Я замер. – Порой я представляю, как она наблюдает за нами. Думаю, ей бы понравилось, только она бы возненавидела тот факт, что ей нравится. Дэймона влекло не к человеку. Его прельщал контроль. Он любил заставлять других совершать поступки, которые они не совершили бы при обычных обстоятельствах. Все дело в давлении. Подобно рыболовному крючку, он вонзался в сознание людей и оставался там надолго, даже после того, как уходил. Друзья – главная ценность для него. Дэймон бы пожертвовал жизнью ради нас, но пугало то, что это было не самым худшим из возможных вариантов. – Эта девчонка никогда не займет в твоей жизни такое место, как мы: она слишком запуганная, слишком гордая, слишком скучная. – Он умолк и наконец посмотрел на меня. – Она никогда не полюбит тебя так, как ты того заслуживаешь, потому что не испытывает к тебе уважения. Ты для нее пустышка. Тут я почувствовал, как мои внутренности съежились, рухнули, словно карточный домик, а вместо сердца осталась зияющая дыра. Я знал, что Дэймон прав. Пошел он. Что Эмери увидит во мне? И почему, черт возьми, меня это волновало? Я – Уильям Грэйсон Третий. Внук сенатора. Лучший бомбардир баскетбольной команды. Через десять лет она придет в мою компанию, выпрашивая грант на финансирование дурацкой теории об экономической эффективности теплиц с микроклиматом на крышах домов или еще какого-нибудь подобного дерьма. Она мне не нужна. Не заботясь, куда исчезли Кай с Майклом, я вытащил ключи из кармана и развернулся. Сами домой доберутся. – Мне нужно идти. – Уилл. Но я не остановился. Вышел на улицу, запрыгнул в пикап и вырулил на шоссе. Плевать, если этот мудак Скотт снова меня остановит. Я потер лицо и покачал головой, вспоминая наш разговор. Эмери Скотт ненавидела меня, только она всех ненавидела. Значит, так просто она мне не уступит, заставит попотеть. Ну и что? Я был бы разочарован, если бы девушка поступила иначе. Эмми не уважала ни Майкла, ни Кая, ни Дэймона. Это не должно было ранить. Но ранило. Она всегда мне нравилась. Я всегда искал ее взглядом. За годы, пока проходил мимо нее в коридорах, ощущал ее присутствие в классе, она стала чертовски сексуальной, и этого, похоже, никто, кроме меня, не замечал. Боже, Эмери была невероятно остра на язык. Мне нравились ее норов и ярость. Я всегда был слишком теплым, поэтому немного льда не помешало бы. Эта мысль заставила меня улыбнуться. Однако я также замечал вещи, на которые никто другой внимания не обращал. То, как мило она спотыкалась о тротуарную плитку или врезалась в почтовые ящики, потому что засматривалась на деревья у себя над головой, вместо того чтобы смотреть, куда идет. То, как она катала свою бабушку в инвалидном кресле по улицам. Они улыбались и ели мороженое. Эмми все время держала ее за руку. То, как усердно она работала над творческими проектами, украшая город, совсем одна. В ней было столько всего, чего люди не замечали. Эмери не должна все время проводить в одиночестве. Однако Дэймон прав. Она никогда не согласится встречаться со мной. Никогда не перешагнет через свое недоверие. Миновав поворот, я проехал мимо ее улицы, направляясь в город, и остановился у беседки – очередного проекта Эмери. Еще до начала учебного года она убедила городские власти разрешить ей построить эту беседку в парке посреди площади. Кажется, она постоянно работала здесь, если не была в школе или на репетиции оркестра. Я остановился возле «Стикса» и устремил взгляд на возведенные балки конструкции, пока не получившей крышу. Девушки там не оказалось. Сегодня суббота. Возможно, Эмми провела тут весь день, но в итоге мы разминулись. Вырулив обратно на улицу, я миновал церковь, решив ехать домой, как вдруг увидел ее. Она натянула капюшон толстовки и прижимала сумку к груди; длинные каштановые волосы спадали на плечи. Я поехал дальше, но то и дело оглядывался, наблюдая за ней. Из-за очков ее глаза было трудно разглядеть, правда, Эмми все равно уткнулась в телефон. Дэймон был в церкви два часа назад. Она тоже? Много времени она там провела? А я думал, Эмери еврейка. Если нет, я буду чувствовать себя глупо из-за подарка на Йом-Кипур, который оставил в ее шкафчике. До последнего не сводя с нее взгляд, хотел вернуться, но знал, что она откажется от предложения ее подвезти. Она ничего от меня не примет. Я – ничто, и ей это известно. Через десять лет Эмми станет потрясающей, а я так и останусь никчемным. Она никогда не будет во мне нуждаться. Спустя несколько минут я уже спускался по лестнице в катакомбы, слыша внизу шепот. Мне было прекрасно известно, какая комната больше всего нравилась Дэймону. Прислонившись к дверному косяку, я смотрел, как он бросил рубашку на пол, прежде чем отстраниться от девушки, которую уложил на стол. Дэймон встретился со мной взглядом. Вторая девушка до сих пор была одета и сидела на табурете в углу. Друг, улыбнувшись, выпрямился. – Тащи свою задницу сюда. Глава 7 Эмери Наши дни Я приподняла голову, еле разлепив тяжелые ото сна веки. Голова раскалывалась. Белизна окружающей обстановки ударила в глаза. Постепенно приходя в себя, я резко повернула голову, посмотрев по сторонам. Это был не сон. Я действительно в Блэкчерче. Бросив взгляд на дверь в другом конце комнаты, увидела, что она закрыта, а стул до сих пор подпирал ручку. Я выдохнула, поднялась и вышла из угла, в который забилась, чтобы держать в поле зрения всю комнату. Засыпать я не собиралась. Оглядевшись в поисках часов, не обнаружила их. Сколько же я проспала? Я потерла глаза, затем раздвинула шторы. Снаружи по-прежнему было темно. Тянущийся вдаль лес казался почти черным под луной, затянутой облаками. Выжила бы я, если бы сейчас находилась там? Отпустив штору, посмотрела на двустороннее зеркало справа от себя. Интересно, наблюдал ли кто-нибудь за мной? Такие зеркала есть во всех комнатах? Для чего? Пол верхнего этажа жалобно скрипнул под чьим-то весом. Я подняла глаза к потолку. Где мы, черт возьми? Думай, думай. Листва, деревья, мох на камнях, воздух, тяжелый от влаги… Возможно, в Канаде? Мы не могли находиться в такой уж глуши, как они думали. Разглядывая витиеватую деревянную отделку, изысканные двери, декор и люстры, в одном я не сомневалась. Блэкчерч не всегда был тюрьмой. Для подобных целей он был не лучшим вариантом. Кто-то построил его, чтобы жить здесь, а дом такого размера явно предназначался не только для семьи. Он был построен для развлечений. Управление таким огромным особняком невозможно без помощи местного населения – слуг, рабочих, фермеров… Желудок болезненно заныл от голода, когда мой взгляд упал на пасту, которую Эйдин Хадир оставил на скамейке у кровати. Соус свернулся, лапша пожелтела и стала более прозрачной, однако у меня все равно потекли слюнки при виде нее. Я отказалась есть на случай, если туда что-нибудь подмешали, – вполне резонное опасение, ведь меня наверняка накачали наркотиками, когда привезли в Блэкчерч, но… Мне удалось поспать без происшествий, так что они, очевидно, не выжидали, пока я потеряю бдительность, чтобы напасть. Эйдин сказал, это его комната. Будь сейчас глубокая ночь, парень бы вернулся сюда. Где он? Оставив еду, я развернулась, нашла нож, который выронила во сне, и подняла его с пола, а потом бросилась в ванную, наполнила стакан водой, выпила залпом, и, вытерев рот, направилась к двери, миновав беговую дорожку. Я колебалась всего мгновение, прежде чем отодвинула стул и медленно повернула ручку. На шее неистово пульсировал сосуд, хотя я знала, что за пределами этой комнаты мне грозило не больше опасности, чем внутри. Если бы парни хотели войти, то вошли бы. Стул я поставила только для того, чтобы получить предупреждение, когда они ворвутся.