Стоило немного прийти в себя, как я вновь поразилась совершенно невероятному присутствию карангарца в нашей с Милой комнате. Ему положено находиться на парах! Или на практике, если я проспала до вечера… Вывернув голову, потрясенно уставилась на цифровое табло. По всему выходило, что с ухода подруги прошло немногим больше часа! – Я преподаватель академии. Разумеется, я обеспокоен отсутствием на занятиях одного из вверенных мне кадетов. И пришел выяснить причину пропуска. – А… – ошеломленно смолкнув, я искала слова для вопроса, – лекция как же? – Идет. – Мужчина неумолимо отмахнулся от поднятой мной темы, так и не прояснив деталей. – Ничего, если переложу вас на кровать? Испуганно сглотнув, я замотала головой, вдруг сообразив, в каком виде предстала перед непредсказуемым деспотом. Неловко заерзав, собралась встать для начала на четвереньки, когда карангарец осторожно и без видимых усилий подхватил меня на руки. В волнении я тут же вцепилась в ворот пижамы, запоздало прикидывая, не распахнулась ли она. – Так-то лучше. Устроив меня на кровати, Муэн Тоон еще и укрыл тепловым одеялом, натянув мне его по самый подбородок. При этом излишне долго, как мне показалось, задержался руками на груди. Это сразу напомнило мне о поразительных рассуждениях подруги о его интересе к моей никчемной персоне, заставив нервно вздрогнуть. – Вам больно? – моментально отреагировал он, вернувшись к первоначальной теме. – Так почему вы в это время в кровати? – Заболела… Едва слышно пролепетав ответ, почувствовала, как при одной мысли о причине недуга покраснели щеки – я не испытывала моральной готовности обсуждать с мараном свое тело. – Где болит? Худшие опасения стали реальностью! – Зачем… зачем вы спрашиваете? – Вскинувшись, я вцепилась в одеяло обеими руками, как если бы опасалась, что карангарец выхватит его. – Я… я в порядке! В полном! Но предательский спазм испортил мне все дело, вынудив сжаться, стиснуть зубы и тяжело задышать. – Вам так больно, что не можете даже ходить и говорить?! Его это определенно поразило. Даже возмутило! Медленно и как-то неуверенно он поднял ладонь к моему лбу и стер испарину. Прикосновение его пальцев поразило контрастом: они казались обжигающими, неужели моя кожа такая холодная? Онемев от стыда и шока, я брякнула первое, что пришло в голову, едва боль отступила: – П-почему вы пришли? Идите же назад. Но нежданный гость не проявил намерений вести со мной светскую беседу, спросив в лоб: – Живот болит? Верно? Конечно, карангарцу не составило труда сложить два и два, мои руки так крепко стискивали талию, что и глупец разгадал бы причину недуга. – Д-да. Заикание лишь усилилось. Уши тоже заалели – я с ужасом ожидала дальнейшего вопроса. – Что-то съели? Или это результат перегрузок? Ох… – Нет. Обмякнув на кровати, я натянула одеяло до носа, сожалея, что нельзя укрыться под ним с головой. Вот как объяснить ему все? И с чего это вдруг куратор по безопасности настолько всполошился из-за моего состояния? Возвращаясь с его отработок, я порой падала в кровать не намного живее, чем сейчас. – А… – Перетренировалась, – выпалила я, перебив. – Э-э… живот потянула… э-э… на практике по самообороне. Ложь во спасение – свалю все на физическую перегрузку. Вдруг его совесть проснется? – Покажите! Что за напасть на мою голову. И тут пристал! Умереть спокойно не даст. Выпучив глаза, я в полном недоумении воззрилась на преподавателя. Все невероятнее и невероятнее! – Но вы же не медик, – робко запротестовав, я испуганно сдвинулась к дальнему от Муэна Тоона краю кровати. – Не может быть травмы! – Тон его не допускал сомнений. – Я четко отслеживаю состояние кадетов на своих занятиях. Усталость, напряжение – да, но не травмы! Вы не могли пострадать, уверен. Проклятье. Не рой другому яму – это сейчас про меня. Что я знаю о возможностях карангарцев? Мало ли, сканирует каждого из нас на выходе из спортивного зала своим жутковатым экраном? А там сразу комплексное медицинское обследование? И зачем я ляпнула про травму? Еще и его обвинила в своих страданиях! Как теперь выкрутиться?! Но прежде чем я хоть что-то придумала в ответ, маран сурово продолжил, припечатывая меня каждым новым словом: – И почему вы не сходили в медицинский сектор? Несомненно, от боли необходимо избавиться. Да и в причине ее разобрались бы. – Плохо переношу обезболивающее, – нервно призналась, не зная, куда деть взгляд от смущения. И в отчаянии взмолилась: – Скоро само пройдет, со мной так бывало. – Да? Он спросил это таким тоном, словно я обязана немедленно выложить ему все подробности. – Да, да. Со мной бывает! – Покажите. Вот опять. Что за глупый мужчина! В самом деле кто-то еще считает, что он избегает касаться женщин?.. – Вы имеете в виду… Не найдя слов, чтобы выразить свою мысль, я жестом очертила круг над одеялом. И тут же снова скривилась – очередной спазм. – Вот видите! Не стоит медлить. Бесцеремонно откинув одеяло, карангарец решительно раздвинул нижние застежки пижамной куртки и положил ладонь прямо на мой живот. От шока я даже дышать перестала. Что вообще происходит?! – Сейчас станет легче. Уставившись на рот мужчины, что так деловито произносил фразы, глазам своим не верила. Как же тяжело не видеть выражения лица. Он что, медик? С чего такие обещания?! Откуда вообще намерение оказать мне немедленную помощь? На свой многострадальный живот и смотреть боялась. Если бы смерть от стыда была реальностью, я бы немедленно стала ее жертвой. Только и могла, что безмолвно, вновь и вновь открывая рот, но не решаясь ничего произнести, следить за действиями карангарца. Кожа его при прикосновении поразила теплом. Ладонь опустилась поверх пупка, замерла на мгновение, сдвинулась на сантиметр ниже, вновь замерла и еще сдвинулась, соприкоснувшись с поясом приспущенных пижамных брюк. Уже готовая неминуемо издать протестующий вопль, я вдруг поняла, что пальцы мужчины расположились четко над эпицентром боли, словно он ощущал ее… Крик застыл в горле, а по коже, разгоняя кровь, прокатилась волна приятного тепла. Муэн Тоон не отстранился – массирующими движениями, поглаживая, он чуть надавил на мой живот. Почему-то в совокупности с принесшим облегчение теплом это давление заставило боль отступить. Осознав, что лежу, по инерции сжавшись в оцепенении, наконец-то смогла расслабиться, облегченно обмякнув. Тепло от ладони марана продолжало расходиться по моему телу, и желания протестовать против помощи карангарца больше не возникало. Он знал, что делал! – Нола, вам лучше? Прозвучавший вопрос заставил вздрогнуть и открыть глаза. Оказывается, я умудрилась их прикрыть в блаженном облегчении – так приятно было избавиться от мучительных спазмов и просто растечься расслабленной лужицей по кровати. Я и не представляла, насколько окаменели напряженные от боли мышцы пресса, пока на удивление эффективный массаж куратора не принес им необходимый покой. – Да… – В отражении экрана шлема на склонившейся ко мне голове я увидела себя с эйфорией во взгляде и благодарной улыбкой на губах. – Спасибо! – Прекрасно. – Тоон немедленно отвел руку, вновь укрыв меня одеялом. И окончательно добил совсем уж человечным комментарием: – Отдыхайте. Разрешаю вам сегодня вечером пропустить отработку. Не иначе как по причине потрясения я и выпалила вслух: – Мне все это не снится? Вы действительно так сказали?! Для верности еще и ущипнула себя за запястье. – Мы с вами взрослые люди, но вы зачастую ведете себя как сущий ребенок. Вот, меня отчитали – так привычно, даже как-то спокойнее стало на душе. – А завтрашнюю практику никто не отменял, я жду вас поправившейся. Фух! Мир возвратился на круги своя. Преподаватель развернулся к двери, собравшись так же стремительно убраться восвояси. – Маран? – Призыв сорвался с губ, прежде чем я подумала. Карангарец замер с поднесенной к замку ладонью. – С чего вдруг сегодня вы так добры ко мне? Несколько секунд он помедлил с ответом. – Мне важно, чтобы каждый кадет, находящийся под моей ответственностью, дожил до выпускного экзамена. Это он так пошутил? В самом деле, может ли у этого деспота быть чувство юмора? Уставившись на захлопнувшуюся за спиной мужчины дверь, я не находила ответа на свои вопросы.