Доберман показал в усмешке острые зубы. — Прямо с утра, как только шары наберут половинную яркость, сразу после окончания комендантского часа. Брандт выходит в среду, а я хочу оказаться на добрый шаг впереди. — Он оттолкнул стул и встал. — Пока он соберется, мы на день пути уйдем в лабиринт. Я почти не спал. С утра вышел из бара и через час при свете разгорающихся уличных шаров выбрался на зады торгового квартала, дыша паром в морозном воздухе. Остатки денег я вложил в теплую шапку и новую парку. Еще купил крепкий рюкзак, затолкал в него сухие пайки, воду в бутылках и приличный спальник. У меня прежде не бывало такого основательного снаряжения, и при мысли об этом я немного расхрабрился. Даже купил себе новый складной ножик. Впервые мне казалось, будто я знаю, что делаю. Потратил все, что имел, зато почувствовал себя профессионалом. На другой стороне квартала покуривал, прислонившись к борту нарт, Доберман. Нарты — поддон на колесах — были загружены инструментами и припасами, а если что найдем, мы на них же сможем вывезти груз к цивилизованным местам. Воздушные платформы могли себе позволить только самые богатые, да и то лишь для находок. Большую часть артефактов вывозили из города на себе в таких вот нартах. В том числе и поэтому коллекционеры на аукционах платили за артефакты бешеные деньги. Знали, каких трудов стоит их вывезти. И рассказы старых старьевщиков до них доходили: про полы, которые под ногами обращаются в воздух; про немыслимо запутанные лабиринты, где стены сдвигаются и запирают тебя навсегда; про призрачные голоса из теней, заманивающие тебя на погибель. А если этого мало, коллеги-старьевщики не прочь перерезать тебе спящему глотку, просто чтобы присвоить твои находки. Такие, как Эдуард Брандт. Я был уверен, что, прознай Брандт о нашей затее, он до нас доберется. А если так, дело может обернуться круто. Доберман был Брандту не ровня, однако норов у него соответствовал имени, и я знал, что он не пятится от драки. Если нас догонят головорезы Брандта, Доберман встанет насмерть и, скорей всего, угробит нас обоих. Лично я в случае стычки собирался подхватить добычу, сколько смогу унести, и затеряться в городском лабиринте, пока не спадет жар. По мне, лучше сверзиться с края тарелки, чем попасть между этими двумя. Психованные придурки, оба. Громилы, воображающие себя гангстерами. Рука моя сжала холодный металл складного ножа в кармане. То еще оружие, но и оно меня капельку успокаивало. Я бочком подобрался к Доберману. — А кроме нас кто? — Какие еще «кто»? — Ты говорил, что собрал экспедицию. Доберман ткнул большим пальцем в меня, потом в себя: — Ну да, мы с тобой. — Только двое? А что бы ты стал делать, если бы я не подтянулся? Он ухмыльнулся: — Налегке быстрей идется. — А если попадется что-то тяжелое? — Тут нужна хитрость. — Доберман постучал себя по носу. — Перетащим в другое здание, а вернемся позже, когда Брандт уйдет. Пусть себе думает, что мы ничего не нашли. — То есть заныкаем, а после подберем? — Быстро схватываешь, Па. За что я тебя и люблю. С площадки нам видны были городские здания. Самые высокие шпили торчали в центре тарелки, уходили в небо на километр. — Наша цель где-то под теми шпилями, — сказал Доберман. Вытащив из заднего кармана экранчик, он раскатал его на нартах. Я, встав с ним рядом, рассмотрел вид города сверху, с пометками от руки и пояснениями. — Желтые линии — исхоженные маршруты. — Указательный палец Добермана елозил по карте. — По ним с запада можно подобраться почти до места. Потом придется резать сквозь нехоженый участок. — Палец лег на сектор, закрашенный красным. — И вот мы здесь. — У тебя все так просто. — Проще, чем идти напрямик. Тогда нам пришлось бы почти всю дорогу пробираться неразведанными местами. Там нужна осторожность, а это замедляет ход. По изученным дорожкам получится много быстрее. Если не лезть на рожон, все будет легко: ломись и хватай. — А если Брандт проведает? Доберман облизнулся, огляделся по сторонам, проверяя, не видит ли кто, и отогнул угол закрывавшего нарты брезента. Среди мотков веревки и пакетов с едой лежали два самодельных арбалета из упругого упаковочного материала и троса для джампинга. — Сообразим на месте. 16 Джонни Шульц — Подходим к первому, — сообщил «Грешник», оборвав пересказ «Гамлета». Похоже, его первый капитан был страстным поклонником Шекспира, а «Грешник» находил что-то близкое для себя в трагедии главного героя. — Есть признаки жизни? — Реактор отключен. Исходящих сигналов не регистрируется, даже транспондер молчит. — Покажешь нам? Виртуальный текст обсуждавшейся пьесы сменился трехмерной голограммой над панелью. Тупоносый грузовик кувыркался в облаке осколков обшивки, вытекшего газа и искореженных, расчлененных тел экипажа. — Работа кораблей-кинжалов? — Ответ отрицательный, — сказал «Грешник» и увеличил приближение. Уничтоженный корабль повернулся так, что стала ясна причина его гибели. — Черт побери! — подала голос с соседнего кресла Эддисон. — Точно то же, что случилось с «Душой Люси». — Да. — Я откинулся назад и потер себе подбородок. — Такие же следы укусов. У того, кто терзал этот корабль, имелись зубы и когти алмазной твердости. Они расправлялись с корабельной обшивкой, как я — с хорошо прожаренным бифштексом. Я видел такое раз в жизни, но и того хватило. До самой смерти буду мучиться кошмарами. Стоило только закрыть глаза, неописуемый дракон, похожий на бред безумца, вырывался из туманов высших измерений. «Грешник» вежливо прокашлялся и сказал: — Я улавливаю микроскопические вибрации корпуса, соответствующие движению по поверхности судна. — Покажешь? На голограмме возникло увеличенное изображение сектора обшивки, и у меня волосы встали дыбом. Металлический панцирь, острые, как иглы, лапы, щелкающие в пустоте клешни. Я спрятал ладони под мышками. И не сумел ничего сказать — задохнулся. На миг я вновь очутился в коридорах «Неуемного зуда» — бежал, прятался, смотрел, как клешни этих тварей расчленяют моих людей. — Боже мой, — прошептала Эддисон. — Да, — скорее прокаркал, чем выговорил я, — пожалуй, других доказательств не требуется. Атаковавший нас дракон из гипера оставил после себя таких тварей. Кажется, они, как паразиты, обитали на его шкуре, готовые в любой момент отцепиться, чтобы попировать на объедках чудовища. И я видел, как они убивали моих друзей. — Полагаю, это существо нас заметило, — сказал «Грешник», — и, судя по тому, как подогнулись его конечности, намеревается толкнуться в нашу сторону. — Убей его. Цедя слова сквозь зубы, я едва узнавал собственный голос. Эддисон обернулась ко мне, взглянула круглыми глазами. — Хочешь получить неповрежденный труп для изучения? — осведомился «Грешник». — Нет. — У меня перехватило горло, слова приходилось выталкивать силой. — Не оставляй ничего. «Грешник» вздрогнул — из аппаратов пошли три торпеды. Я не дышал, пока они по дуге летели к дрейфующему грузовику. В последний момент рак-паразит бросил тело в космос, протягивая к нам клешни, но он опоздал, да и был слишком далеко. Экраны «Грешника» потемнели, три термоядерные боеголовки взорвались треугольником, и взрывы поглотили паразита вместе с кораблем. Заверещала лучевая тревога, но мы уже уходили. «Грешник» развернулся по вертикальной оси и рванул из расходящейся сферы теплового и радиоактивного излучения, почти сразу выскочив в высшие измерения, откуда взрывы воспринимались как резкое, затихающее шипение, немногим громче фоновых шорохов вселенной. Как только мы оказались в безопасности, Эддисон отстегнулась и обхватила голову руками. Волосы упали ей на лицо. — Я надеялась больше никогда их не увидеть, — выговорила она. У меня руки тряслись от всплеска адреналина, а грудь будто надули гелием, но не от страха. — Курс на второй разбитый корабль, — сказал я «Грешнику». — И держи торпеды наготове. Оказывается, невозможно бояться бесконечно. По ту сторону страха лежит холодное, убийственное спокойствие. Эти твари явились в мой мир и отобрали у меня корабль и команду. До сих пор мне оставалось только бежать от них. Но отсюда и отныне я прекращаю бегство. В первую с ними встречу я был вооружен только устаревшей винтовкой, а теперь в моем распоряжении арсенал боевого корабля. Я могу обрушить на них атомное пламя, находясь за километры от щелкающих клешней, а им останется только гореть. Поступил вызов от капитана Констанц. «Грешник» вывел ее изображение в рубку. — Вы в порядке? — нахмурилась она на меня с экрана. — Мы зарегистрировали торпедные взрывы. Что у вас там происходит? — Распыляем разбитые корабли. — Зачем, бога ради?