– Ну, да, – согласился Степан. – И тебе купим! Народ у нас в деревне хоть и не богатый, но хорошее дело поддержать не откажется. Да и дело-то, судя по всему, выгодное. С таким умом, как у Емели, миллионным капиталом управлять можно. С заграницей торговать станем! – И батюшка тогда тоже часть акций купит, – робко улыбнулась Несмеяна. – От этого-то ты не откажешься? Это же не приданое уже будет, а размещение капитала. Правильно? А батюшка даже рад будет – он не раз говорил, что международную торговлю развивать нужно. Он еще при этом слова какие-то странные называл. – Наверно, импорт и экспорт, – предположила Шень Сюа. – Вот-вот, – подтвердила Несмеяна. – Только я не поняла, что они означают. – Импорт – это когда жители Тридевятого царства покупают что-нибудь, что произведено за границей. – Батюшка недавно ткань шелковую у индийского купца купил, – захлопала в ладоши Несмеяна. – Красивую такую, яркую, как павлиний хвост. – Правильно, – похвалила Шень Сюа. – Шелк, значит, – товар импортный. А экспорт – это тот товар, который вы в Тридевятом царстве изготовили и в другие страны продали. – Мы лес продаем, – вспомнила Марья-Искусница, – да камни самоцветные. – А Терентий шапки-невидимки за границу продает, – ухмыльнулся Степан. – Тоже, значит, в международной торговле участвует. Емеля уже тоже вовсю улыбался – человеком себя почувствовал. – Ой! – спохватился Андрей. – А про шапку-то невидимку мы забыли! Вы же ее тому иностранцу вернуть обещали. Генка возмутился: – Мы ему деньги за нее заплатили – в два раза больше, чем он Терентию отдал. Да и шапки у нас нет – она где-то у Кощея во дворце осталась. Что же мы теперь ее искать должны? – Должны, Гена, – подтвердил Степан. – Раз слово дали, значит, должны. Но вы, ребята, не беспокойтесь. Мы ее сами отыщем да за границу перешлем. Правда, Василиса? Василиса кивнула, а потом ребят в сторонку отозвала, сказала тихонько: – Пора домой возвращаться! По дому они соскучились ужасно. И за то время, что они в Тридевятом царстве находились, у каждого из них хоть раз в день, но появлялась мысль произнести те самые заветные слова и в тот же миг дома оказаться, родных увидеть, хорошие слова им сказать. Но вот настал момент расставания с Марьюшкой, с Василисой, со Степаном и все загрустили. А Галя и вовсе плакала, не скрываясь. И даже у Генки были покрасневшие глаза. – А мы вас еще, Василиса, проводим! – сказала Шень Сюа. – На ковре-самолете мы быстро до вашего терема долетим. И все обрадовались, что можно еще хоть несколько минут в Тридевятом царстве побыть. И сам ковер-самолет тоже обрадовался! Он закружил вокруг них, замахал своей бахромой. Марьюшка наложила им в корзинку пирожков с картошкой, туда же поставила крынку с парным молоком. Она не спрашивала, откуда они прибыли, и как долго им добираться до дома. Она просто была благодарна им за то, что они сделали для ее родной деревни и для всего Тридевятого царства. А им уже стало казаться, что ничего особенного они вовсе не сделали. А что-то будет, когда они вернутся домой? Может, они вовсе забудут обо всём этом, как забывают ночной сон, проснувшись утром? Нет уж, на такое Генка был не согласен. А может, с них слово возьмут, что они никогда и никому об этом не расскажут? Трудно, конечно, будет удержаться, но что делать – дал слово – держи! Уж этому-то они теперь научились! 22. Домой! У Василисы они только переоделись. Она им и чай предлагала, и любые другие угощения, да только им ни есть, ни пить не хотелось. – Я деду Пафнутию весточку послала, он будет ждать вас на Утином озере. Слова-то заветные не забыли? Василиса тоже невесела была – в синих, как васильки, глазах ее грустинка притаилась. Генка раньше думал, что при расставании только девчонки плачут. А оказалось, что нет, и когда Василиса обняла его, он расчувствовался так, что опять зашмыгал носом – уже который раз за этот день. – Спасибо вам ребята! – сказала Василиса. – За смелость вашу, за доброту. Честно скажу, не думала я, что у вас получится, хоть и надеялась очень. А вы вон какими оказались. – А может, вы с нами до деда Пафнутия прогуляетесь? – спросила Алла. И у них затеплилась надежда, что они еще хоть полчасика рядом с ней побудут. Но Василиса покачала головой: – Нет, ребята! Вы уж сами. – Так что же теперь, мы вот так – параллельно друг другу – жить будем? – спросила Шень Сюа. – Как раньше, да? Василиса смахнула слезинку со щеки и кивнула: – Да, как раньше! – Да мы не сможем, как раньше! – возмутилась Шень Сюа. – Мы же мысленно каждый день сюда, в Тридевятое царство, возвращаться будем! – Будете, – согласилась Василиса. – А мы о вас думать будем. Можно бы, конечно, заклинание какое произнести, чтобы вы забыли про Тридевятое царство, да только ни к чему всё это. Когда вы взрослыми станете, сами забудете. Детство закончится, и вы перестанете верить в сказки. Они спорили с ней, доказывали, что верить в сказки можно и став взрослым, а она только грустно качала головой. – Вы, главное, ребята, доброту свою и дружбу не растеряйте! А если вдруг трудно придется, и помощь жителей Тридевятого царства потребуется, к деду Пафнутию приезжайте. Или через Варварушку весточку пришлите – если среди других ворон ее узнать сможете. Генка первым заклинание произнес. Секунда – и он исчез! Потом слова забормотала Галя. Через пять минут все они оказались на Утином озере. Только в руках у Шень Сюа почему-то был свернутый в трубочку ковер-самолет. – Ты что, с ума сошла? – закричал Генка. – Это же вещь волшебная! Шень Сюа стала оправдываться: – Ой, ребята, он так расстроился, когда я слова заветные сказать собралась. Всё кружил вокруг меня. А Василиса и сказала – забирай его с собой. А он так обрадовался, что сам в рулон свернулся. И оказалось, он легкий совсем – как пушинка. – Думаешь, он и здесь, как самолет, летать будет? – засомневался Генка. Шень Сюа вздохнула: – Нет, конечно. Василиса так и сказала – здесь он уже волшебным не будет. Да он и сам это знал и всё равно со мной просился. Ну, и что, что не волшебный. Я его к себе в комнату положу, разговаривать с ним буду. А если мы вдруг когда в Тридевятом царстве снова окажемся, так у нас с собой ковер-самолет будет. Она погладила его по пушистому ворсу, и ребятам показалось, что он шелохнулся в ответ. В этом лесу всё было почти так же, как в том, параллельном – только к запахам травы и цветов примешивался такой знакомый запах автомобилей и железной дороги. А дед Пафнутий уже бежал к ним по тропинке. – Ну, ребятки, до чего же я рад с вами свидеться! Про подвиги ваши знаю – земля слухами полнится! Знаю, знаю, про что спросить хотите – с родными вашими переписывался регулярно. Думают они, что вы тут целыми днями за учебниками сидите, купаетесь да рыбу ловите. Только уж не обессудьте – чтобы их порадовать, придется вам эту неделю и впрямь заняться тем, чем обещали. А они и не возражали. Галя всю неделю кружева плела, Алла английским занималась, Андрей учебники по физике штудировал и всё думал, как объяснить отцу, куда книга Фарадея подевалась, которую еще их прадед из Петербурга привез? А Шень Сюа Генку кунг-фу учила. А через неделю они – загорелые и отдохнувшие – вернулись в город. Восторженно рассказывали о каникулах, хвалили деда Пафнутия и жалели о том, что не всю правду дома рассказать можно. 23. Генка Они теперь впятером почти каждый день собирались в парке у заветного дуба – слушали музыку, играли в бадминтон. Обиженный невниманием Генки Денис Таборков вздумал однажды посмеяться над его дружбой с девчонками и ботаником Андреем, но нарвался на крепкий Генкин кулак и быстро прикусил язык. А потом забыл про обиду, сам к их компании пристал и с удивлением обнаружил, что девчонка, оказывается, тоже может быть человеком! В начале августа Галина мама позвонила Генке и пригласила его поехать с ними в Москву на выставку народных ремесел. Он прыгал до потолка! Побывать в Москве он мечтал давным-давно – это раз! Он ехал с Галей (которая вдруг за каникулы как-то незаметно самым близким для него (после матери и брата) человеком оказалась) – это два! Очень он хотел присутствовать при том, как кружево семиклассницы самым лучшим в России будет признано, – это три! А в том, что Галя возьмет главный приз, он ничуть не сомневался. А уж как довольна была его мама, что он с такой хорошей девочкой, как Галя Пыльченко, подружился! Правда, она волновалась, как бы он со своим переполошным характером чего в Москве не выкинул, но он обещал ей побыть немного паинькой. А за несколько дней до отъезда в Москву ему позвонила вернувшаяся с отдыха на море Алла: – Степанов, танцуй! Я папе про тебя рассказала – о том, что хоккеем с детства бредишь, что в хоккейной секции давно занимаешься, и что с его хоккеистами мечтаешь хоть раз на сборах побывать. Правда? Ну, так вот – у них сейчас сбор в Крыму, на спортивной базе. Там такая красота! Море, горы, лес! Я только что оттуда приехала. Папа взрослую команду в отпуск на две недели отпустил, а сейчас с молодежной сборной города опять в Крым едет. Он сказал, ты можешь поехать с ними. Правда, в хоккей они там играть не будут, но посмотришь, как они тренируются. От этого предложения у него даже голова закружилась. Он не сказал ни да, ни нет. А потом всю ночь не спал. Мечта стать хоккеистом против мечты поехать с Галей в Москву! К утру он уже почти решил поехать в Крым. Он не сомневался – Галя поймет! Он расскажет ей о предложении Аллы, и она сама скажет – поезжай в Крым! Галя – она такая! Только она расстроится из-за этого и, может, это помешает ей победить на выставке? Нет, тогда лучше не говорить ей правду. Можно сказать, что Димка из деревни уже вернулся и его не с кем оставить? Это же будет добрая ложь? А Алку предупредить, чтобы Гале ничего не рассказывала? Да, так он и поступит. С этой мыслью он заснул и проспал до обеда. А проснувшись, понял, что он – предатель! Схватился за телефон.