Поэтому я смирилась, и даже Вова на всю суету вокруг своей персоны реагировал стоически, позволяя себе разве что в моём присутствии молча закатывать глаза — пока никто не видит, естественно. Выезд к вьетнамским товарищам состоялся вполне удачно. Ничем кроме таблички не примечательный снаружи дом, внутри оказался наполнен всяческими по-восточному колоритными предметами — расписными вазами, пальмами в кадках, праздничными ярко-красными фонарями счастья и двумя масштабными полотнами с видами Вьетнама, между которыми висел большой портрет Хо Ши Мина и красиво стояло красное вьетнамское знамя с большой золотой звездой по центру. Очень милая девушка в ярком национальном костюме вежливо приняла наши приглашения — иначе, сами себе представьте, сколько народу набилось бы в этот культурный центр, вздумай кто объявить свободный вход — проверила их и передала нас другой девушке, проводившей нашу маленькую делегацию в парадный зал мимо красивой фотогалереи с видами всякого национального и коммунистического. Как положено, была торжественная речь, вьетнамский гимн, ответная торжественная речь нашего партийного работника — а потом началось веселье, национальные песни, танцы, выход ряженого дракона (для которого требуется несколько человек) и прочее жизнерадостное. Маме всё страшно понравилось. А уж когда нас усадили за банкетный стол и начали угощать всякой экзотикой… Для неизбалованного советского человека это была прямо-таки минута славы и триумфа. Я с удовольствием вспомнила восточную кухню. Вот, кстати, если бы граждане вьетнамцы догадались у нас своё кафе или ресторанчик открыть — пожизненно туда километровые очереди стояли бы! Мы с Вовкой торжественно вручили свои книжки (закрыли очередной гештальт), в отдарок получили красивый альбом с видами Вьетнама (на первом развороте которого, как положено, было про вьетнамскую компартию, её вождей и правильную линию), маленький красный фонарик (не электрический, а традиционный), пожелания счастья, каллиграфически выведенные чёрными чернилами на красной бумаге, и три островерхие вьетнамские шапочки. В общем, восточный новый год удался, а матушка на некоторое время стала звездой местечкового масштаба, которую при каждом удобном случае расспрашивали и про диковинную еду, и про национальные вьетнамские костюмы, и про тряпочного дракона, и про кучу других интересных и малодосягаемых для простого гражданина мелочей. ПЕРВАЯ КРУГЛАЯ ДАТА Этой зимой нам исполнилось по десять. Даже на меня незнакомые люди начали смотреть с бо́льшим вниманием, что уж говорить про Вову, который полтора метра уже перерос, а при его манере держаться смотрелся вполне взросло. Особенно это заметно было во всех таких случаях, когда надо было договориться со специфическими подрядчиками или поставщиками. Русским матерным Вова владел если не в совершенстве, то на очень высоком уровне, почти как Пётр Алексеевич (который царь, император и основатель знаменитого города на Неве). Не знаю, стоит ли этим хвастаться, но так уж есть. ПТИЦЕВОДЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ Ещё из хозяйственного. Птичник вышел на полную рабочую загрузку, которая на данный момент ограничивалась, фактически, мощностью нашего инкубатора (если вы помните, сто двадцать яйце-мест) — и тридцатью днями на вывод. С учётом естественного отбора в месяц получалось около ста товарных тушек. Корма пришлось ещё подкупать. Зерно у всех семейников давно было распределено и распродано, но через Петра Васильевича (который, если вы забыли, всё ещё был директором Мегетской Хлебной базы) мы понемножку подкупали комбикорм — насколько позволяли всякие допуски на продажу населению. Где-то побольше овощами подкармливали — отварной картошкой, морковкой. Впритык, но протянули. Зато с учётом нашей самопальной коптильни эти затраты составили не половину от выручки, а процентов двадцать пять. Цесарки и экзотические чёрные вьетнамские куры расходились в основном между нами да по ближайшим знакомым. Все невошедшие в инкубатор и неиспользованные в хозяйстве яйца сдавались в заготконтору, но я всерьёз подумывала над расширением производственной базы. Купить бы ещё парочку таких инкубаторов. Да хоть один! Зимой ещё ничего, а летом ой как актуально будет. Кроме кур ещё цесарки же, а эти оручие падлы совсем почти не насиживают, а сроки и условия инкубации у них с курами заметно отличаются — в одну закладку не сунешь. Как бы меня этот лишний инкубатор спас! С кормами мы теперь учёные, закупимся в августе побольше — лучше пусть лишнее останется. Больше вывод — и нам лучше, и стране поможем. Только где инкубатор взять? Написать письмо в Омский НИИ цесарководства, откуда родом наш первый агрегат? Потому как те инкубаторы, которые всякими кривыми путями можно было купить, рассчитаны были сразу натысячияиц — для колхозов-совхозов же. Самыймаленькийнатысячу сто, что ли, яйцемест. Куда я потом с такой оравой⁈ Да и накопить тысячу свежих яиц, чтоб процент вывода был хороший, тоже проблематично. Всё-таки у нас малое хозяйство, и мы везде позиционируем себя как опытную станцию, нацеленную на подбор оптимальных способов ведения подсобного хозяйства одной большой семьёй (или на крайний случай, группой из двух-трёх семей). Не думаю, что рядовая семья захочет приобретать аппарат размером со среднюю ванную комнату — это ж куда его ставить, не говоря уже о бешеной для простого советского человека стоимости. Ломая голову так и эдак, я решила, что могу как минимум исключить из птичьего многосложного уравнения вьетнамских шёлковых кур — наседки они отличные, вот пусть и насиживают. Кстати, под этим лозунгом и продвигать их в массы будет легче. «Сидят как влитые!» — звучит? Если за год нарастить поголовье, можно будет и на очередную майскую сельскохозяйственную ярмарку с ними выехать. Или ещё проще — через Пал Евгеньича заметку в газету напечатать. Отличный рабочий вариант! И дёргаться никуда не придётся! ПРОЧЕЕ Хозяйство наше здорово разрослось, козье стадо тоже прибавилось, и я всерьёз подумывала о том, чтобы сманить тётю Валю к нам полностью. Не совсем было понятно, как при этом обойти действующую статью о тунеядстве — я-то никак и никем её на работу оформить не могу, поэтому дело чуть подвисло, но нагрузки у тёти Вали и так прибавилось изрядно, соответственно подросла и зарплата. Рашидка успешно учился на мастера по пальто и шубам. В марте мы ожидали очередную волну кроличьего забоя, и я надеялась, что Рашидка на этих шкурках попрактикуется как следует. Хотелось чего-нибудь красивого, вроде кроличьих шубок-разлетаек. 16. НАРОДНЫЕ НОВОСТИ ПОВЫШЕНИЕ НАРОДНОЙ АГРОКУЛЬТУРЫ С художественными книгами у меня образовалось некоторое затишье, всю зиму я делала заметки по огородным культурам, и в конце февраля отнесла в «Восточно-Сибирское издательство» ещё четыре брошюры: про морковку, свёклу, помидоры и огурцы. Товарищ редактор порадовал меня, что предыдущие семьдесят пять тысяч картофельных экземпляров разошлись очень хорошо, и они даже планируют допечатать тысяч тридцать. Так что новые поставил в план сразу по сто тысяч, и хотя ставка за эти книжечки была всего двести пятьдесят за авторский лист, объём тиража и общее количество брошюрок снова обещало нам кругленькую сумму. Очень меня этот процесс с научно-популярно-огородной литературой радовал — пусть народ агрокультурность повышает. А как применить деньги для общего блага, мы придумаем. НАСТОЯЩИЕ СОВЕТСКИЕ ИНЖЕНЕРЫ День здорово прибавился, птичник наш, с учётом витаминно-питательного кормления и досветки*, массово взбодрился, и каждая новая попытка наших курочек сесть на гнёзда в каком-нибудь укромном месте (две из которых увенчались успехом), повергала меня в уныние. Чтоб вы понимали, курица, которая решила стать наседкой, естественным образом перестаёт нестись. Месяц она сидит, потом водит цыплят… *Ну, это когда в стайках вечерами и утрами по графику лампочку включают, намекая, что день как будто ещё длиннее, и надо бы повысить яйцекладку. Если рассматривать ситуацию с точки зрения оптимального хозяйствования, производительность снижается. Где мой второй инкубатор, блин? С этой проблемой я упала на голову нашему всемогущему журналисту. — Пал Евгеньич, это же убийственно! Курс на подсобные хозяйства дан? — Дан! — чётко ответил он, отодвинул тарелку с пирожками и взялся за карандаш, предчувствуя очередную движуху. — А средства реализации правительственного указания отсутствуют! Вот как жить порядочным людям без хорошего небольшого инкубатора? Отчего бы вам не съездить в «Радиан», не переговорить с руководством на столь животрепещущую тему? «Радиан» был нашим Иркутским заводом радиоприёмников и радиодеталей. На самостоятельное просветление его дирекции и прочего менеджмента я совсем не рассчитывала. В девяностые они не смогли распорядиться ни заводом, ни даже его площадями или землями. Пытались внезапно из себя банк изображать, в итоге просрали всё. Поэтому целительный направляющий пинок от одного из ведущих журналистов «Восточки» был бы им совсем не лишним. — «Радиан»? — удивился Пал Евгеньич. — Ну, да. Немного не по их профилю, но в целом — кто ещё сможет собрать прибор с возможностью определённых регулировок, автоматическим включением-выключением по графику и так далее? Не шарикоподшипниковый же завод, — журналист коротко усмехнулся. — Они, конечно, удивятся. Но вы там тоже не тушуйтесь, Родине нужны герои-инженеры. И маленькие инкубаторы. А что вы удивляетесь, герои в мирное время — они такие. Те, кто способен решать нетривиальные задачи и преодолевать сопротивление инертной среды. А со своими предложениями они могли бы выйти на сельскохозяйственные ярмарки для начала. Можно и на строительном рынке павильончик поставить. Думаю, спрос будет. Пал Евгеньич задумчиво протянул: — Предложить им подъехать, на ваш агрегат взглянуть? — Ой, да ради Бога! Смысл каждый раз велосипед изобретать? Желательно попасть в пересменок, когда мы его дезинфицировать будем после вывода. Теперь первого числа. Ну вот. Те камни, которые я могла бросить в воду реки истории, я в данном случае бросила. Посмотрим, какими будут волны. ВЕСНА 1986 Занимаясь банальной бытовухой (а как вы хотите, налаженное хозяйство требует регулярных усилий, вне зависимости от посетившего вас настроения), я всё ждала, когда случится что-нибудь эдакое. Ну, в самом деле, для чего мы здесь вторично? Или Андропову маленько жизнь продлили — и всё? А Вова? Просто по моей настойчивости? Ой, не верю я в такие совпадения… А ещё я с ужасом ждала новостей про Чернобыль. С детства мне врезалось — двоюродный брат, Олег, со своей молодой женой как раз в Киевском Авиационном учились (они и сейчас там), она беременна была, и сколько ужаса вся родня натерпелась, пока их вывезли… Это должно было случиться где-то в самом конце апреля, потому что после все костерили ЦК за то, что не стали отменять первомайскую демонстрацию в Киеве и других городах, колонны людей шли и кричали радостные лозунги под радиацией, превышающей допустимые нормы в десятки раз. Шли с детьми… Начался двадцать седьмой пленум ЦК КПСС, заседания которого транслировали по телевизору, а номер положено было писать римскими цифрами. Точно помню, что на этом пленуме про Чернобыль в тот раз и сказали. Но не сразу, а на третий или четвёртый день после аварии. Мишка Меченый*, обычно быстрый на пустопорожние разговоры, начал мямлить нечто невнятное про жуткую трагедию, что дескать, впервые человечество столкнулось с атомом, вышедшим из-под контроля, а ведь никто не ожидал… *Народ так «любя» называл Горбачёва. Я смотрела выпуски каждый день, продираясь сквозь тяжеловесные партийные канцеляризмы. Смотрела седьмой день подряд. Но ничего не происходило. К слову сказать, вообще всё звучало и выглядело по-другому. Пленумом, само собой разумеется, руководил Андропов, а Горбачёв поминался разве что в списке товарищей, которые больше советским людям не товарищи, потому как отошли от правильной линии партии и вообще погрязли во всяких капиталистических гадостях. Родственники, встречаясь у нас за воскресными столами, обсуждали очередные снятия с должностей. Меня, в свете послезнания размаха коррупции девяностых, было не удивить такими подробностями конфискации как восемь шуб очередной директорской жены или коробка, набитая золотыми украшениями (которая в пересказах людей постепенно превращалась в чемодан чуть ли не с сокровищами пиратов всей Тортуги вместе взятой). Единственно, удивляла туповатая наивность этих местечковых баронов — знали же, что чистки идут уже четвёртый год по всему СССР, но всё надеялись, авось пронесёт. Куда больше меня интересовал вопрос АЭС, которая, слава Богу, не торопилась взрываться. Неужели, правда Горбач тогда Чернобыль продал? Ходили такие конспирологические версии, что всё это был чудовищный эксперимент глобалистов, чтобы посмотреть: что будет с территорией, с которой принудительно удалены люди? Не совсем понятно было, зачем всё это именнотакойценой — радиоактивное заражение и прочее. Опять же, роза ветров в этом месте своеобразная, бо́льшую часть радиоактивных выбросов унесло бы в Европу (и таки унесло). Возвращаясь к глобалистам, можно рассмотреть и такую ветвь логических построений, что Европа-то как раз им и мешала (это, кстати, в двадцатых годах двадцать первого отчётливо проявилось). Так вот, Горбача много раз западные политики открыто хвалили за договороспособность.