– Подойди, – проговорил Мехмед Гирей. Поланецкий приблизился и поклонился. – Ты желаешь поскорее отправиться обратно? – спросил хан. – Да, великий хан. Твоя победа порадует моего короля и пана Чарнецкого. – Отправляйся в ставку Чарнецкого и доложи ему, что он может взять Киев. Пусть срочно двинет все войска туда. Пусть выбьет оттуда русских! Эту победу я дарю твоему королю! Поланецкий поклонился. – Как только Киев снова станет вашим, дело Богдана Хмельницкого будет проиграно! И его сын Юрий исполнит все, что ему прикажут я и король! Мехмед IV Гирей понимал, что если так произойдет, то они с Яном Казимиром и Юрием Хмельницким смогут заключить союз не только против Москвы, но и против Стамбула! Поланецкий получил грамоты от хана и повеление воеводы Шереметева князю Барятинскому. Он приказывал сдать Киев полякам… *** Хан вечером снова уединился с Селим-беем, и они пили вино, запрещенное Кораном, и наслаждались беседой. – У нас все получается, мой Селим. Я даже не ожидал, что моя победа будет столь громкой. Мы близки к тому, чтобы воплотить мечту многих ханов – добиться независимости ханства от Османской империи. – Но для этого стоит прекратить войну с Москвой. – Сенатор Моршинский уже работает в этом направлении, Селим. Сенаторы заставят Яна Казимира пойти на перемирие с урусами. – Повелитель допускает даже союз с Москвой? Они пока наши враги. До тех пор, пока московский царь не выполнит наши условия. – Нет, Селим. Не союз. Но мне будет нужен нейтралитет Москвы в случае конфликта с Османами. Так что не стоит много требовать от московского царя. Все же он великий царь и сила его велика. С ним нельзя поступать как с мелкими князьками степных племен. Пока за нами стоит султан, мы можем бросать вызов Москве. Но можем ли мы это сделать сами, Селим? – Такие слова стоит говорить с осторожностью, мой хан. Среди твоих подданных надеется много таких, кто донесет о них султану. И потому не говори о них никому кроме меня. – Вот этого я и боюсь больше всего. Смогу ли сплотить моих мурз и салтанов, Селим? Все ли они мечтают о возрождении великого ханства? Жив ли в них дух великого Чингисхана? – Не думаю, мой хан. Многие из наших мурз думают совсем не о величии твоего государства. – От таких мы избавимся, Селим. Я знаю тех, кто захочет стать моим врагом… 4 Варшава: резиденция короля Яна II Казимира. Король Речи Посполитой Ян Казимир Ваза принял у себя группу сенаторов. Он не хотел их принимать, но пришлось. Намеченную на этот день охоту пришлось отменить. Возглавил сенаторов главный подскарбий пан Даниэль Моршинский. Король не любил этого маленького и худого человека. Его сладкие и тихие речи всегда раздражали короля. Пан Даниэль был противником Яна Казимира и в свое время стоял за коронацию принца Кароля Ваза вместо него. Пан Моршинский в сиреневом с серебром камзоле французского покроя с широким кружевным воротником, увидел короля и отвесил ему поклон. За ним поклонились королю и другие сенаторы. Это были паны Любомирский, Чарторыйский и Томашевский. Все они были в польском платье в отличие от Моршинского и выглядели по сравнению с ним настоящими гигантами. – Вы потребовали встречи со мной именно сегодня, панове? – недовольно спросил сенаторов король. – Дела государства потребовали от нас того, ваше величество, – произнес в ответ Моршинский. – Пан Даниэль не единственный кто занимается делами государства, – резко заявил король. – Но мне пришлось отложить охоту. Не думаю, что у вас есть новости, о которых я не знаю. – Нам стоит подумать о перемирии с московским царем, ваше величество. Ибо дела наши не столь хороши, как могут показаться. – Вот как, пан Даниэль? Но пан Чарнецкий побеждает! И он смог полностью разгромить московитов! Одна его победа под Полонкой чего стоит. – Это так, ваше величество, но… –А пан подскарбий уже нашел деньги для пана Чарнецкого? – перебил подскарбия король. – Вот про это я и хотел говорить с паном крулем, – спокойно ответил Моршинский. – Я готов выслушать пана подскарбия Речи Посполитой. Говори, пан. – Пан Чарнецкий просит денег, ибо его войска не желают сражаться без оплаты. Но в королевской казне денег нет. Мы больше не в силах продолжать эту войну. – Но победа близка! Хан выступил навстречу войскам Шереметева и готов с ним сразиться. Возможно, битва уже состоялась! – Даже если хан победит, нам нужен мир, ваше величество. Московский царь может продолжить войну, хоть и ему трудно. Война разоряет наше государство. Налоги со многих областей перестали поступать, пан круль. Холопские восстания ширятся по Великой Польше. И если так пойдет, то нам стоит ожидать появления нового Костки Наперского50. – Пока эти восстания не слишком большие, – вмешался в разговор пан Любомирский. – Но дальше, что будет? – Сейм не даст больше денег на войну, пан круль! – высказался Томашевский. – Хотя у нас их и так нет. Сколь можно повышать налоги? У холопов также не три шкуры! Ян Казимир давно знал о том, что среди сенаторов ширятся такие разговоры. Они воевать не желают. Денег нет! Но зачем тогда было начинать эту войну? Не лучше ли было отдать московитам всю Украину просто так? Пусть забирают! – Панове, не знают где взять денег на нужды армии пана Чарнецкого? – спросил король. – Польша и Литва разорены войнами, пан круль, – развел руками Моршинский. – Но я достану денег на эту войну, – завил Ян Казимир. – Государь? – не понял его Моршинский. – Я достану денег на эту войну, повторил король. – Я хорошо знаю состояние дел королевской казны как подскарбий Речи Посполитой. И могу сказать, что денег у нас нет. А это значит, что шляхетское ополчение и немецких наемников стоит распустить. – Это значит, что у Чарнецкого останется не больше 7 тысяч солдат? – Так, ваше величество. А разве можно воевать с такими силами против московитов? – Значит, в казне нет денег? – снова спросил король. – Нет, пан круль! – А я хочу сказать, пан подскарбий, что деньги для пана Чарнецкого у меня есть! Ян Казимир вчера получил через посредство пана Николая Цвилиховского от Ордена иезуитов 20 тысяч золотых… 5 Киев: ставка князя Юрия Барятинского. Князь Барятинский готовил город к обороне. Он ждал скорого прихода под стены Киева большой польско-татарской армии. Он сам ходил по стенам, и следил за приготовлениями. Рядом с ним были два сотника из стрелецких полков приказа Лопухина – Иван Примаков и Дмитрий Коваров. – С этой стороны они не подойдут, князь. Мы отметем их от стен пушками, – сказал Коваров. – Я здесь с сотней сумею простоять. – Не хвались, сотник. Если поляки подведут осадную артиллерию, то не устоишь. Стены то ветхие и их не латать надобно, а новые строить. И войск у нас мало. Барятинский вздохнул. Если бы Шереметев не угробил армию, то они не оказались бы вот в таком положении. – Да откуда у них осадные пушки, князь? Армия их налегке подойдет. А у татар такой артиллерии отродясь не было. Устоим. – В том, что устоим у меня нет сомнений. Я крепость доверенную мне царем не сдам. Но снова много русской крови прольется. – Сколь её уже пролилось за эту войну, – проговорил Примаков. – Проклятый Юрась не оказал нам помощи. Что у них за гетманы, воевода? Изменники одни. Надо им воевод поставить для порядку. – Про то не нам с тобой говорить, сотник. То дело государево, а не наше с тобой, – оборвал Примакова князь. – Коль решит государь великий то отберет булаву у Юрася. – А он нас до той поры продаст. Продаст, как Выговский продал! В этот момент к Барятинскому подбежал посыльный: – Господин воевода. Князь, польские послы к тебе. – Послы? – удивился Барятинский. – Польские? – Да. – С чем прибыли?