происходило. Вся наша война свелась к мелким засадам или нападениям на небольшие стоянки. Обычно мы имели преимущество над врагами, так как у нас были ружья, железные наконечники стрел, длинные ножи, плоские штыки и топоры, которые мы получали от торговцев. У нас были все эти вещи, а у Змей не было. То немногое, что им удавалось раздобыть, они захватывали, нападая на наши мелкие стойбища, но с торговцами они не встречались. Поэтому мы всё глубже проникали на прекрасные равнины вдоль Оленьей Реки. Но внезапно пришла смерть и унесла более половины наших людей. Это была оспа, о которой мы ничего прежде не знали. Мы получили её от Змей. Как-то раз наши лазутчики отправились на разведку и вернулись с сообщением о том, что увидели большой лагерь. Лагерь был слишком велик, чтобы мы могли напасть на него. Кроме того, было что-то подозрительное в том лагере. С высокого косогора лазутчики хорошо обозревали всю деревню, но так и не увидели ни одного охотника, отправляющегося за дичью. Людей не было видно, между тем, совсем близко к лагерю паслись бизоны. Они приметили несколько лошадей, но никто не находился возле них, никто не охранял их. Нас всех это очень обеспокоило. Мы решили, что это была военная хитрость. Наши воины решили, что поблизости должна была стоять другая, более крупная деревня Змей, откуда непременно примчалась бы подмога, если бы мы осмелились напасть на эту, сильную без всякой помощи деревню. Такое уже случилось однажды, и мы потеряли много людей. Военный совет принял решение, разведчикам велели вернуться и разузнать, нет ли поблизости второго лагеря Змей. Мы же тем временем продвинулись нашим стойбищем вперёд. Лазутчики пришли обратно и сказали, что никаких других палаток нигде не было. Сами же они полагают, что слишком долго ходили в поле зрения лагеря Змей и поэтому их наверняка обнаружили. Утром, едва забрезжил рассвет, мы напали на палатки. Мы распарывали нашими плоским штыками пологи жилищ и врывались внутрь, готовые драться. Но наши воинственные кличи внезапно стихли. Наши глаза расширились от ужаса. Во всём лагере не было никого, кто мог бы сразиться с нами. Все враги лежали мёртвыми или умирающими. Каждый из них был похож на сплошную гниющую массу. Мы не прикоснулись к ним, но быстро покинули их палатки и провели совет, решая, как нам поступить. Мы единодушно думали, что Злой Дух сделался правителем этого стойбища и уничтожил всех его обитателей. Мы пришли к заключению, что надо забрать лучшие из вражеских палаток и всё остальное, что было в хорошем состоянии. Так мы и поступили. Мы также взяли нескольких их лошадей и возвратились в нашу деревню. На второй день после этого болезнь внезапно разразилась в нашем лагере. Она мчалась из палатки в палатку так быстро, будто Злой Дух переносил её. Мы не могли даже подумать, что болезнь могла передаваться от одного человека к другому, ведь никакой человек не способен передать свою рану другому. Мы страдали меньше тех, которые жили возле реки. Они бросались в воду и гибли там. Нас было мало, скончалась примерно треть, но в некоторых других лагерях были палатки, в которых умерли все обитатели. Когда болезнь, наконец, отступила от нас, мы двинулись в путь, чтобы отыскать наших людей. Мы совсем не пели и не плясали, мы плакали, причитали, выли, выражая нашу скорбь по умершим соплеменникам. Мы больше не думали о войне. Нам хватало забот, связанных с охотой и заготовлением провизии для наших семей, ведь мы поглотили все запасы сухого мяса, пока лежали и болели. Но к этому времени бизоны и красные олени все ушли. Мы не встретили даже половины тех стад, которые паслись там прежде. Мы не знали, куда они подевались. Мы думали, что Добрый Дух покинул нас и отдал на растерзание Злому Духу. То немногое, чем мы владели в тот момент, мы отдавали в качестве жертвы Злому Духу, умоляя его оставить нас в покое и переброситься на наших врагов. Доброму Духу мы предлагали перья, ветви деревьев, душистую траву. Наши сердца совсем упали, нас преследовало уныние. Мы знали, что никогда не станем прежними людьми. Нашим единственным занятием стала охота ради того, чтобы прокормить наши семьи. Мы также били бобров, волков и лис, чтобы обменивать их у торговцев на нужные нам вещи. Но о войне мы больше не помышляли.» Вот какую историю поведал старый индеец о днях своей молодости, о далёком прошлом племени Черноногих.