О. Л.: Может быть, ты, Захар? Я: Ну ок. Необычное место действия: дикие нравы, погони и похищения. Ну, мистика там – история с Вуличем. Контрабандисты опять же, Печорина убить пытались. Дуэль. Я: Мне кажется, он был бы более приключенческим, если бы герои поменьше рассуждали о том и о сем. То есть психологизм – он какбе опять победил, и весь экшн остался где-то на десятом плане. О. Л.: Психологизм – одна из ключевых особенностей классической русской литературы. Авторам важно не только показывать события и действия героев, но и объяснять мотивы их поступков. Я: Тогда объясните мотивы поступков Печорина. О. Л.: М-м-м… Я: Я читал про то, что ГНВ – это про трагедию незаурядной личности. В чем незаурядность Печорина? О. Л.: Ему не по душе нравы столичного общества. Я: Он сам не ангел. Он вам Чацкого вообще не напоминает? Чисто теоретически Лермонтов мог у Грибоедова прочитать. О. Л.: Есть некоторое сходство, ты прав. Я: Только Печорин – это еще такой по-плохому деятельный Чацкий: похищает, вызывает, стреляет, убивает. Это какбе Чацкий после слов «Карету мне, карету!» – уехал и крупно накосячил, испортил себе карму. О. Л.: Возможно, в этом его вызов. Ты же сам пишешь, что Печорин – антигерой своего времени, Лермонтов написал в предисловии. Я: Но много таких, кто поймет буквально: написано «герой» – значит, герой. Иронию не увидят. Я: Я тут заглянул в биографию Лермонтова. Мне кажется, что Печорин – это он про себя писал. Хоть и написал в предисловии, что не стоит смешивать автора и его героя. О. Л.: Кто же теперь точно скажет об этом? Хотя, конечно, такая версия есть. Я: Но вот про дуэли – это точно про себя. О. Л.: «Как и полагается романтику, Лермонтов неудачливо волочился, слегка служил, мимолетно воевал. И разумеется – все знал заранее и во всем наперед был разочарован». Это снова Вайль и Генис, «Родная речь». Пирожникова: Да вообще! У каждого писателя в биографии много всякого отыщется. У Булгакова, например, было три жены. Он был наркозависимым. Есенин бухал. Трех дуэлянтов – Пушкина, Грибоедова, Лермонтова – все знают. Достоевский страдал эпилепсией. У Гоголя было много страхов и комплексов. Маяковский-Лиля-Осип – love triangle в одной квартире. Продолжать? О. Л.: И что из этого следует? Я: Ну, вы их преподносите как идеальных людей, а их произведения мы должны изучать как образцы и шедевры русской литературы. О. Л.: Я просто предлагаю разделять личность писателя и его произведения, плоды его таланта. Судить по плодам, а не по биографии. Пирожникова: Постойте! Как это разделять? Разве личность пишущего не накладывает отпечаток на написанное? Печень: То есть мы изучаем творчество психов? О_о Симашова: Да вы чего накинулись на Ольгу Леонидовну?!!! Она-то тут при чем??? О. Л.: Спасибо, Катя, что заступаешься. Но я тут очень даже при чем: я выбрала эту профессию – учить детей русскому языку и литературе. Но представьте произведения, в которых ничего не происходит: нет конфликта, нет острых углов, нет того, что нас возмущает, нет сильных переживаний, нет, как написал бы Захар, резких движений, нет ситуаций выбора. Печень: Ну, это будет вообще тушите свет. Простите, но совсем УГ. О. Л.: Вот именно! Такая литература просто не дожила бы до наших дней. Она была бы никому не интересна. О. Л.: В отдельных случаях эти произведения помогают нам заглянуть за границу нормальности: Раскольников, Мышкин, Анна Каренина – что происходит в душе и в голове у человека, когда он решается на какие-либо серьезные действия? Заурядный человек может, конечно, пофантазировать на эту тему, может привлечь экспертов и с их слов достоверно описать поведение человека в пограничной ситуации. О. Л.: Допустим, Печорин – незаурядная личность. Но ведь незаурядность – это же не исключительная положительность, героизм, романтизм в одном человеке. Незаурядный – значит, выбивающийся из общего ряда, в том числе за счет чего-либо со знаком минус: резких негативных высказываний и поступков, нетипичного, даже отвратительного поведения, даже преступления. Либо со знаком плюс: гений, талант, добрая душа, христианское смирение и всепрощение. Тот, который минус, как Печорин, сам вызывает все стрелы на себя, по-другому не может. Тот, который плюс, как Мышкин, – ему даже делать ничего не надо, весь свет сам восстает против такого человека. Если бы великие наши классики были заурядными людьми, создали бы они произведения, которые миллионы людей читают и спустя сто, двести лет? Печень: Но если бы этих произведений не было в школьной программе, их бы половина этих миллионов точно бы не читала. О. Л.: Любители всегда найдутся, ценители останутся. * * * Офлайн. Где опять Симашова? Из Горного, судя по всему, приехала. Написать ей в личку? Да ну. Что я ей скажу? Спросить про ботана? Подумает, что я на нее запал, потом в школе жизни не будет: затроллит на фиг. Пересяду к Печени, но нас ни в жизнь вместе сидеть не оставят. Если не спрошу, голова взорвется на фиг, так сильно меня волнует этот вопрос. Нет, все-таки спрошу, но так, нейтрально, типа фотками весь инет закидала, чо за хрен. Написал Кате в личку. Я: Поясни за ботана. Весь твой инет в его фотках. Кэт: Что пояснить-то? Я: Все серьезно? Или так? Как родичи его ваще в Горный взять согласились? Кэт: Серьезней некуда. (веселый смайл) А почему они бы не согласились? Я: Они такие продвинутые у тебя? Кэт: Типа того. Я: «Что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом?» Смайл. Кэт: Точно. Я: То есть ботан теперь – твой официальный бойфренд. Кэт: А тебе-то что? Я: Волнуюсь за тебя. Ты ж мне не чужая. Почти как систер. А он как-то… эммм… староват для десятиклассницы. Кэт: Мимими, столько заботы. Табачок, это так трогательно. Но, по-моему, ты или перегрелся, или с литературой перебрал (смайлик «хохот со слезами»). Я: Да. Ржака. Кэт: Расслабься. Он уедет скоро. Офлайн. Вот ты жжешь, Симашова. С глаз долой чувак – из сердца вон? Не, я в такие игры не играю. Кэт: 1 сентября со мной снова сядешь? Я: Подумаю. (Не сяду.) Кэт: Теперь я у тебя литру сдувать буду. Ты вон как прокачался. (Размечталась.) Кэт: Да ну е-мое, Табашников. Ты ревнуешь, что ли? (Ага, три раза.) Я: Я вас в ТЦ видел. Обнимались на эскалаторе. Кэт: Ну это Мишка, брат мой родной. Я: Никогда не рассказывала. Кэт: Он меня на десять лет старше. В Томске учился, аспирантуру окончил, теперь в Европу поедет работать. Приехал вот к нам перед долгой разлукой. Родители отпуск взяли, поехали в Горный. Нечего рассказывать. Кэт: Так вот оно что, оказывается. Думала, ты обиделся. А ты ВОН ЧЕГО придумал. Скоро приедешь? (Теперь скоро.) * * * Офлайн. Я приехал из Турции и сразу пошел к Кате. Читать, конечно, сразу стало как-то некогда, но еще одно произведение я все-таки осилил, чтобы завершить этот странный челлендж.