— А за портретами на Ленина заедем, — сказал Женя. Там «Политкнига», выбор должен быть большой. И по дороге. В быту длинный дом, выстроенный в загадочном для меня стиле (почему-то дугой, но не настолько кривой, чтобы бросаться в глаза с дороги), называли «за спиной у Ленина» (да, прямо напротив него реально стоял большой памятник Ленину) или ещё «линия партии». То и другое звучало достаточно язвительно. Но это я в первой жизни узнала куда позже, когда уже ни вождя, ни линии партии у страны не было. У нас с мамой это был просто «кривой книжный магазин». На самом деле, магазина было три: книжный (одним из отделов в котором и была нужная мне политкнига), «Художник», где работала Даша (сегодня она была выходная, так что туда заходить я не планировала) и, наконец, «Берёзка». Помнится, как-то в нежном возрасте я зашла в ту «Берёзку» и ничего не поняла — странные какие-то ценники, незнакомые значки… Потом меня нашла мама и сказала, что нам там делать нечего. Тогда из её путаных объяснений я вынесла единственное: не все так равны, как я до этого думала. Некоторые сильно равнее. Это мне в мои пять лет показалось до некоторой степени оскорбительным, но не сказать, чтоб я особо расстроилась — уж больно странный там был представлен ассортимент, я лично сочла, что отдавал он некоторым безумием, как большинство сувенирных отделов. Да он и в самом деле был рассчитан, скорее всего, на туристов. Итак, я пришла в отдел политкниги, где продавались и плакаты тоже. Первым делом нужно было решить самый насущный вопрос: портреты вождей. Юрий Владимирович (который Андропов) был представлен в ассортименте. В ещё большем, или вернее сказать, широчайшем ассортименте был представлен Владимир Ильич — от крошечного, на тумбочку, портретика, до огромного, двухметровой высоты, подошедшего бы в какой-нибудь городской зал заседаний. Помимо этого имелась отдельная линейка вождей (всех сравнительно долго правивших). Я подумала, что Брежнев — это уже перебор, и уж тем более я не собиралась вывешивать на стену Хруща. Взять Андропова, Ленина и Сталина? Возникнут вопросы, почему только их… А если… Я решительно направилась к прилавку с плакатами. Посмотрим что-нибудь более живое. Так-так… Создавалось общее впечатление, что в изображениях вождей воцарилась мода на сепию со знаковыми всплесками красного. Нервировало, что значительная часть рисунков (или подписей) выглядела раздражающе слащавой. Я перебрала изрядную стопу и, наконец, нашла то, что мне понравилось и относительно вписывалось в парадигму нашего движения. Во-первых, Ленина со знаменитой вытянутой вперёд рукой, только тут он был нарисован не в профиль, а в фас, и руку тянул прямо к зрителю, словно желая поздороваться. И цитата: «Производительность труда, это, в последнем счёте, самое важное, самое главное для победы нового общественного строя. — В. И. Ленин». И «Мы победим!» Во-вторых, Сталина, показывающего пальцем на что-то за кадром с подписью: «Вперёд, к новым победам социалистического строительства!» До кучи — здоровенную демонстрацию с красными флагами, со множеством социалистических лозунгов, над которыми очень крупно стояли в профиль четыре портрета: Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин. Великое непобедимое знамя которых должно было да здравствовать. Отлично, например. Я вообще-то этих двух немцев несколько недолюбливаю за их высокомерное и чванливое отношение к русским, но это уж мои личные тараканы, а для антуража нам положено. И портрет Андропова, серьёзный такой, в рамочке, больше почему-то похожий на хирурга, чем на вождя. Потом я вдруг подумала, что неплохо было бы навешать повсюду воодушевляющего, спросила продавщицу, и меня отправили в другой угол. Этот прилавок порадовал многоцветием и таким обилием стилей и манер, что я утвердилась в мысли о возвращении в индустрию плаката образцов прошлых (причём самых разных!) лет. Такой своеобразный советский ренессанс. Чего тут только не было, и я успела навыбирать штук десять разных прикольных плакатов, когда пришёл Вовка, и сказал, что совесть, вообще-то, надо иметь! Мужики там скоро в голодные обмороки попадают, а она тут картинками любуется! Ладно, при случае ещё зайду. А пока — вот, любуйтесь. Что несомненно стало понятно при внимательном рассмотрении этой коллекции — в СССР были популярны открытые лица, бодрое состояние духа и призывные жесты. Во всяком случае, в области плаката. НЕ УСПЕЕШЬ ОГОРЧИТЬСЯ — СНОВА РАДОВАТЬСЯ НАДО Женя сказал, что для подключения стиралки нужен разводной ключ, за которым нужно заехать домой. И пока он ходил, я сосчитала столбиком все сегодняшние чеки. И, подбив бабки, обнаружила, что потратили мы на мебель, электротовары и полиграфию три тысячи триста тридцать три рубля. Шикарная цифра, не считая того, что теперь в заначке осталось всего тринадцать семьсот, а этого для закупа кормов было немножечко таки маловато — о чём незамедлительно сообщила Вове. И тут пришёл Женя, сел на водительское место и весело обернулся на нас: — Чего грустим, юные литераторы? Нате-ка вот, держите! — и протянул два квитка на получение очередного небольшого гонорара от журнала «Костёр», на сто пятьдесят три рубля тринадцать копеек каждый. — Ну, вот! — сказал мне Вова. — А ты киснешь. Не ссы, прорвёмся! Женя в ответ на такую риторику только покрутил головой: — На почту заезжать будем? — А нам без мамы дадут? — Вот и проверим. Правда, не знаю, правильно ли это было или нет, но все последние разы переводы в районе ста-ста пятидесяти рублей нам отдавали, не спрашивая маминого паспорта. Вписывали данные свидетельств и всё. Не знаю, как эти святые люди потом отчитывались за деньги, но было так. Да и привыкли, наверное, за эти два года. Коллектив почты ни разу за это время не менялся. Мы заехали на почту, я вытащила из портфельчика наши с Вовкой метрики*, и пока Вова стоял в очереди, заполнила извещения. Вовка подал их почтальонше, сделав морду кирпичом: — Здрассьте! *Свидетельства о рождениях. — А-а, писатели. Родители-то где? — В машине сидят, — не вдаваясь в подробности, обобщил Вова, — мы там телевизор купили, боятся без присмотра оставить. — Ну, ясно. Но в другой раз пусть зайдут. — Обязательно! — честно сказали мы, получили денежки и поехали на дачу, страшно довольные. Подъезжаем к нашей улице — а там грейдер вовсю дорогу ровняет! А следом самосвал рассыпает всякое полезное для устранения квашни. Наконец-то товарищи землепользователи денежки собрали! Прокрались мы в объезд, по противопожарной полосе, и зашли в заднюю калитку, чтоб рабочих зря не нервировать. Все, конечно, переживали, успеют ли дорожники до приезда доставки. Но оплата у рабочих была сдельная, а не почасовая, и поэтому нашу первую улицу к вечеру доделали настолько, что ездить по ней можно было уже вполне спокойно. Довезли нам и машинку, и плиту, холодильник. Плита пока стояла наполовину для красоты, поскольку баллона-то газового у нас не было. Но это Женя сказал, с работы будет ехать, там как раз рядом с аэропортом контора, он и купит, проверенный и заправленный, и всё нам подключит. А телик оказался вот такой. Огромный и со страшной табличкой на задней крышке, типа «не влезай, убьёт!» Женя сгородил ему гигантскую антенну из растащенной на манер рогатки проволоки, и «Рубин» вполне годно начал показывать. Юные трудящиеся ликуют и смотрят мультики по расписанию, не досаждая старшему поколению! Плакаты мы пришпилили везде, где только можно, вплоть до спален, и у нас стало ярко, энергично, и как будто забурлило всё желанием деятельности. Воздействует, всё же, на подсознание! И это было здо́рово, потому что разнообразных работ у нас было просто невпроворот. В тот же вечер, кстати, дядя Рашид привёз двух Таниных подружек, знакомых мне по прошлой жизни. Хорошие девчонки. Таращили глаза на наше хозяйство, обнимали свои рюкзачки. Я забрала у них заявления от мам и отправила с Таней обживаться-знакомиться, а как начало смеркаться, Вовка организовал костёр. Потому что открытый живой огонь — это классно и даже романтично. ОПЯТЬ… А теперь я расскажу вам, что Вова-таки оказался прав со своим прогнозом относительно матушки. Она не успокоилась. Самое что мне лично непонятное было в этой ситуации — почему, изначально так настойчиво стремясь детей куда-то пристроить — то к бабушке, то в интернат — когда Вовка реально основательно пристроился и вообще её не беспокоил, не требуя ни денег, ни хлопот, никаких вообще усилий на своё содержание, она начала так выходить из себя? Потому что не по её вышло? Надо было именно чтоб в интернат? Вдруг вернулся и замучил её материнский инстинкт? Просто из вредности? Из-за крутящихся вокруг нас денег, со всеми этими хозяйствами и книжками?.. Фу, блин, эта последняя версия была самая противная, и мне так думать категорически не хотелось. Уж лучше пусть будет просто из вредности, не так отталкивающе звучит. Как раз прошло восемь месяцев с её последней выходки и-и-и… к нам явилась проверка. Это были монументальные дамы в форме с профессионально внушительными выражениями лиц. С одной стороны, это меня дико разозлило, а с другой — было смешно, потому что… Нет, давайте с начала. Итак, мы достроили второй дом, обставили его мебелью, разложили кой-какие ковры и даже привезли буржуйскую бытовую технику. Электроплиты и «Вятку-автомат», прежде чем использовать, оказывается, надо было зарегистрировать как приборы повышенного энергопотребления, а газовые конфорки — отдельно в службе газа, и мама пригласила для этой цели специалистов из «Иркутскэнерго» и «Иркутскгоргаза». Пригласили и Пал Евгеньича, у которого шёл про нас сериал в газете, и поэтому он по-братски просил нас, если что-то нерядовое, по возможности звонить. Мама позвонила, и он с удовольствием приехал. Тем более — новенькие как бы у нас, юннатское дело ширится, тоже материал. Энергетики, как всегда, обещались быть где-то с девяти до двенадцати, и Пал Евгеньич воспользовался моментом поглазеть на нашу кагбэ юнармейскую тренировку. А тут вдруг прямо посередине процесса являются страшные тётки — и не абы зачем, а чтобы Вовку с Наташей изъять. Увидели они представителя прессы и некоторым образом стушевались. Планировалось, видимо, налететь и схватить, а тут — пожалте. Мама, которая сперва услышала машины и подумала, что энергетики приехали, вышла на крыльцо, увидела погоны и говорит: — А в чём, собственно, дело, товарищи? Дети находятся у нас на законном основании, у меня и нотариальная доверенность есть от родителя, — порылась в папке с документами и бумажки показывает. Следом за ней зашёл Женя, потом Рашидка, бабушка… Тётка в капитанских погонах помялась и говорит: — Поступило заявление от матери о незаконном удержании детей. Условия, не соответствующие гигиеническим требованиям, неблагоустроенный дом… Не успели наши возмутиться, как распахнулась калитка и ввалились два бодрых мужика в рабочих комбинезонах, прям как в гоголевских пьесах, как будто нужного момента ждали: — Здравствуйте, граждане! Кому тут требуется машинку-автомат и варочную плиту зарегистрировать? — Здравствуйте! — обрадовалась мама. — У нас ещё одна электроплита, в другом доме, а здесь плита комбинированная и машина стиральная, в ванной, проходите в дом, пожалуйста… Все пошли в дом, а там красота, плакаты социалистические, бабушкиными пирогами пахнет, и вообще лепота и всякое благоустройство. Пока специалисты по электроприборам как-то внезапно заняли собой всё пространство (удивляюсь, как они это умеют), принялись громко всё регистрировать и бабушку привлекать расписываться, как из нас двоих самую совершеннолетнюю, Таня вдруг с инициативой выступила: — Девочки, пойдёмте на улицу, на качелях покачаемся, — и девчонки махом из дома вымелись, никто и слова сказать не успел. Инспекторши переглянулись между собой, и тут Вова подошёл к ним и говорит: — Я хочу кое-что сообщить вам, но при всех не могу, потому что это травмирует… некоторых присутствующих. Пройдёмте в мою комнату. — А у тебя и своя комната есть? — удивилась капитанша. — Конечно, — сказал Вова. И увёл их. Тут мама с электриками из ванной вышли и в другой дом заторопились, а я, чисто чтоб перестраховаться, доверенность прибрала и в тетрадку свою с надоями сунула, а то утащат эти инспекторши, с них станется, а нам потом — ищи-свищи или новую заказывай.