Радагат посмотрел по сторонам, но ожидаемо не увидел вокруг никаких сумок с одеждой. Я же не собиралась рассказывать проректору о том, что всю мою одежду и большую часть гардероба Лиссы испортил Таматин, потому просто молчала. – Одна полка у тебя и одна полка у Лиссы, – продолжал Радагат. – Неудивительно, что долго убийца вещи не искал, но перепутать точно не мог. Несмотря на то что проректор ошибся, и перепутать наши полки точно можно было, я даже не испугалась – отлично понимала уже, что убить хотели меня, и истину эту приняла. Потому встала, спокойно подошла к Радагату и посмотрела на полки шкафа. Не зря говорят, что Академия обеспечивает своих студентов всем необходимым: не только одеждой и в некоторых случаях обувью, но и полками для этой самой одежды. При заселении в шкафу появляются надписи, чтобы соседи не спорили насчет того, кому нужно больше места. Так и у нас – верхние полки подписаны моим именем, а нижние – именем Лиссы. Вот только у меня не было вещей, и я не сопротивлялась тому, что большую часть своей одежды подруга разместила на моей верхней полке – так было гораздо удобнее. – Это не мои вещи, Радагат, – устало сказала я, а Радагат резко обернулся, и так уж вышло, что мы оказались рядом… Непозволительно рядом. – Это вещи Лиссы. У меня есть только мантия, спортивный костюм, да куртку недавно выдали. Так что убийца действительно думал, что берет мою одежду. – Лилиана, – неожиданно хриплым голосом произнес Радагат, и я вздрогнула и попыталась было отстраниться, но мужчина привлек меня к себе. Наверное, я могла вырваться, но вот руки мои легли поверх рук Радагата да там и остались. – Кто хочет тебя убить? – Я не знаю, – прошептала я. Старалась же не смотреть на мужчину, который стоял сейчас напротив, но он пальцем приподнял мой подбородок вверх, и я тут же попала в плен темных глаз. – Ничего не хочешь мне сказать? Вообще-то сказать хотелось многое и не полностью цензурное, но к случаю оно явно не подходило, потому я едва заметно покачала головой, а затем усилием воли отвела взгляд. – А я хочу, – и так коротко это прозвучало, но так многозначительно. Особенно если учесть, что руки Радагата меня обнимали, а я не сказать бы что и противилась этому. – Я скучал. И мне хотелось верить. Безумно хотелось, но я отлично помнила, как Радагат сказал мне, что после того, как будет снят приворот, все закончится. – Странно, – холодно сказала я и даже руки попыталась было с плеч Радагата, непонятно как там оказавшиеся, убрать, – приворот же снят. Радагат наклонился и мелкими поцелуями проложил дорожку на моем лице от виска к подбородку. По коже моей бежали мурашки, и при этом щекотно было – хотелось улыбаться, но я старательно хмурила брови. – Или нет? – А какой ответ ты хочешь услышать? – прошептал Радагат, обжигая мою кожу своим дыханием. Мне ничего не хотелось, я закрыла глаза и опустила было безвольные руки вниз, но они странным образом оказались на груди Радагата. Хотя нет, вру – под правой ладонью я ощущала, как быстро и сильно бьется сердце проректора, и вот мне хотелось, чтобы оно билось для меня, но не под действием приворота. – Я хочу услышать правду. Радагат молчал, а я прислушивалась к биению его сердца и думать забывала о том, что задала вопрос. – Ритуала не было, специально с меня приворот никто не снимал, если ты об этом. Я вздрогнула, и, словно бы стараясь загладить свою вину, Радагат взял мой подбородок в свои руки и нежно-нежно поцеловал в губы. Короткий, почти целомудренный поцелуй, но я чуть не растеклась безвольной лужицей. Когда Радагат отстранился, даже потянулась за ним следом. – Но я же говорил, что моя магия выжигает зелья. Я открыла глаза и быстро заморгала, пытаясь прийти в себя. – Подожди, то есть ты не знаешь, есть на тебе приворот или нет? Радагат едва заметно улыбнулся, коснулся большим пальцем руки моих губ и пожал плечами. – Не знаю. Это имеет значение? – Конечно имеет! – Странно, – передразнил меня проректор. Обидно, кстати, передразнил. – Ведь вы, Тиррос, от встреч со мной отказались и даже на тренировки стали с Кряхсом ходить. – А по-моему, ничего странного тут нет, – прошипела я, и дернула головой, сбрасывая руки Радагата. Проректор улыбнулся, меня отпустил и даже на шаг назад отошел. Я себя брошенной какой-то почувствовала, а оттого разозлилась еще больше. – Мне суррогат не нужен, я хочу, чтобы мужчина со мной был без дурацкого приворотного зелья. Радагат, что будет, когда ты снимешь с себя приворот? – Может быть такое, что снимать уже нечего. – А может быть, и есть! Этот ритуал такой сложный? Ты можешь провести его и успокоить и меня и себя? – Я не могу сейчас это сделать. – Почему? – И сказать не могу. – Радагат беспомощно провел рукой по волосам, взлохматив их. – Просто поверь, что целую я тебя не под действием приворота. И обнимаю, и скучаю по тебе не под его действием. – И от мужчин вы советуете мне держаться подальше не под его действием? – горько спросила я. Слезы душили меня. Я смотрела на проректора и понимала, что опять дала слабину, нельзя было приближаться к Радагату, наслаждаться его прикосновениями… Даже разговаривать с ним нельзя – это дикая ошибка. – Я в принципе прошу тебя держаться от мужчин подальше, – резко сказал проректор. – И не имеет значения, под приворотом я или нет. – Для меня имеет, – я подняла голову вверх, надеясь, что в таком положении слезы не потекут по щекам. – Уходи, Радагат. И возвращайся, только когда будешь точно знать, почему хочешь меня видеть. И если не вернешься, то я хотя бы не буду ждать. Радагат криво усмехнулся. – Нет уж, жди меня, пожалуйста, потому что я вернусь. Глава 4 О произошедшем с Лиссой мало кто знал. Из студентов, наверное, только наша небольшая компания и несколько пятикурсников-целителей, которые дежурили у ее постели. К следователю я все-таки подошла еще раз и рассказала о том, что, скорее всего, покушение предназначалось мне. Что-то подсказывает, что для Огарта Лирса таким уж открытием это не стало, а по его недовольному лицу стало понятно, что как раз от меня-то мою же причастность скрыть и хотели. Друзьям о том, что на самом деле убить хотели меня, я рассказывать не стала. В любую свободную минуту мы собирались вместе, общением стремясь компенсировать свои страхи и опасения. Даже Таматин забросил свои эксперименты и хвостом следовал за мной, будто бы переживая, что после Лиссы нацелятся и на меня. Возможно, так оно и могло случиться, но вот Кряхсу об этом знать не положено. Но все чаще я ловила на себе его внимательный взгляд, и что-то подсказывало мне, что гений о дистанционных ударах литературу изучил и два плюс два сложить смог. Периодически я видела в Академии Огарта Лирса, а также мужчин, одетых не в форму, но с военной выправкой и цепким взглядом дознавателей. И хоть студенты, не знавшие о том, что произошло преступление, и не видели в них правоохранителей, меня было не обмануть – я понимала, что расследование продолжается, и на быстрый результат рассчитывать не приходится. Через пару дней Лисса пришла в себя, и хоть нас еще к ней не пускали, вся наша компания облегченно выдохнула. Мы вернулись к тренировкам, так как надвигались отборочные игры и скоро должны были вывесить график. Тренировались по вечерам, и однажды, когда мы с Таматином, отработав защиту, сели на траву отдыхать, а огневики отрабатывали какие-то только им известные приемы, я решилась с гением заговорить. – Послушай, ты же все знаешь о трудах твоего отца? Кряхс странно взглянул на меня и нахмурился – по лицу его было заметно, что мой вопрос был неожиданным и застал врасплох. Подумал немного, но, когда решился ответить, оказалось, что с гением внезапно произошел приступ ложной скромности. – О трудах моего отца все знал только Заммориус Кряхс. – Так это же как раз твой отец и есть. – Именно так, – гений сердито вздернул нос. – А я пока что обладаю только тенью его знаний. Я с грустью вздохнула и подперла кулаком подбородок. – Что-то мне подсказывает, что эти речи тебе в рот вложила матушка. Твоя, в смысле. Вот уж кто главный поклонник старшего Кряхса. Но я не об этом. Таматин, что ты слышал про… э-э-э-э… про магические потоки что-то там. Таматин приподнял одну бровь, демонстрируя непонимание. – Не зли меня, – беззлобно сказала я, пытаясь вспомнить название научного труда. Отчаялась и рассказала теорию, как запомнила. – Твоя мама сказала, Заммориус пытался доказать, что магией могут обладать все. Даже те, у кого ни капли потенциала не было. Правда это? – Я не хотел бы об этом говорить, – заявил вдруг гений. – А придется. Хочется узнать подробности. Таматин посмотрел на Хантера, но огневики на нас не реагировали и отдыхать не запрещали, так что не было приличной причины улизнуть от рассказа. – Вообще-то, из-за универсальной системы магических потоков мой отец стал всеобщим посмешищем. И повторюсь – мне не хотелось бы об этом говорить. Я тяжело вздохнула – выкрутасы Таматина иногда выводили меня из себя, но раз уж гений не стал взахлеб что-то объяснять сразу, то и уговаривать обычными способами бесполезно. – Секрет за секрет, Таматин. Уверяю, мне есть, что тебе рассказать. – Ты первая. Я посмотрела по сторонам, удостоверилась, что огневики находятся далеко и услышать нас не смогут, придвинулась к Таматину ближе и шепотом сказала: – Покушение было не на Лиссу, а на меня. – А? Что?! – заверещал Таматин так громко, что Олеф оглянулся на нас и пропустил удар от Эдита. – Да тише ты! Дистанционный удар хотели нанести мне, а не Лиссе. – Откуда знаешь? – наконец-то расслышал Таматин. – Это точно? Тебе следователь сказал? – Нет, догадалась, – фыркнула я. – Все подробности потом – не хочу, чтобы кто-то услышал. У тебя задачи секретничать нет, так что давай скорее.