Сегодня я притащил к нам Соню. Я ничего ей не сказал, просто взял за руку и притащил. Вот я ввел ее к папе и говорю: — Познакомься, пожалуйста, с моим папой наново. А она ничего не понимает. — Почему, — спрашивает, — наново? Что ты городишь? Папа встал с кресла и говорит: — Соня, здравствуйте. Воображаете, какое лицо стало у Соньки? Стоит, боится слово сказать, боится подойти. Даже папе стало смешно. Тут я стал Соне все объяснять, привел Сережу, но она еще долго была как во сне, плохо понимала. 20 апреля На улице совсем весна, тротуары уже сухие, и везде ребята исчертили их мелками и играют в классы. В школе запахло каникулами, даже учителя разговаривают, куда кто поедет летом. Мы летом поедем в деревню Сережи, в Михайловку, под Дорогобужем. Там у него живут братья. Они тоже были партизанами во время войны, а теперь построили новый дом и работают в колхозе. Мама сговорилась с Зингерами, и мы возьмем с собой Соню. В общем, поедем большим лагерем. Папе с протезами много лучше, но он еще не совсем привык с ними управляться и когда берет что-нибудь своими новыми руками, то очень боится уронить. Я за ним все время хожу следом, помогаю поддерживать тарелку, например, или чашку, но он уже часто обходится без меня. Я даже ему сказал: — Теперь я тебе не нужен, теперь у тебя свои руки, свои глаза… Он ничего мне не ответил, но притянул меня к себе и так посмотрел на меня, что у меня сразу стало тепло внутри. 21 апреля Места в тетради осталось так мало, что я стараюсь писать как можно мельче. И последние слова в этой тетради буду писать не я. Их непременно хочет написать кто-то другой. Он пишет еще совсем неразборчиво, потому что вовсе не легко научиться писать деревянной рукой. «Спасибо тебе, Андрюша. Твой отец». _____