– Ничего, – отмахнулся студент. – Все требует найти этого… как его, черта, Будищева! А где его найдешь? Ей-богу, весь Питер обыскал, а даже следа не попалось! – Так деньги тебе не Крашенинников дал? – Какое там! Мамахен расщедрилась. Вспомнила, что у нее сын есть. Теперь гуляем. – Что ж со своими не стал? – С какими своими? – Ну, со студентами, с господами… – Брось! Какие они мне свои? Болтуны, позеры, дешевки! На словах все готовы хоть сейчас на алтарь революции, а как до дела, так никого не найдешь. Нет, вы мои единственные товарищи. С вами – и погулять, с вами – и на эшафот. – И с ним тоже? – Максим с ухмылкой кивнул на все более пьянеющего Аркашу. – И с ним! Ты не смотри, что он еще сопляк. Случится надобность – и для него найдется дело. – Ну-ну. – Не веришь?! – вскипел студент. – Ладно, поживем – увидим, – примирительно отозвался мастеровой. Затем опрокинул еще чарку, неожиданно подмигнул и, подвинувшись вплотную к собеседнику, спросил: – А знаешь, отчего ты Будищева не нашел? – Отчего? – Не там искал! – Как это? Объяснись! – Да так! Вы его среди «чистой публики» искали, а он на фабрику господ Барановских поступил. – Но кем же? – Гальванером. – Простым рабочим?! – Ну да. – Но как же это! Ведь Искра говорила, что видела его в костюме, покупающим галстук и с какой-то дамой… Да не ошибся ли ты? – Мудрено ошибиться с таким описанием. Суди сам. Мы знаем, что он – полный георгиевский кавалер. Отлично стреляет, ловко дерется, ведет себя независимо. Конечно, случая проверить, каков он в стрельбе, не было, но в остальном все сходится. Думаешь, в столице много Будищевых с такими приметами? – Но черт возьми, почему же ты молчал? Ведь теперь надобно сообщить Ипполиту… – А куда торопиться? – Ну, мало ли, вдруг он опять исчезнет! – Из околотка? – В каком смысле? – не понял студент. – В том самом. Куда ему, болезному, из тюрьмы деваться? – Час от часу не легче! Но как же он там оказался? – Мастеру тамошнему в морду дал. – Но за что? – Да кто его разберет. Одни толкуют – просто не поладили, другие – что солдатик наш за избитого мальчишку-ученика вступился. – И что же? – Как что, известное дело – мастер хозяину завсегда ближе, потому как это его верный цепной пес. Вызвали полицию, да и вся недолга! – Потрясающая история. – А то! За такое не грех и выпить, как считаешь? – Поддерживаю, – все еще не веря удаче, покачал головой Гриша и повернулся к гимназисту: – Аркаша, ты как? Оказалось, пока они с Максимом беседовали, молодой человек изливал им душу. Однако несмотря на состояние, скоро сообразил, что его не слушают, после чего обиделся и затих. Но на прямой вопрос все же развернулся и, пьяно всхлипнув, заявил: – Я люблю Искру. Она такая… такая… эх вы! Приятели на мгновение остолбенели от подобного признания, а потом дружно расхохотались. Выпив и закусив, они принялись подшучивать над незадачливым товарищем, вгоняя его во все большую меланхолию. Наконец, увидев, что тот готов заплакать, насмешники угомонились, но тут за их занавеску заглянул половой и вполголоса спросил – не прикажут ли господа кликнуть девушку? – Какую еще девушку? – не понял Максим. – Зови! – тут же отозвался Григорий, первым сообразивший, о чем речь, и, пока слуга ходил за проституткой, принялся что-то втолковывать приятелю. – Ты думаешь? – недоверчиво переспросил тот. – Конечно! Подобное должно лечиться подобным. Жрицей любви оказалась плотная белокурая девица, довольно привлекательной наружности. Впечатление немного портил нос картошкой, но после выпитого этот изъян не казался таким уж значимым. Мастеровой уже был готов и сам воспользоваться оказией, но у студента были свои планы. – Как тебе зовут, любезная? – осведомился он. – Ирма, – с легким акцентом отозвалась та. – Чухонка? – Да. – Видишь ли, Ирма… – начал Григорий, осторожно подбирая слова. – Вас двое? – перебила его жрица любви. – Это будет стоить дороже. – Не совсем так, – ухмыльнулся он. – Нашему товарищу нужна, некоторым образом, помощь… – Этому мальчику? – А тебе его возраст – помеха? – Нет, но он сильно пьян. Может не получиться. Деньги вперед. – Сколько? – Рубль. – Сколько?! – Я сказала – рубль! – Полтину, да и то, пожалуй, много! – За полтину вы можете любить его сами. – Восьмигривенный! – Ладно. Мальчик совсем юн и много выпил. Хватит и восемьдесят копеек. – Вот и отлично, – усмехнулся студент и собрался кликнуть полового. – Зачем? – остановила его жрица любви. – Так надо же номер… – Зачем вам тратить деньги еще и за номер? Лучше добавьте до рубля, а я все сделаю здесь. – Как «здесь»? – Очень просто. Вы выйдете на недолго. Ну, или заплатите.