Глава четвертая Савельеву, несмотря на большие физические и психологические нагрузки, нравилось учиться в школе. В разговорах с товарищами все чаще вставал вопрос о будущем распределении. Подкрался последний экзамен перед отпуском. С одной стороны, хотелось отдохнуть, повидать родных. Но с другой – Павел понимал, что второй год пролетит так же быстро, как и первый. Есть, конечно, курсанты, которые точно знают, куда они попадут. Если его дедушка перед загранкомандировкой получал инструктаж еще от самого Берии, а отец годами сидел «под корягой» в посольствах, то и для него забронировано хорошее место. Либо папа трудится в партаппарате, значит, пусть не загранработа, но теплое место в значительно разросшемся центральном штабе найдется. У остальных будущее было туманным. Правда, иногда туман рассеивался и виднелись очертания то Жмеринки, то Кустаная, где тоже надо было заниматься профилактикой антисоветской и антигосударственной деятельности среди селян и сайгаков. Все как в старом бородатом анекдоте. «Может сын генерала тоже стать генералом? Может. А маршалом? Нет, потому что у маршала свой сын». Значит, надо торопиться показать себя. Павел точно знал, что за каждым из них постоянно наблюдают, где-то в папочке копятся отчеты и характеристики, кадровики делают свои выводы. Экзамен-собеседование по результатам года – это шанс. Вопрос не в том, чтобы правильно ответить и проскочить. На нем будут присутствовать представители руководства разведки и контрразведки. Значит, надо сделать так, чтобы они заинтересовались. Но как? Все курсанты – как яйца в инкубаторе: все в темных костюмах, в белых рубашках, галстуках. Все обучались на одних и тех же занятиях. Экстравагантность, мягко говоря, не приветствовалась. Даже бородка допускалась только на комсомольских значках у латунного Ленина. Была у Павла домашняя заготовка. Весь вопрос, будет ли возможность ее использовать. В экзаменационной комиссии сидели знакомые преподаватели, но присутствовали и незнакомые персоны. Именно перед ними лежали «личные дела» курсантов. На вопросы об основах оперативной работы Павел отвечал как учили. Ну а как же еще? Он ждал вопросов от незнакомцев, присутствовавших на экзамене. Они не могли их не задать, пусть даже формально. – Какие языки изучаете? – бесстрастно спросил уже порядком утомившийся незнакомец, мельком взглянув на Павла и быстро пролистав его худенькое «личное дело». По тому, как перед ним тянулись руководители школы, было понятно, что этот лысоватый кряжистый мужчина главный в комиссии. Вместе с ним принимал курсантов человек с острым, пытливым взглядом, неброской, незапоминающейся внешностью. Он почти не смотрел в «личные дела», но внимательно слушал и любил задавать вопросы. – Английский, немецкий. Факультативно испанский. И на спор – народный венгерский. «Ай-стоппер» – броский, интригующий посыл, используемый для привлечения внимания. Его основная задача – вызвать любопытство, поразить, выделить из общего ряда, приковать внимание и обеспечить тем самым интерес и запоминаемость объекта. В переводе с английского «то, что останавливает глаз». – Это как? – попался на приманку тот, что помоложе. – Венгерский язык относится, как вы знаете, к одной из самых сложных в изучении финноугорской группе языков. Мы с ребятами поспорили, что я за день выучу народную песню про черного барана. – На что поспорили? – заулыбался незнакомец. – Хотелось бы на пиво, – притворно вздохнул Павел. Секретарь парткома тут же напрягся. Запахло нарушением режима. – Но в итоге согласились на килограмм молочных сосисок из буфета. – Ну и как? – Вечером мы с соседом по комнате уже уплетали жареные сосиски с острым кетчупом и свежим черным хлебом. – Да за такой приз я и сам бы сейчас спел, – оторвал глаза от бумаг тот, что постарше. – Товарищ полковник, обед нас уже ждет. Столы накрыты, – услужливо встрял партийный чиновник, по положению обязанный присутствовать на экзаменах, собраниях, субботниках и встречах с ветеранами. – Да подождите вы, – отмахнулся от него старший. Его напарник снова обратился к заинтересовавшему его курсанту: – Сейчас спеть ее сможете? Павел откашлялся, легко поднялся из-за стола и, притоптывая и прихлопывая, затянул венгерскую народную песню про черного барана и волка. После исполнения «молодой» поинтересовался: – Мы же просили только спеть, а вы еще и плясать стали. Зачем? – Отвлекающий маневр. На него можно списать огрехи в языке… запыхался, сбился, мол. Если вы носитель языка, то можете придраться к произношению и нечеткости некоторых слов, тогда не видать мне сосисок. Экзаменаторы рассмеялись. «Молодой» продолжал допытываться: – С песней понятно. А в реальных условиях что вы будете делать с недочетами языка, пока не адаптируетесь? – Их можно маскировать приступами кашля, заиканием. Я планирую сначала попробовать с жевательной резинкой. Жевание объясняет нечеткость произношения. – Грамотно, – согласился вопрошавший и посмотрел на старшего. – Понимаете, молодой человек, самая большая неприятность для нелегального разведчика – попасть на носителя языка. Вы выдаете себя за венгра где-нибудь в Бразилии, где их днем с огнем не сыщешь, соглашаетесь исполнить для друзей песню своей, так сказать, родины. И вдруг возникает тип, который заявляет, что он тоже венгр. То есть он может вас раскрыть. Как быть? Быстро. – Кинусь к нему, предложу выпить за родину и буду настаивать спеть с ним хором. Когда человек сам поет, он хуже слышит другого. А здесь можно просто подпевать ему. Но смыться надо как можно быстрее и в этот бар больше не ходить. – Сам додумался или подсказал кто? – лысоватый явно был доволен ответом. – У нас было спецзанятие, как привлекать внимание, как отвлекать внимание, а следом была лекция по социальной психологии. Нам рассказывали в том числе и об «эффекте Зейгарник». – Это кто такой? – встревожился секретарь парткома. – Он хоть на марксистских позициях, этот психолог? – Товарищ секретарь партийного комитета, Блюма Вульфовна Зейгарник – это советский ученый. Психолог из Ленинграда. – Блюма Вульфовна да еще и Зейгарник – советский психолог? – с сомнением покачал головой партиец. – Продолжайте, коллега, – предложил «молодой». – Суть «эффекта Зейгарник» в том, что незавершенные действия или непонятные, необъясненные запоминаются в два раза сильнее, чем обычные, понятные. Вывод – все мои поступки и действия должны быть… – …грамотно залегендированы, – продолжил за него старший. – Почему вы выбрали факультативно испанский? – В Европе, Северной Америке испаноговорящих не так уж и много. Да и с английским-немецким легче учится французский язык. Кроме того, в Европу и Северную Америку и без меня много желающих. Зато испанский – это целая Латинская Америка, часть Африки. От испанского легче переходить к португальскому, а это уже остальная Африка. – Согласен. – «Лысый», как бы подводя итог встрече, закрыл «личное дело» и поинтересовался: – Скажите, Савельев, не было у вас мысли заняться французским языком? – Он с ностальгическим взглядом распушил указательным пальцем свои шикарные усы. – Возникали, конечно. Но после 1812 года мы с французами вроде бы не особо конфликтовали. Были даже союзниками. Франция в свое время отказалась от членства в НАТО. Мне кажется, что разведка в большей степени нужна там, где неспокойно. – Тогда расскажите, что вы знаете об интервенции против Советской России во время Гражданской войны, – посерьезнел руководитель комиссии. – Во время Гражданской войны, в начале 1918 года, румынские войска оккупировали Бессарабию, – уверенно начал курсант. – Затем английские и американские десанты высадились на севере. Это Мурманск и Архангельск. К концу года Франция контролировала Крым. Это Севастополь и Одесса. Ну и, конечно, Япония на Дальнем Востоке. Это крупные военные силы. Номинально присутствовали небольшие миссии от Италии, Греции, Канады, Австралии. – Хорошо. Кто из них захватил наибольшую площадь нашей страны? – Затрудняюсь ответить. – Павел никак не мог понять, куда клонит руководитель комиссии. Не мог же он просто так задавать вопросы по истории! – Наибольшую часть России, от Пензы до Владивостока, молодой человек, захватил так называемый чехословацкий корпус. С 1917 года чехословацкие легионеры входили в состав вооруженных сил Франции. Во всех частях корпуса вводился французский военный дисциплинарный устав. Так что влияние Франции на судьбу России всегда было велико. Это ли не поле для разведчика? Учтите, в том, что они конфликтовали с НАТО и поддерживали дружеские отношения с Советским Союзом, немалая заслуга нашей разведки. Поверьте мне, я знаю, что говорю. На этих словах кончики его шикарных усов задиристо поднялись вверх. – Скажите, товарищ полковник! – Павел решил, что по возрасту и должности «лысый» не может быть ниже этого звания, а выше – должность не та. – Есть языки, которые неинтересны для разведки? – Конечно есть, – встрял секретарь парткома. – Это языки братских народов Советского Союза. Потому что, как учит нас ленинское учение… – Мы вас поняли, коллега, – перебил его «лысый», опять повернулся к курсанту и с улыбкой добавил: – Нам неинтересны только древнегреческий, арамейский, язык инков, коптский и санскрит. Члены комиссии рассмеялись. – На что будете делать упор в следующий учебный год, товарищ курсант? – перехватил эстафету вопросов «молодой». – На изучение песен. От неожиданности секретарь парткома даже крякнул. – Почему именно на песнях, а не на стрельбе или прыжках с парашютом? – улыбнулся «молодой». – Этому меня и так научат. Совместное распевание песен с коллегами и приятелями в стране пребывания, как любая деятельность, способствует укреплению доброжелательных отношений. Это нас объединяет. Кроме того, мы неосознанно вынуждены подстраиваться друг под друга не только голосами, но и чувствами. К сожалению, в нашем языковом обучении этого раздела нет. – Знаете, молодой человек, а вы правы. – В глазах полковника мелькнули чертики. – Мне как-то пришлось работать с одним немцем. Я никак не мог побороть его недоверие и напряженность, но когда сказал, что в молодости мы любили распевать «Die Fahne hoch» и мы с ним пропели пару-тройку куплетов, лед растаял. Он мне признался, что его отец часто напевал этот марш. – Так это же фашистский марш, – удивился Павел. «Лысый» посерьезнел и добавил внушительно: – Нашей службе приходится работать с разными людьми. Ну что, товарищи, отпускаем курсанта? Члены комиссии поддержали это предложение. Когда за Павлом закрылась дверь, «лысый» поинтересовался: – Сергей Николаевич, вижу, этот курсант вас заинтересовал. Будете его смотреть? – Да. Показатели лингвистические и психологические у него хорошие. Коллеги рекомендовали обратить на него внимание, да и впечатление он произвел неплохое. Пока остальные поедут на каникулы, мы возьмем его на стажировку, посмотрим в «поле». А как будет дальше, сможем потом решить. Да и имя для нас подходящее. – Что вы имеете ввиду? – полковник заинтересованно приподнял лохматую бровь. – Так он же Павел. Как Фитин и Судоплатов. – А, вот вы о чем! – Старший заулыбался. – Тогда не забудьте про третьего Павла в их команде. Павел Матвеевич Журавлев был одним из главных консультантов начальника разведки перед войной.