— Согласен? — Это как посмотреть. А вообще, что конкретно ты имеешь в виду? — Тебе льстит женское внимание? — в лоб спросила Яна. — Ты же неглупый. Только не говори, что не понимаешь, о чем я спрашиваю. — Не буду. Льстит до определенного возраста. Потом привыкаешь и на любые пристойные и непристойные предложения ты уже умеешь ответить. Плохо, что в нашей стране так много одиноких женщин. Но я точно эту проблему один решать не собираюсь, — усмехнулся Мартин и уже серьезно посмотрел на Яну: — А вообще, когда ты влюбляешься и мечтаешь, думаешь и хочешь только предмет своего обожания, одну женщину, всё остальное вообще не имеет никакого значения, даже раздражает. Потому что все, кто предлагают тебе что-то извне, не учитывают, чего же хочешь именно ты. А любой человек имеет право на свой выбор и свои желания. Ты не согласна? — Согласна, — поспешно кивнула Яна. — Просто у женщин с возрастом это нивелируется, всё меньше и меньше поклонников, а вот к красивым, мужественным мужчинам внимание не угасает. — Тебе ли жаловаться, ты у нас всегда в центре внимания, — усмехнулся Мартин. — Или ты чем-то недовольна? Кофе? — Спасибо, буду. — Девушка, два кофе, пожалуйста, — попросил он проводницу, которая как раз проезжала мимо с тележкой с закусками и напитками. Мартин скользнул взглядом по волосам Цветковой и спросил: — Интересно, менты уже нашли, у кого украли бриллианты? — Мне это совсем неинтересно. Я хочу, чтобы их быстрее сняли с моей головы и чтобы я забыла всё это как страшный сон. И, самое главное, чтобы поправились Виталий и Ричард, — вздохнула Яна. — Ты не находишь ничего странного? — чуть наклонился к ней Мартин. — То, что мой первый муж мертв, а мой третий и он же четвертый муж в тяжелом состоянии? Конечно, я думала об этом. Но пришла к выводу, что это просто жуткое совпадение. Юру убили, Ричард сам попал в аварию. Да и Виталий Николаевич никогда моим мужем не был. — Но собирался им стать. Я до сих пор в страшных снах вспоминаю вашу помолвку, — в глазах Мартина промелькнул какой-то огонек. Яна прикусила нижнюю губу. — Согласна. Было дело. Неприятно это, когда с дорогими тебе людьми происходят несчастья. Ты, кстати, тоже поберегись, в свое время и ты сделал мне предложение. — Считаешь, что спасла меня, отказавшись от замужества со мной? — засмеялся Мартин. — Если это правда, что с твоими мужчинами случается что-то плохое, лучше бы начали с меня. — Зачем ты так говоришь? — искренне испугалась Яна. Она смотрела на Мартина глазами, полными слез. — Пусть с тобой ничего не случится. — Тише-тише, что ты? Ничего со мной не случится! Яна, перестань, — он так посмотрел на нее, что слёзы у Яны мгновенно высохли. «Сапсан» быстро домчал их до Санкт-Петербурга. Из выхода с вокзала их ожидало такси. — А ведь это был мой любимый город, — вздохнула Яна, прильнув к окошку, за которым бежал людный Невский проспект. — Что изменилось? — не понял Мартин. — То, что меня впервые привезли сюда насильно, — ответила Яна, — а это сразу же вызывает негативную реакцию. — Предлагаю немедленно поехать к Ольшанскому. Пора, моя дорогая, тебе освободиться от опасного груза. — Я не против. Для того и приехала. Мартин взял ее руку и нежно пожал. Яна улыбнулась. Петр Иванович Ольшанский принял их в своем кабинете. Он пригласил их сразу, как только Мартин сообщил, что они уже в Питере. — Вы прямо с вокзала? Устали, наверное? Чай? Кофе? — суетился он. Яна смотрела на него с явной враждебностью. — Сердишься на меня? — виновато прищурился Петр Иванович. — Заметно? Очень надеюсь, что заметно! — ответила Цветкова. — Яна! Я тебя покрывал и даже сейчас покрываю, как могу! Надо мной же куча начальников! С меня голову чуть не сняли, как я вообще допустил, что ты с таким богатством в волосах находишься неизвестно где и не можешь явиться в течение десяти минут. Это очень хорошо, что Мартин понял всю серьезность ситуации, и вы быстро вернулись. Я уже сообщил, что ты на месте, иначе мне бы головы не сносить. Вместе с ним в кабинете находился парень со стильной стрижкой, которого Петр представил как Арсения. — Арсений поможет в нашей парикмахерской проблеме. Яна молча села на стул и мастер приблизился к ней. Он взял прядь ее волос, руки его чуть подрагивали — Арсений волновался. Чувствовалось, что раньше ему не приходилось работать в присутствии следователя. Он путался в волосах Яны, постоянно их дергал, поливал чем-то очень неприятным ей голову и снова тянул, тянул… — Надеюсь, вы не подменили бриллианты? — пошутил Петр Иванович, решив разрядить обстановку. — Смешно, — мрачно ответил Мартин, переживающий за Яну. Та продолжала мужественно терпеть, а когда парень произнес: «Всё», — Яна даже постаралась не обратить внимания на то, как много ее прекрасных волос валялось на полу. — Все волосы выдрали? Теперь буду ходить с ободранным хвостиком, как крыса, — съязвила она. — Боже, как мне не везёт… — Уволь, на крысу ты совсем не похожа, — успокоил Ольшанский. — Да?! — Яна выхватила из сумочки карманное зеркальце и попыталась оценить ущерб. — Мать моя в ботах! Да я почти лысая, как коленка! — Не утрируй, — сказал Мартин. — Волосы — это не руки-ноги, отрастут. Будут еще гуще. — С чего бы им быть гуще? — чуть не плакала Яна. — Повыдёргивал с корнями! — бросила она яростный взгляд на Арсения. Тот потупился: — Это вы зря. Яна вскочила. — Я могу быть свободна? — До улаживания всех формальностей прошу наш замечательный город не покидать, — ответил Ольшанский. — Это каких формальностей? — вскинула брови Яна. — Может, мне еще хотят состричь ногти или удалить почку? Или думаете, что я несколько камней проглотила? Ольшанский вздохнул. — Мысль неплохая. Только, думаю, глотать камни — дело лишнее. Не надо так сердиться. Протокол есть протокол, его никто не отменял. Никто тебя не подозревает, но в этом деле пока много неясного. Придется задержаться, Янка, ничего не поделаешь. Будем надеяться, что ненадолго. — У меня муж в реанимации! А другого мужа убили и еще не похоронили! А я должна здесь быть только ради формальностей?! — Яна нервно меряла шагами кабинет. Петр Иванович устало вздохнул. — Какие мужья в реанимации, Яна? Мартин, о чем она говорит? Насколько я знаю, здесь жениха, то есть мужа московского чуть не завалили, извините, не убили. Коллега наш. — Тоже ее бывший ухажер, — ответил Мартин. — Виталий Николаевич Лебедев, давний поклонник эксцентричности, таланта и красоты мадам Цветковой. Ольшанский встал изо стола. — Слушайте, у меня голова от вас кругом, честное слово. Женихи, мужья — чёрт ногу сломит! — А у вас в Питере все такие умные и нервные? — поинтересовалась Яна. — Так это же культурная столица, — сказал Петр Иванович. — Слушай, Цветкова! А, может, это ты его… ну, того самого? Обидно стало! Любил тебя, ухаживал за тобой, женщины к этому быстро привыкают. А тут решил жениться на другой? Так сказать, сорвался с крючка. Ты завелась, тем более что у самой личная жизнь не складывается, вот и психанула, — предположил следователь. Все присутствующие с изумлением на него уставились. — Что смотрите? — не понял Ольшанский. — Ты серьезно? — спросил Мартин. — Это почему же не сложилась моя личная жизнь? — поинтересовалась Яна, угрожающе подступая к следователю. — С чего бы это такие выводы? — Версия о предполагаемом обвинении в убийстве ее не тронула. Ольшанский отступил на шаг назад. — Тише, Цветкова! Не нужно так волноваться. Личная жизнь у тебя такая запутанная, что не всякая романистка-писательница разберётся. Одних мужей — прошлых, настоящих, при смерти, потенциальных и умерших — куча. Что, скажешь, не так? Да ты просто какая-то «чёрная вдова», Цветкова. — Ольшанский плюхнулся в кресло. В кабинете повисла грозовая тишина, которую нарушил Мартин. — Захочешь поговорить или арестовать, скажешь, — с угрозой произнес он. — Пошли, Яна. Он взял Яну под руку, и они вместе вышли из кабинета. — Ты его чуть не ударил, Мартин, — сказала Яна с тревогой. — Следовало бы… Распустил язык. Кто он такой, чтобы тебя осуждать? Тоже мне моралист. За собой бы лучше следил. Но я еще пока законы знаю. Он бы меня арестовал, а ты осталась без прикрытия. — Он посмотрел на Яну. — Ко мне домой? Или в твою квартиру?