Душная летняя ночь накрыла Крит под аккомпанемент оглушительной музыки цикад. – Вы заставили меня задуматься, мой принц, – министр юстиции Критской Автономии Элефтериос Венизелос, опытный политик и один из выдающихся умов Греческого Мира покачал в бокале неплохой коньяк. – Признаться, я считал, что еще рано требовать воссоединения Крита с Матерью-Элладой, но если это действительно правда… – Это правда, мой друг, – усмехнулся Принц Греческий и Датский Георг. – Я получил письмо от своей тетушки, вдовствующей императрицы Дагмары. Она раздражена нерешительностью сына, но вынуждена следовать его указаниям. Она прояснила мне все детали произошедших событий, и, надо признать, сложившаяся ситуация достаточно уникальна. – Возможно, принц, то, что Императрица Мария-Дагмара считает нерешительностью, на самом деле является мудростью. Владение тем, что тебе не принадлежит, не приносит счастья. И туркам вот-вот предстоит это осознать. А вот нам, эллинам, следует быть едиными, чтобы вернуть наследие прадедов. – Но сможем ли мы? Я с ужасом вспоминаю события пятилетней давности, когда торпеды на моих миноносцах просто не могли взорваться из-за отсутствия всего-навсего гремучей ртути во взрывателях… – После окончания войны Ваш родственник предлагает Элладе четыре броненосца, только что разгромивших англичан, причем три из них, «Наварин», «Чесму» и «Синоп» можно даже и не переименовывать. Впрочем, при всех давних обидах, и Екатерина Великая сделала для нашей родины достаточно добра, чтобы чтить ее память. – …А трем из четырех крейсеров можно просто вернуть исконные названия – «Афина», «Артемида» и «Эос», переименовав только «Варяг»? – усмехнулся Георг. – Впрочем, это наименьшая из проблем. – Люди и деньги, – понимающе кивнул господин Ванизелос. – Греция и так должна больше, чем она в состоянии выплатить. А люди… – Моя тетушка сообщает, что в русском флоте числится более тысячи эллинов, из них почти двести офицеров. Правда, это офицеры военного времени, с сокращенным ниже нижнего предела курсом подготовки, зато с боевым опытом, которого более нет ни у кого. Если мы как следует потрудимся в течение двух лет, с их помощью мы решим проблему экипажей для кораблей. – А с деньгами? Да, русские сохранили свое золото и блистательно выкупили за бесценок большую часть своих облигаций в то время, когда все считали их поражение неизбежным, и поэтому могут позволить себе разбрасываться кредитами. Но ведь кредиты все равно придется отдавать! – Владеющий Градом Константина не может быть бедным. Особенно если … – Вы имеете в виду проект Вашего кузена Вилли, мой принц? Путь Берлин-Константинополь-Багдад? – Да. В случае реализации этого проекта Константинополь становится не затычкой на пути вглубь России и вообще Азии, а перекрестком морских и сухопутных путей. Тот, кто будет им владеть, не будет нуждаться в золоте. – До Багдада и, возможно, даже до Басры эта дорога должна пройти через территории, куда мы загоним турок! Мое эллинское сердце требует мести за века их владычества, мой господин. Я понимаю, что полное уничтожение целого народа не только безнравственно, но и непосильно для нас. А значит, мой принц, мы будем соседствовать с ордами озлобленных мусульман. – Турки тоже будут нуждаться в деньгах. И если при занятии града Константина и Смирны мы удержим наших воинов хотя бы от крайних проявлений справедливого гнева… Это будет сложно, друг мой, но мы знаем, зачем следует приложить эти старания. – Да. Даже если налаживание отношений займет какое-то время, железная дорога от Средиземного моря до германских земель все равно будет крайне выгодным делом. Тем более, если верны слухи о Палестине. Но меня смущает один вопрос, мой принц. Зачем это русским? Сейчас нет ни одной силы, способной воспрепятствовать им в приколачивании очередного щита к вратам Константинополя, как они могли бы полагать – навечно. Но они готовы довольствоваться базами по обеим берегам Босфора. Зачем это им? Вряд ли Ваш кузен – а это явно его инициатива – делает это предложение исключительно в благодарность за свое спасение от японской сабли. – Затем, мой друг, что даже если Британия потерпит поражение, слишком многие ополчатся на тех, кто владеет Константинополем по праву завоевателя. А мы… Мы выступим в роли того самого щита, приняв на себя неудовольствие и британцев, особенно если произойдет Кипрский энозис, и австрийцев, облизывающихся на турецкое наследство, и итальянцев, точащих зубы на Спорады, и французов, которые были бы не прочь подчинить себе Левант, не будь угрозы германского вторжения… – Итак, Его Величество Король Эллинов требует поддержки от нас, его подданных, в этом великом деле? – Его Величество в настоящее время в размышлениях. Но Он понимает, что сегодняшний момент уникален: мы можем заручиться поддержкой и русских, согласившись на размещение их баз, и немцев, посодействовав им с любимой дорогой Кайзера. Тогда как все, кто мог бы возразить нам, – англичане, французы и итальянцы и, разумеется, сами турки – беспрецедентно слабы. – А что, если две руки, поддерживающие этот щит – я имею в виду русских и немцев – сойдутся в схватке? – Тогда мы решим, что будет выгоднее для Эллады – конфискация железной дороги или занятие баз на Босфоре. Если схватка обессилит обе стороны, а мы будем достаточно сильны, то возможны и оба варианта одновременно. Глава 30. Домашнее задание 05.06.1902. Радиоразведка Генри Роунд, молодой сотрудник британского отделения концерна Маркони, вытер пот некогда белоснежным платком. За прошедшие трое суток ему удалось поспать всего шесть часов, но дело было сделано. – Здесь, – протянул он записку столь же измотанному японскому лейтенанту, – список обнаруженных неисправностей искровых аппаратов. Все их удалось устранить, но я был бы признателен, если бы Вы телеграфировали этот перечень в штаб-квартиру компании. Возможно, это поможет нам поднять надежность связи в будущем. Что касается запасных частей, я выделил двойной комплект на «Микасу», «Сагами» и «Ивате», как на флагманы броненосных отрядов, а также на все три авизо. К сожалению, на остальных кораблях мы будем иметь сокращенный комплект. – Это согласовано с командованием, – кивнул лейтенант. – Я немедленно отправлю Вашу телеграмму, Роунд-сан. Разумеется, он лгал. Не то, чтобы он не доверял этому шатающемуся от усталости гайдзину, восхитившему его и всех радиотелеграфистов своими познаниями, изобретательностью и работоспособностью, но никто не должен был знать точную дату выхода Объединенного Флота к базе русских. Поэтому телеграмма будет отправлена по адресу только через двое суток после ухода эскадры. * * * – Ну-с, – заметил не пожилой, а без всяких скидок старый моряк в кителе с лейтенантскими погонами, – что я могу сказать… Он отложил на край стола массивные гуттаперчевые наушники и пошуршал бумажками, покрытыми непонятными закорючками, местами напоминающими нотную грамоту. – Я могу отметить, что за эти три дня мне и моим молодым коллегам удалось определить около двух десятков различных эм-м… голосов. Знаете ли, каждый музыкальный инструмент, будь то скрипка, фортепьяно или даже барабан, имеет свои особенности. Офицеры вспомогательного крейсера «Рион», не чуждые музицированию во внеслужебное время и потому чрезвычайно гордые тем, что один из известнейших русских композиторов современности Николай Андреевич Римский-Корсаков вновь надел морскую форму, согласно кивнули. Старик продолжил. – Причем каждому из этих «тембров» соответствовали свои позывные. Зато почерки «исполнителей», я имею в виду радиотелеграфистов, демонстрировали забавную закономерность. Одна группа, от пяти до семи искровых станций, слышима была весьма плохо и имела свой почерк для каждой станции. А другая, из четырнадцати «инструментов», которые мы слышали достаточно хорошо, подавала свой голос весьма любопытным образом. Сначала каждая из этих станций исполняла своего рода несколько гамм, причем почерком, принадлежащим довольно ограниченному набору «настройщиков» или, скорее наладчиков. Временами их «концерт» был довольно коротким, а иногда – достаточно длинным. Наладка примерно половины станций занимала довольно много времени. А уже потом станцию опробовали те «музыканты», которым предстоит на них играть. – Вы считаете, имела место проверка передатчиков четырнадцати собранных в одном месте кораблей японского флота? – уточнил командир рейдера Троян. – А пять искровиков в этой проверке не участвовали? – Выводы – это скорее Ваша епархия, Пётр Аркадьевич, – вздохнул старый композитор, – или вон Алёшеньки. – Разрешите мне, господин лейтенант? – вскинулся прапорщик по адмиралтейству Алексей Петровский, пришедший на крейсер с должности преподавателя Минных офицерских классов. – Хотя пеленгационная аппаратура работает пока не вполне надежно, можно с известной уверенностью говорить о том, что все эти четырнадцать «громких» передатчиков излучают из района Иокогама-Токио, тогда как примерно половина оставшихся находилась значительно западнее, в Сасебо, а остальные – значительно севернее, вероятно, где-то на Хоккайдо. – Это неудивительно, – согласился Троян. – В Сасебо нынче ремонтные мощности изрядно порушены, да и опасаются самураи, что наша эскадра на самый порог Микадо наведаться может, вот и концентрируют основные силы в императорской прихожей, оставляя на флангах что придется. Видимо, налаживают и проверяют связь перед какой-то крупной операцией. Что ж, передаем данные в штаб, господа, вместе с очередной метеосводкой. Еще один тайфун был бы совсем некстати. * * * – Быстроходному отряду в составе броненосцев «Ретвизан» и «Полтава», броненосных крейсеров «Громобой» и «Россия» в сопровождении минных крейсеров «Гранат» и «Гранит» выйти в море немедленно, – отдавал распоряжения адмирал Небогатов. – Отряду придается цеппелин «Орлан», вылетающий на разведку завтра в пять ноль ноль. Задача – перехват и сопровождение японского Объединенного Флота, который, согласно разведывательным данным, выйдет в море для атаки маневренной базы «Огасавара» не позднее завтрашнего вечера. В составе флота противника – около четырнадцати боевых кораблей, из них шесть броненосцев – пять «Канопусов» и «Микаса», три броненосных крейсера, включая британскую «Аврору», до полудюжины авизо, крейсеров эскорта и неизвестное, хотя и вряд ли большое, количество миноносцев. После установления связи с Бонинской эскадрой встать под командование вице-адмирала Макарова. До встречи с противником соблюдать радиомолчание, изолировав контакты ключей опечатанными картонками. Командующий эскадрой – контр-адмирал Йессен. – Слушаюсь, господин вице-адмирал! – Карл Петрович встал и коротко поклонился. – Вспомогательным крейсерам под командованием контр-адмирала Рейценштейна продолжить сбор и передачу метеорологической информации и блокаду японских портов, с дополнительной задачей не допустить отхода быстроходных кораблей противника в Японию. Одновременно продолжать ведение радиоразведки и уведомлять штаб операции о любых важных изменениях: приказ о радиомолчании на них не распространяется. Отряду придается цеппелин «Альбатрос». Николай Карлович на одном из своих крейсеров-купцов находился в море и приказ принял присутствовавший на совещании флагманский радиотелеграфист Тихоокеанского флота. – Петропавловскому отряду в составе крейсеров «Адмирал Нахимов» и «Адмирал Корнилов», а также двух используемых в качестве войсковых транспортов вспомогательных крейсеров немедленно приступить к занятию островов Курильской гряды, начиная от острова Шумшу на севере и вплоть до острова Симушир на юге. Командует отрядом капитан первого ранга Стемман. Шифрограмма Федору Федоровичу уже отправлена. Начальник связи снова кивнул. – Я с «Тремя Святителями», «Сисоем», «Мономахом» и миноносцами атакую отряд устаревших броненосцев и поддерживающий их британский броненосный крейсер «Имперьюз», собранные японцами в бухте Вакканаи в целях осуществления ныне отмененного, по понятным причинам, десанта на Сахалин, и одновременно обеспечиваю проход в океан отрядов контр-адмирала Йессена. Далее эскадра осуществляет десанты на острова южной части Курильской гряды – от Кунашира и Хабомаи на юге и до пролива Буссоль на севере с организацией передовой постоянной базы Тихоокеанского флота в заливе Хитокаппу на острове Итуруп. С этой целью эскадре придаются четыре вооруженных парохода с морской пехотой, артиллерией и инженерно-строительным батальоном. Лицо начальника береговой обороны Владивостока помрачнело: стало ясно, что новых орудий в ближайшее время ему не видать. – Задача эскадр адмиралов Йессена и Рейценштейна совместно с эскадрой Степана Осиповича – нанесение решительного поражения японскому флоту. Задача прочих двух эскадр – приведение под Российский флаг всех без исключения Курильских островов с превращением Охотского моря во внутреннее море России. С Богом, господа! 07.06.1902 Тихий океан – близ Бонинских островов Адмирал Того старался выглядеть бесстрастным. Конверт, полученный им из рук Божественного Тенно, жег кожу на его груди напротив сердца даже через прокладку форменного сюртука и тонкого шелка сорочки. «Однако же, дорогой адмирал, в том маловероятном случае, если боги отвернутся от Нашего флота, Мы с уверенностью отметим, что в этом не будет вины ни Вас, ни прочих храбрых моряков Ямато. В связи с этим при любом исходе боя Мы прямо запрещаем Вам или кому-либо из офицеров, или же матросам приносить свои извинения, поскольку вам не в чем извиняться перед Нами. Более того, будущее Ямато требует, чтобы как можно больше опытных офицеров имело возможность обдумать уроки этой явно несвоевременной войны и объединенными усилиями создать научный труд, который поможет стране в будущем избежать новых ошибок и занять причитающееся ей место под Небесами.» Именно поэтому адмирал не собирался уходить под броню рубки: если Богам будет угодно лишить его позорной участи, так тому и быть. Если же придется испить чашу – значит, таково веление Богов. Он посмотрел в небеса. Русские тоже сделали выводы: их разведывательный дирижабль держался довольно далеко в стороне, поэтому шестифунтовки, спешно установленные на зенитные тумбы по британскому примеру, только без толку расстреляли бОльшую часть боезапаса. Разумеется, с такой дистанции дирижабль не сможет корректировать огонь, но и то, что этот воздушный демон фиксирует каждый маневр японской эскадры, было достаточно плохо. Адмирал перевел взгляд назад. Явный провал контрразведки Флота! Догнавшие его утром «Ретвизан» и «Полтава», судя по всему, покинули Владивосток еще до выхода его эскадры и все так же висели у него на хвосте, лидируемые «Громобоем» и отремонтированной после боя с британскими кораблями «Россией». Эскадру прикрывали от торпедных атак два новых быстроходных минных крейсера «Гранат» и «Гранит». Развернуться и атаковать наглые русские корабли Того не мог: командующий преследующим отрядом неизбежно также развернулся бы на курс отхода и утащил бы его за собой, ведя огонь с больших, недосягаемых для японских артиллеристов дистанций. Благодаря тому, что скорость «Ретвизана» и перевооруженной на электрические турбины «Полтавы» была такой же, как у его броненосцев, русские могли отходить до самой темноты, а потом, ориентируясь на подсветку этого принесенного демонами дирижабля, выйти в минную атаку. И даже если не учитывать такую возможность, задачей адмирала Того была ликвидация русской базы с ее запасами угля и снарядов, позволившей крейсерам Макарова накинуть удавку блокады на Японские острова. Нет, еще три часа экономического хода, а затем рывок на пятнадцати узлах к захваченному острову, оборонять который после ухода «Пересветов» на Север остался единственный русский броненосец германской постройки. Это независимо друг от друга подтвердили агенты японцев в Петропавловске, разведка англичан в Архангельске и Мурманске.