Дочь редко говорила с такой свирепостью, и Орла почувствовала короткий приступ угрызений совести. Но он длился недолго: Элеанор Куин не понимала, что там. Орла тоже не знала точно, но чувствовала настоятельную необходимость защитить своих детей. – Не волнуйся, мама, – улыбнулся ей счастливый малыш Тайко. – Эле-Куин просто злится, потому что деревья говорят много длинных слов, которые она не знает. – Неужели? – Да, она мне так сказала. – Что ж, спасибо, теперь мне стало чуточку легче. – На самом деле никакого облегчения Орла не испытывала. Совсем. Дети тоже шептались в темноте, как их родители? Обсуждали странности, которые их веселили… или пугали? Былое равновесие в семье совершенно нарушилось, и она не знала, как это исправить. Орла с Тайко дошли по следам Элеанор Куин прямо до задней двери, которая осталась приоткрытой. Нечто навязчивое, надоедливое проводило когтями по мыслям Орлы, цепляясь за них. Она что-то упустила. В лесу. Вместе с детьми. И навязчивое нечто своими острыми когтями предупреждало, что это очень важно. 15 Орла лежала в кровати под уютным светом прикроватной лампы, листая заплесневелую книжку, которую нашла в подвале. Рядом с ней на одеяле были разложены выцветшие исторические книги в цельнотканом переплете, некоторые с глянцевыми страницами, полными черно-белых фотографий. На стене напротив кровати маячил плакат «Балет» Фейе в рамке, притягивая ее внимание. С того дня, когда Орла заметила хореографические метки на снегу, в настоящих пошаговых нотациях она стала видеть только следы птиц. Когда ее дружок-кардинал не составлял ей компанию, он, по-видимому, проводил репетиции неслаженного кордебалета среди несговорчивых птичек. Орла поджала губы, чтобы не засмеяться. Шоу стоял у окна спиной к ней и делал какие-то наброски в своем альбоме. Шторы были приподняты, и он вглядывался в темную ночь, едва не прижимая нос к окну. – На что ты там смотришь? – Книге не удалось удержать ее интерес. – Пытаюсь кое-что понять, – пробормотал он. Шоу спал в футболке и боксерах, она – в потертых спортивных штанах и майке. Они стали ужасно непривлекательными друг для друга. Шоу, который никогда не выглядел как спортсмен, стал еще более обрюзгшим. Может, ему нужно больше физически трудиться – колоть дрова? Расчищать снег во дворе? Это добавило бы мышечного тонуса его бесформенным рукам, бледным и усеянным родинками. А если бы Орла не прилагала усилия, чтобы сохранить собственный мышечный тонус, она в итоге стала бы еще больше похожа на палку. Зато в ее майке была дырка на два дюйма выше пупка, достаточно большая, чтобы туда пролез палец, а под ней – пятна, кажется, от соуса к спагетти. Их с Шоу сексуальная жизнь пошла на убыль еще после появления детей, но помимо того, что оба уставали и были заняты, спальня превратилась в детскую, а раскладной диван не слишком располагал к интимной атмосфере. Когда-то они любили авантюры и придумывали замысловатые истории, перевоплощаясь в разных персонажей. Это началось как продолжение курсов актерского мастерства Шоу, но затем они добавили сексуальных сцен. После встречи на скамейке в парке или в кафе «незнакомцы» вдруг удивленно обнаруживали в разговоре, насколько они похожи – и возвращались в квартиру, возбужденные своими новыми ролями. Их игры также имели терапевтический эффект: «Дороти» и «Дэшиелл» могли признаться в том, в чем не могли Орла и Шоу. Теперь у них были стены в спальне, собственная дверь, собственная спальня. Возможно, пришло время вернуться к старым персонажам или изобрести новых. – Что рисуешь? – Орла отложила книгу в сторонку. Шоу по-прежнему был поглощен рисованием. Они находились всего в нескольких шагах друг от друга, но ее муж был как будто бы в другой галактике. Иногда по ночам он рассказывал ей о том, насколько продвинулся в своей серии картин, разъяснял символику образов или эволюцию своих идей. Но это был первый раз, когда он принес работу в постель. – Знаешь, чего мы не делали уже давно? Его голова дернулась, но не в ответ на ее вопрос. Вдруг он попятился, словно убегая от чего-то, пока не наткнулся на кровать. Матрас спружинил, когда Шоу на него упал. Ее муж к чему-то прислушивался, но точно не к Орле. Какой бы звук он ни слышал, тот, очевидно, был за пределами диапазона слышимости – Шоу все мотал головой и щурился, как будто стал спутниковой тарелкой, отслеживающей сигнал. От этого у нее побежали мурашки. Орла уже видела, как он делал это раньше. То же делала их дочь, только не так заметно. Пока они жили в квартире, иногда муж или дочь сообщали, что слышат, как сильно жужжит электричество, хотя самой Орле никак не удавалось уловить этот звук. Как-то раз, спустя долгое время после случая с гнилой картошкой, Шоу обнюхал всю гостиную, уверенный, что чувствует запах гари; этот запах привел Шоу к загоревшейся соседской свечке на две квартиры дальше по коридору. Что он слышит здесь? В глуши, где даже она могла поклясться, что слышала, как падает снег? – Детка… Что ты делаешь? – Она нагнулась и заглянула в альбом на его коленях, освещенный прикроватной лампой с тумбочки. Но там был не рисунок. Среди грязных каракулей она различила отдельные слова: ВНУТРИ! Ты я??? вместе вместе ДОЛЖЕН! внутри??? Она погладила его по спине, а в ее мозгу беспорядочно проносились непрошеные мысли. Шоу подпрыгнул, как будто она ткнула в него сосулькой. – Прости… – начала Орла. – Нет, все в порядке. – Он засунул альбом в ящик своей тумбочки. – Я больше не хочу этого делать. – Шоу? Чернильный призрак, следовавший за ними по дороге, коснулся ее острым когтем. Что с Шоу такое? Он стал ходить по комнате, прикрыв уши руками: – Я больше не могу, не заставляй меня это делать, я не понимаю, что… – Шоу… Эй! Он никогда не ходил во сне, но казалось, будто сейчас ее муж застрял в кошмаре. Встав на колени на кровати, Орла схватила его за запястье. По-видимому, схватила слишком крепко – потом на его руке остались синяки от пальцев, – но наконец привлекла его внимание. – Все хорошо. Я не заставляю тебя ничего делать. Что случилось? Он упал на кровать рядом с ней и притянул к себе. – Ох, Орла… – Пожалуйста, поговори со мной. – Это ерунда, прости. – Он смущенно отвернулся. – Наверное, я заработался – неужели я говорил все это вслух? Он попытался засмеяться. Ей полегчало оттого, что он вернулся из этой своей стратосферы и снова стал похож на себя. – Ты всегда усердно работал, распыляя энергию во все стороны. Но теперь так сосредоточен – может, даже слишком. Нельзя работать каждую минуту каждого дня. Это не гонка. Он кивнул: – Мне кажется, что… порой… я как будто схожу с ума. И иногда мне это очень нравится, потому что я становлюсь таким продуктивным, у меня появляется много энергии. А иногда… Она погладила его по спине. – Не надо так много на себя взваливать. Это… – Мне кажется, что меня вынуждают, тянут… Иногда мне очень хочется сопротивляться, понимаешь? Мы в таком прекрасном месте, а я почти не вижусь с тобой и детьми… Знаю, я должен быть продуктивным, ведь обещал. Но я не понимал… не так себе все представлял. – Мы до сих пор пытаемся понять, как сделать лучше. Подыши. Не будь так строг к себе. Дыши. Он глубоко вздохнул и снова откинулся на кровать. Когда она встала рядом с ним на колени, он сконцентрировался на дыхании, выдохе, выдохе – технике, которой научился успокаивать нервы. Ритмичный звук успокаивал и ее. Она оставалась на коленях и некоторое время дышала вместе с ним. Запутанные волосы занавесью закрывали его лицо. Майка натянулась, и она потерла оранжевое пятно. – Это поможет? Если я буду стараться усерднее? Или, может, мы? Ведь теперь, когда у нас есть своя комната, стоит стараться чуть больше. Может, нам как раз этого не хватает – помнишь Дороти? А Дэшиелла? Мы проводили время так оригинально, это было так эротично. Мы давно не пробовали… Может, это был не единственный источник беспокойства, стресса, но уже что-то ощутимое, за что можно ухватиться, с чем можно работать. Шоу моргнул, спокойнее, чем прежде. Он повернулся на бок, блуждая взглядом по ее знакомым чертам: это вернуло его в реальность. Затем накрутил на палец локон ее волос: – Чего мы не пробовали? – Жить по-настоящему… Не хочу говорить «как раньше», потому что не хочу возвращаться к прошлому. Но, может, ты не против, чтобы я притворилась кем-то еще? Это ведь отличная возможность. Здесь можно придумать совершенно новых персонажей, не таких, которых мы выбирали в городе. – Орла потянула себя за майку. – Я надеваю в постель самую противную одежду, которая у меня есть. – Удобную. Ты имеешь в виду, самую удобную одежду. Она вскочила с кровати, размахивая майкой над головой. Шоу следил за каждым ее движением. Взгляд мужа устремился на ее твердые соски, когда она встала лицом к нему.