– Ты не смог бы вынести позора, да? – сказал я ему. – Если бы люди узнали, что тебе нравится. О твоих фетишах и пристрастиях в сексе. Твоя строгая семья хранила это в тайне, и все было нормально, пока… пока ты не перестал прятаться. Эйдин молчал, выражение его лица не поддавалось прочтению. – Я знаю похожего человека. Он не мог бороться за такую жизнь, какую хотел, пока не был вынужден бороться в одиночку. Он так крепко держался за своих друзей и сестру, что чуть не убил нас. В тот момент из-за невозможности смириться с нашим уходом он предпочел видеть нас мертвыми. Взгляд парня дрогнул, и я понял, что в нем наконец что-то сломалось. Если он не будет осторожен, умрет здесь. В одиночестве. – Ты простил его? – спросил Хадир в кои-то веки мягким тоном. – Семья прощает. Он моргнул; в его взгляде мелькали мысли. – Но ему пришлось подчиниться. Уголок моего рта приподнялся. – В семье так делают. Дэймон облажался, однако урок усвоил. Причинив многим людям столько боли, друг потерял все, но только тогда понял – его гордость менее важна, чем все, что он любил. Почувствовав взгляд Эм, посмотрел на нее и был почти потрясен тем, как она смотрела на меня не моргая. Словно стена вокруг ее сердца внезапно дала трещину. Тишина заполнила комнату. Тэйлор рядом со мной тихо пил, а Эйдин с Эм сидели и молчали. Мне хотелось подраться. С ним, с Тэйлором… с кем угодно, лишь бы выпустить проклятый пар. За окнами в небе сверкнула молния, следом раздался раскат грома. В следующий миг свет погас, столовая погрузилась в темноту, горела лишь тонкая свеча на столе. – Черт, – проворчал Тэйлор. – Этого еще не хватало. Хадир встал, приказав Тэйлору следовать за ним. Они ушли, наверное, чтобы проверить электрический щит или генератор. А я по-прежнему смотрел на нее, откинувшись на спинку стула. – Ты не была такой уж чертовски замечательной. С тобой было много хлопот, которыми я занимался слишком долго. Эмми не отрывала от меня взгляд. – Я знаю. – В моем окружении были девушки поприятнее. Она кивнула, ее тон смягчился. – Я знаю. Я сжал кулак. – Друзья, которые были добрее. – Да. – Я не звонил тебе, – подчеркнул. – Никак не связывался с тобой почти девять лет. Едва открыв рот, Эмми закрыла его и стала дышать чаще. – Мне все равно, через что ты прошла. Она опять кивнула. – Многие меня любили, а я тратил время на ту, которая не любила. Сердце начало бешено биться, когда я опустил взгляд на ее шею. Оливковая кожа блестела от легкой испарины. – Я понимаю, – ответила Эмери. Гребаная сука. Мой член набух и затвердел; с каждой секундой я злился все сильнее. – У тебя были годы, чтобы выйти на связь, но ты этого не сделала. Поверь, за это время я понял, что тебе плевать, и мне теперь тоже плевать. Она сглотнула. – Я двигался дальше. – Свеча мерцала; по дому гулял сквозняк. – Я целовал других, касался их лиц, как касался твоего, проводил с ними время так, как никогда не проводил с тобой. Ты мне безразлична. Ее челюсти сжались. При виде красивой шеи Эм я ощутил, как мои пальцы загудели от желания прижать ее к столу и ласкать ее ртом до тех пор, пока она не закричит. – Сотни ночей. – Я не был уверен, говорил ли это для нее или для себя, но продолжил: – Годы без мыслей о тебе. Почти целая жизнь воспоминаний и историй, не включающих тебя. Ты была никем. Больше не отвечая, девушка пялилась на меня. – Она заботилась обо мне. – Мой голос затих до шепота; мне было все равно, что Эмери не знала, кого я имел в виду. – Она слушала меня. Заставляла меня улыбаться. Никакого движения. – Стояла рядом со мной, – процедил сквозь зубы. – Вписалась в компанию моих друзей. Она умна, сообразительна, находчива. Она приняла хреновый расклад, который ей подбросила жизнь, и не разучилась любить людей, в отличие от тебя. Ее глаза пылали, за ними разгорался огонь. – Она горяча в душе, – я продолжал дразнить, – на пляже, у стены, на капоте машины под дождем и на моем заднем сиденье… Эмми зарычала, вскочила со стула и ударила по свече, отчего та упала на пол и погасла. Я не сдержал ехидную улыбку. Обогнув стол, она направилась к двери, но я схватил ее и прижал к стене. Прежде чем успел сказать что-то еще или обвить рукой ее прелестное горло, она с силой толкнула меня в грудь. Оступившись, я упал в кресло. Спустя мгновение она оказалась на мне, смотря сверху вниз и сжимая мою шею. Я поймал воздух ртом. Мой член уже был в полной готовности. Эмери дышала быстро и неглубоко, кипя от гнева, будто хотела прикончить меня. Черт побери. Из груди вырвался стон. Боже, оседлай меня, пожалуйста. Ее сердитый взгляд был сосредоточен на мне. Всматриваясь в глаза девушки, я ждал, когда она потеряет контроль. Покажет, что повзрослела, перестала бояться и готова признать, что ей это нравится. Ей может очень понравиться, если я сейчас нагну ее над столом и трахну, удерживая за волосы. Эмми не сделала ничего подобного. Зарычав, она развернулась и выбежала из комнаты. Мне понадобилось всего две секунды, чтобы рвануть за ней. Я распахнул двери столовой, вылетев в коридор, увидел убегавшую Эмери и помчался за ней. Девушка оглянулась, заметив меня, прибавила скорость, но я поймал ее, обхватил руками, прижался грудью к ее спине и услышал, как она завизжала. Оттеснив Эм к затемненному дверному проему гостиной, я сжал ладонями ее лицо. Она пыталась вырваться, но мне было все равно, даже если Эмми пустит мне кровь или вырвет глотку. Я доведу это дело до конца. У меня накопились вопросы. Например, почему она не рассказала, что происходило у нее дома? Или почему не могла доверять мне? Я был терпелив. Я бы понял. Я бы не разочаровал ее. Но Эмери не просто не доверяла мне, она атаковала, и мне уже были безразличны причины. Мы все пережили что-то плохое. Наклонился к ее уху, готовый закончить речь, начатую за столом, и заставить ее слушать, ведь она должна мне хотя бы это, только… До моих ушей донеслось пыхтение и стоны, раздался глухой удар о стену. Через приоткрытую дверь я бросил взгляд в темную гостиную, где увидел Мику, прижатого к книжным полкам. Рори врывался в него сзади. – Боже, твою мать. – Он судорожно вздохнул, сжимая волосы Мики в кулаке и покусывая его шею. Грудная клетка Эм резко опустилась. Она рухнула на меня, а я прижался щекой к ее щеке, пока мы наблюдали за происходящим.