— Его нет, — произнес седовласый турист и сделал попытку захлопнуть дверь, но Тедди успел вставить в щель ногу. — Знаю, что его разыскивает полиция, но я ему не враг, — тихо сказал он. — Я сам косвенно замешан в эту историю. В глазах собеседника вспыхнула искра интереса. — Вот оно сто… — сказал он, заметно шепелявя. — А как васе имя? — Тедди. С кем имею честь? — Собственно, меня зовут Иисус, но, знаете, в нашей отрасли… короче, Джон. Ладно, заходите. Поговорим. Маленькая квартирка. Пахнет пылью и старым кофе. Два письменных стола. На каждом компьютер и огромный экран. Джон уселся на вращающийся конторский стул, повернулся к Тедди, достал носовой платок и высморкался. Глаза красные — похоже, сильно простужен. — Вы не хотите есть? Я как раз заказал пиццу. Успею позвонить, чтобы привезли две. На экране занимались любовью три парня и молодая женщина. Она любезно предоставила им все три телесных отверстия, при этом лицо ее выражало неподдельное удовольствие. Тедди подивился выдающемуся актерскому мастерству. Джон проследил его взгляд. — Мы здесь монтируем… лишние разговоры долой, подаем, так сказать, свеклу к столу… но сценарий есть сценарий, и надо ему следовать. Время по минутам. — Я не голоден, — Тедди ни слова не понял из эмоционального объяснения Джона, но тему развивать не стал. — Но поговорить-то мы можем? — Пока привезут пиццу, да. Тедди тоже сел, чтобы не нависать над собеседником. — Как давно вы работаете с Адамом? — Года три. Я до этого снимал фильмы-инструкции… ну, к примеру, как монтировать тепловые насосы… и все такое. — А до этого не были знакомы? — Нет. — А с Катей встречались? — А-а-а, вот вы о чем… черт знает что. Это правда? Я ушам своим не поверил. Катя! Очень хорошая девочка. — А здесь она бывала? — Иногда… встречалась с Адамом. — Она знала, чем занимается Адам? — О чем вы? — Ну… что вы ставите фильмы для… скажем так, для взрослых. — Конечно. Ясное дело, знала. Адам вообще… он болтун. Всем все рассказывал. Из тех, про кого говорит «вода в жопе не держится». Рассказывал, что они с Катей собрались ехать куда-то. Чемодан собрал, он вон там стоял, в углу. Картина не выстраивалась. У Адама секретов не было. Чемодан… что все это значит? Нервничал? Он задал еще несколько вопросов. Не был ли Адам зол на Катю? Не рассказывал ли что-то, что отличалось от обычной болтовни? Не злоупотреблял ли наркотой или алкоголем? — Видели ли вы его после убийства? — Вы меня за идиота держите? Я же знаю, что его ищут. Нет уж, пожалуйста, меня не вмешивайте. Мне что нужно? Чтобы Адам работал и его продукция уходила. По счетам тоже кто-то должен платить. Слышал только… он у какого-то кореша ночевал, но того уже нашли и допросили. — Джон сделал полный оборот на стуле, снова высморкался и пристально посмотрел Тедди в глаза. Колечко на брови блеснуло в свете настольной лампы. — Не думаю, чтобы Адам ее убил. Уверен — не убивал. Он, конечно, иногда бывал с ней суров, но это потому, что любил, вот почему. Тедди подождал, не последует ли что-то, но Джон молчал. Задумался и уставился в какую-то точку за спиной Тедди. Возможно, осенило какое-то художественное озарение. В дверь позвонили. Джон вышел. Тедди слышал, как он с кем-то разговаривает в прихожей. Через минуту хозяин вернулся с квадратной картонной коробкой, открыл и разрезал пиццу на восемь ломтей. — Что ж, думаю, сказал все, что знаю. Вы можете идти, я хочу спокойно поесть. — Последний вопрос. Что значит «бывал с ней суров»? Джон ответил не сразу. Достал из пластмассовой баночки квашеную капусту с луком, положил на один из ломтей и целиком отправил в рот. — Сами знаете, — сказал он с набитым ртом. — Есть такие женщины… умеют вытащить из тебя самое худшее, что в тебе есть. 18 Иногда казалось — прошел целый год, иногда — как будто все случилось только вчера. Только что Шамон был жив, а теперь его нет. И никогда больше не будет. Газеты два дня писали про дерзкий налет на больницу, а потом случилось тройное убийство в Мальмё, и все. Был человек — и нет. Никола очень много спал. Снотворные, иногда пара-тройка затяжек травой. Просто так, без вспомогательных трюков, заснуть не удавалось — его словно подбрасывало в постели. Ему казалось, что даже солнце в эти дни не всходило. Непроглядные сумерки ярости и горя. Никола не находил себе места. Он выходил купить жратвы и поминутно оглядывался: казалось, они за спиной, эти отморозки из больницы. Слушал старую музыку — любимые лоты матери. R. Е. М. — Everybody hurts. Эрик Клаптон — Tears in heaven. Позвонил Георгу Самуэлю еще до похорон. Заболел. Какая разница, поверит ему Георг или нет. Он должен найти дорогу в этом мраке. Не он один: Юсуф и Белло звонили, обещали помощь. Одно-единственное слово колотилось в голове, как шипящие удары пульса: месть, месть, месть, месть. Исак дал команду: начинать. Никола и Юсуф поехали в Каролинку. Они шли тем же путем, что и отморозки, — через главный вход. Все время поглядывали наверх. Сразу обнаружили камеры в вестибюле, вдоль коридоров — понатыканы везде, где только можно. Большой брат не дремлет. Подошли к окошку информации. Молодая женщина с очень коротко, под машинку постриженными зелеными волосами, кольцом в носу и татуировкой на шее, изображающей Малышку Мю. Модница не сразу сообразила, что они от нее хотят, а когда поняла, чуть не рассмеялась. — Даже обсуждать нечего, — сказала она и захлопнула окошко. — Лесби во всю щель, — прокомментировал Юсуф. Никола попросил позвать начальника смены. У этого наоборот: волосы до плеч. В форме, небольшого роста, с кривыми зубами. — Пидор во всю жопу, — прошептал Юсуф. Начальник выслушал просьбу Николы и решительно замотал головой. Конечно же, нет. Само собой разумеется: мы не имеем права кому-либо показывать видеозаписи того дня. Он произнес эти слова и состроил такую печальную мину, будто Шамон был его лучшим другом. — Только полиция имеет право просматривать записи. Они занимаются расследованием. Подумал и добавил: — Они, а не вы. Они ждали почти весь день. Засекли, когда начальник смены уходит на ланч, когда кончает работу. Проследили, где паркует машину — старый «фиат-марея» с ржавыми дисками. На следующий день Юсуф вскрыл машину и прилег на заднее сиденье с ножом из углепластика. Никола метров с двадцати проверил — нет, снаружи Юсуф не виден. Вот и длинноволосый. Повернул ключ, открыл дверь, устроился на сиденье. Никола видел, как Юсуф резко поднялся и приставил к его шее нож. Вид у Юсуфа был такой, словно он смиренно умоляет о помощи. Через полчаса у них была ссылка на выложенные в dropbox четырнадцать фильмов с камер наблюдения. Четырнадцать камер. Четырнадцать углов зрения. Четырнадцать секвенций: убийцы в солнцезащитных очках.