Боль оглушала, все плыло перед глазами, в клубе из магии я пытался разглядеть лицо в небе… Но видел лишь размытые три пары крыльев… Тьмы, света и стихий —переплетение воды, огня, земли и воздуха. Мешавшие своим блеском чистой энергии разглядеть лицо. Еще немного бы… Чуть-чуть! — Род, Ашта… — сознание уплывало, жизнь утекала вместе с магией, но я успел приказать прежде, чем отключиться. — Сириус, кокон… Глава вторая Голоса вкручивалась в сознание надоедливыми мошками, обрывками фраз, незаконченными словами… Я слышал их и не слышал одновременно. — Мэнор, держи крепче! — гневный приказ тетушки чуть встряхнул и меня. Видел ли я когда-нибудь тетушку в такой ярости? Не доводилось, и слава богам! Но вот со стороны посмотреть хотелось, тем более на то, как тетушка руководит главой рода Даррак. Однако все попытки были тщетными. Веки отяжелели настолько, что я даже не понимал, а я есть ли они у меня вообще? Тело не собиралось подчиняться. Я его совершенно не ощущал. Но абсолютно точно был жив. Будь я лишь душой без телесной оболочки, то видел бы все, что происходило, перемещался бы в пространстве и в итоге был бы направлен на перерождение ликвидатором. Тем более отец здесь и тетя… Они оба отличные ликвидаторы, уж это я знал не понаслышке. Никто из них бы не дрогнул. Значит меня погружают в стазис и скоро сознание снова померкнет, будучи усыплённым властной тётушкиной магией. — Сириус, — мысленно позвал я. Мог бы и вслух прокричал. — Сириус… Страх накрыл удушливой волной. Я жив, а мой иллами? Он стал платой за мою жизнь?! Я перестал слышать голоса родных, погружаясь в беспросветную пучину. Сейчас я усну, так и не узнав, где мой иллами… — Поспишь позже, мальчик мой, — нежный перелив голоса, от которого хочется одновременно спрятаться и оказаться как можно ближе к носителю. Голос наполненный такой мощью, что сомнений не остаётся — его обладатель бог. — Богиня… — восхищенно протянул то ли вслух, то ли мысленно. Понять было сложно говорю ли я или только думаю. — Твой иллами на Грани, восстанавливается. Не тревожь его, — строго предупредила Айвана. — Не разочаруй меня, Айтерртей. Если бы мог — вздрогнул бы. Вторым именем меня никто и никогда не называл. Это имя — прихоть матери, три божественных имени сплетенных в одно целое. Айвана, Терран, Татей — Айтерртей. Отец не имел права называть меня так, но пошел на поводу умирающей жены, выполнив ее последнюю просьбу. Правда, сделал по-своему, первое имя дал традиционное, согласно очереди рода и лишь вторым то, каким просила назвать меня мама. Мы почитаем богов, любим и трепещем перед ними, и считается кощунством использовать их имена. Поэтому на Тантерайте нет никого, кто носил бы имя богини или богов. И я не слышал, чтоб в других высших мирах было иначе. Еще по этой причине, я всегда представлялся только первым именем. Пусть мое второе имя являлось не полным отражением божественных имен, но все же… Не оскорбительно ли оно для них? — Простите… — начал было извиняться, но был оборван нежным голосом. — Айтерртей, нам нравится звучание, — богиня легко угадала мои мысли, наверное, просто считала. Это в ее силах, как и многое другое. — Ты отмечен нами при рождении, мальчик. И не только ты… Хотелось спросить о том, кто еще, но я хорошо знал: боги сами открывают завесу, сами решают, что сказать нам, смертным. И нельзя настойчиво требовать ответа. Как и нельзя сейчас спросить о шестикрылом, ответа не будет. Могут наказать не только спрашивающего. Но и весь род. Я был счастлив только от того, что Айвана снизошла ко мне, даровала свою милость. Она не просто пришла, она развеяла мои тревоги: Сириус жив и ему помогают. Я понял достаточно из ее скупых фраз. — Я открыт перед вами: душой и телом, — ритуальная фраза, суть которой в том, что я весь предан своим богам. — Мы знаем, мальчик мой. Ты оправдал наши ожидания. Вот ведь, а отец всегда считал, что я лишь позорю богов, идя наперекор ему и Совету. Но если мои помыслы и стремления созвучны воле богов, то почему же большинство их отрицает, порицает и стремится уничтожить? — Потому что власть туманит разум. Ты и сам знаешь ответы на свои вопросы. — Чем больше власти и силы, тем меньше желания с ней расставаться и тем больше жажды контролировать всех. — Пробормотал я. — Верно. — Я хочу знать, что ты решил, Айтерртей. — Решил? — Ты дал клятву день назад. Мы услышали ее, услышали и вмешались… Мог бы — похолодел. Заледенел бы и снаружи, и внутри. Клятва, данная в момент сильнейших эмоций… Я напрочь забыл о ней. Забыл, будучи счастлив от того, что Марина справилась, что не погибла и сумела завершить ритуал обретения иллами для своего рода. Тогда, на полигоне, в момент, когда отчетливо понял, что Марина не выживет и я не смогу ничего сделать для нее, оборванная связь не позволила вмешаться магией, а комиссия из сильнейших хранителей остановила и меня, и лорда Марсэмиара, когда мы попытались сделать это физически, я молил богов о помощи. Моя молитва, как и клятва, были услышаны… Так вот почему мне нельзя прикасаться к девушке… — Я не отступлю от своих слов, — вытолкнул из себя фразу. Выдрал вместе с сердцем, расколотым, разбившимся вдребезги. Я так хотел верить, что у нас все же есть шанс. Ведь ничего случайного не бывает? — Не отступишь? Даже если Риша была рождена для тебя? Риша? Точно, так Марину называет Феликс, и, судя по всему, богам нравится такое сокращение. Надо же… Она им все же не безразлична, но тогда почему?! Для чего ей выпали такие испытания? Рождена для меня… Горько это слышать, особенно, когда собственная клятва не оставляет выбора. Две клятвы, если быть до конца с собой честным, но с той, первой еще можно было побороться… Не все условия при заключении были соблюдены, и помолвка, пусть и по древнейшему ритуалу, это еще не свадьба. Мне нужно было время, только оно… А теперь и его у меня нет. Зато оно есть у Марины. Этого достаточно. — Клятвы нельзя нарушать. Магия не терпит лжи, и я предан своим богам, я не оскорблю вас клятвопреступлением. Если я должен сторониться леди Марину, чтобы она жила, я сделаю это. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ты сам обозначил условия, мальчик мой. — Довольный голос богини словно доносился издалека. Значит ли это, что аудиенция закончена? — В тебе горит огонь борьбы, мы видим его, мы видим твою суть, ты на верном пути. Помни об этом и о том, что каждому воздастся по его заслугам. Докажи, что мы не ошиблись в тебе. Докажи, и помоги своему миру измениться… Я ждал, что будет сказано еще что-то… Но больше не слышал ничего. Как и не был готов к тому, что мое сознание словно светильник выключат. Резко и неотвратимо. *** Я проснулся от жажды. Горло пересохло и пить хотелось нестерпимо. — Пить, — хрипло попросил, едва открыв глаза. — Очнулся, слава богам! — облеченный выдох тетушки. А в следующий момент заботливая рука приподняла мне голову и приставила к губам стакан с кисловатым отваром. Пил жадно, чуть ли не захлёбываясь. Сознание немного прояснялось, взгляд перестал быть мутным. Я осмотрелся. Я в своей спальне в академии. Хорошо, значит прошло не так много времени в беспамятстве, раз тетушка не отправила меня в поместье.