3 Варшава: резиденция короля Речи Посполитой Яна II Казимира. Король Ян Казимир стал сдавать. Он сильно постарел за последний год и на его лице появились многочисленные морщины. Бремя государственных забот давило его. Не в добрый час наследовал он корону, и никак ему не удавалось уладить все дела и заткнуть глотки своим многочисленным недоброжелателям. Пан Николай Цвилиховский был как всегда рядом со своим повелителем. – Договор с новым королем Швеции Карлом XI в Оливе подписан, ваше величество. Это ваша личная удача. – Карл XI еще ребенок, пан Никола. За него думают мудрые советники. В Швеции они еще есть. Да и не удача это вовсе. Я уступил Швеции Ливонию и окончательно отказался от прав на шведский трон. Хотя имею на него прав больше чем нынешний король. – Ливония уступлена Швеции лишь формально, мой король. Мы еще вернем свое. Сейчас главное война с московитами. – Ты прав, пан Никола. Прав. Русский царь Алексей по-прежнему теснит нас в Украине, несмотря на нашу победу под Конотопом. И отречение гетмана Выговского ничего нам не дало. Юрий стал верным слугой Москвы. – Это временно, государь. Смею вас уверить. Временно. Скоро он примет нашу сторону и на условиях гораздо более выгодных для нас, чем это сделал умный Выговский. – Но пока он отдал Украину Московскому царю. Многие шляхтичи меня в том винят! Теперь они смеют говорить, что отставка Выговского была ошибкой. Будто не они, а я не захотел утверждать гадячский договор! Плох он был для них! Никола, если бы ты знал, как я устал быть королем этой страны! Один рокош24 Любомирского чего стоит. Они поднялись против меня! Есть ли мера неблагодарности магнатов! – Мы снова возьмем свое, государь. Мир со Швецией заключен. И все силы вашей армии можно бросить против московитов, ваше величество. С нами в союзе выступят и хан крымский и султан турецкий. Мы сумеем отвоевать Украину у московского царя и вернуть все, что было потеряно. И тогда шляхта признает ваши заслуги, и ваши права как короля будут расширены! –Ах, пан Никола! Мы уже не раз пытались их расширить. И что получалось? Король махнул рукой. Цвилиховского в последнее время беспокоило настроение Яна Казимира. Он все больше впадал в апатию и все чаше говорил об отречении от трона. Орден Иезуитов был заинтересован, чтобы он оставался королем. И Цвилиховский получил вполне определенные распоряжения по этому поводу. – Счастье государя переменчиво, ваше величество. Сегодня нам тяжело, но завтра тяжело будет нашим врагам. – Счастье есть у многих государей, но только не у короля Речи Посполитой. У нас правит Сейм и шляхта, а не король. Это у Московского царя есть счастье. У хана Крымского есть счастье. А ведь я мог бы быть королем Швеции. А здесь, сколько сил потратил мой брат король Владислав IV на укрепление королевской власти. Сколько у него было планов и задумок полезных. Но он умер и так ничего и не свершил. С 1648 года, черного для Польши, я король. И что я сделал за эти 12 лет на троне? Подумай и скажи, Никола, что? – Многое, ваше величество. Война с казаками. Зборовский мир. Белоцерковский мир. Все это ваши заслуги. Война со Швецией. Вы отстояли отчизну от врагов. Без вас сама Речь Посполита могла бы погибнуть. Король покачал головой. Ян-Казимир все больше и больше видел тщету своего царствования. –Что доносят наши агенты? – Ян-Казимир перешел на другую тему. – Полковник Криса, наш эмиссар, был принят генеральным хорунжим Войска Запорожского Яном Яненченко. – Я про это уже знаю. Сам Хмельницкий его не принял. Боится московских соглядатаев. – Яненченко наш сторонник, как и многие полковники. Полковник Павел Тетеря ручается за него. А гетман Юрий прислушивается к его мнению. Яненченко муж его сестры. –Но сейчас он нам не много чем может помочь. –Отчего, пан круль, так думает? – с хитрой улыбкой завил Цвилиховский. – Яненченко многое может сделать для нас. –Что же? Заставит гетмана Юрия помогать моим войскам? –Пока нет. Но он может заставить гетмана Юрия не помогать и московитам. Пусть себе медлит. От той его медлительности для нас большая польза. Тем более что пан Чарнецкий уже отбыл в войска. – Да. Пан Стефан медлить не станет. А ты уже выяснил, кто из моего окружения служит московскому царю, пан Никола? – Такого человека нет, мой круль. – Нет, есть, пан Никола. При дворе московского царя слишком много знают из того, что происходит здесь! – Для того чтобы знать это, не нужно человека в вашем окружении, государь. Московский наверняка имеет своих людей среди шляхты и в Варшаве и в Кракове. – И ты уже знаешь кто эти люди? – Нет, государь. – Так чего тогда стоит тайная полиция Ордена? Мне ранее говорили, что Орден знает все. – Все дело в том, государь, что люди московского действуют умно. Им нужно не допустить соединения Украины и Речи Посполитой. Вот они и мутят головы нашим шляхтичам, что де не надобен Речи Посполитой союз со схизматами православными. А наши и рады те речи слушать! Любомирский, Потоцкий, Ляцкоронский все про то твердят. Не хотят они равноправного союза с казаками. Норовят их снова в холопское ярмо загнать! А кому то выгодно? Да московскому! Его люди в Украине заголосят, что ляхи снова рабами православных сделать хотят и одна для них и есть заступа – православный царь на Москве! А наши магнаты тому сами способствуют! – Так нужно объяснить все! Это же хитрость! – вскричал Ян Казимир. – Кому объяснить, мой круль? Любомирскому? Тогда жди нового рокоша! С вельможными магнатами возможен один разговор – в топоры их и всех под корень. Они поймут язык силы и крови. Иного нет. Этого так и не смог понять ваш брат король Владислав. – Если бы это было возможно, пан Никола! Если бы! Да и Владислав многое понимал, но что он мог сделать? Что? Не мог же он рубить головы магнатам! И я этого не могу. А как бы хотел. Если сейчас убить хоть сотню этих смутьянов, то и порядок бы пришел. – Придется нам немного потерпеть, мой круль! – И что делать нам сейчас, кроме того, что мы станем терпеть? – Нам стоит мешать людям московского в Крыму и гетманской столице Чигирине. – Да, пан Никола! Пошли еще наших агентов туда. Денег в этом случае жалеть не стоит… 4 Стамбул: квартал Фанар, дом купца Адреотиса. Грек-фанариот Адреотис возлежал на роскошных коврах и подушках в своём доме. Он ждал важного гостя. Комната с узкими окнами с разноцветными стеклами была оформлена в восточном стиле. «Интересно как он сейчас будет выглядеть? Этот человек имеет редкий дар перевоплощения. Он может быть кем угодно. Гордым вельможей с надменным лицом и простым продавцом халвы с подобострастной улыбкой. Он настолько владеет своим лицом, что совершенно невозможно понять ход его истинных мыслей». Так думал хозяин дома о своем старом знакомом кардинале Ордена Иезуитов Пьетро Ринальдини. И он снова оказался прав. Скоро ему доложили о приходе важного янычарского аги. –Янычар? – удивился Адреотис. –Да. Кто-то из командования янычарского корпуса, – ответил слуга. – Их сейчас много новых и я не знаю имени этого господина. –Но разве он не назвал тебе своего имени? –Назвал. Но я почему-то не смог его запомнить, эфенди. Его глаза словно выжгли мою память. «Глаза выжгли память! – подумал Адреотис. – Это он. Только про него такое можно сказать!» –Хорошо. Зови его сюда. И последи, чтобы нам никто не мешал. –Будет исполнено, господин. «Монсеньор Пьетро не любит когда его узнают сразу. Стоит изобразить удивление и лишний раз восхититься его умением перевоплощаться. Даже великие люди имеют свои слабости». Вскоре в покоях показался высокий офицер янычаров. На нем была отличная броня с насечкой и изображением полумесяца усыпанного жемчугом. На войлочном белом кауке красовался золотой челенк – знак храбрости проявленной в бою. –Рад приветствовать тебя, ага…, – начал было Адреотис, но прибывший ага прервал его. – Можешь звать меня монсеньор Пьетро, как и ранее. Ведь здесь мы одни? Не так ли? – Одни. Мой дом – моя крепость. – И не стоит тебе разыгрывать меня, Адреотис. Ты сразу узнал меня. – Да. Но я не знал, захотите ли вы монсеньор, чтобы я вас узнал. – А почему нет? Как мой маскарадный костюм? – Отлично на вас сидит. Вы словно настоящий ага янычарского корпуса. Ринальдини самодовольно усмехнулся. Он знал, что его умение перевоплощаться и внушать, не имеет себе равных. – Твой слуга и все в этом доме завтра смогут лишь вспомнить, что к тебе заходил ага янычар. И заходил он за деньгами. А зачем же еще может прийти к греку-фанариоту командир из корпуса «нового войска»25. – Вы как всегда осторожны, монсеньор. – Меня зовут невидимкой в Европе, Адреотис. Именно потому, что я умею быть, когда нужно незаметным. Твой слуга смотрел на мой дорогой панцирь, на жемчужный полумесяц, на изумруд в рукояти моего ятагана. Вчера я был слугой знатного иностранца, французского графа, и на меня вообще никто не обратил внимания. Никто даже заподозрить не мог, что я господин, а граф – слуга. Ты не представляешь, как иногда хорошо наряжаться слугой. Как много можно услышать, сохраняя глупое лицо. – Монсеньор, желает выпить вина? – спросил фанариот. – Нет, – отрицательно покачал головой Ринальдини. – Тогда может принести щербета и фруктов? – Нет. Пусть принесут кофе. Я пристрастился к этому терпкому напитку. Твой слуга умет заваривать кофе? – Есть у меня кафеджи не хуже того, что служит у самого великого визиря.