Я, по-моему, уже говорила про всю эту петрушку с ее чтением мыслей. Похоже, она уже просекла намерения парочки наших визитеров. 8 — Только не что? — Я уперла локти на стол и вперилась в Кошмарика. Джеб и Ханс пристально смотрят друг на друга, будто ведут ожесточенный мысленный спор. Неизвестно, сколько бы они еще препирались, если бы Ангел наконец не выдержала: — Да скажите же вы ей, в конце концов! — Не стоит вдаваться сейчас в ненужные дебаты, — уклончиво мямлит Джеб. — Но время-то уходит, — настаивает Кошмарик. — Ей всего четырнадцать! — Пятнадцать, — поправляю я Джеба. Мог бы и сам запомнить, что совсем недавно у всей стаи был день рождения и мы все сразу стали на год старше. — Не вмешивайся, когда старшие разговаривают, — огрызнулся Джеб. — Пятнадцать, четырнадцать — какая разница. Все равно ты еще до этого не доросла. — До чего это я еще не доросла? Ханс снова поворачивается и смотрит на меня в упор: — Макс, ты знаешь, мы считаем, что землю ждет неминуемая катастрофа. Очень и очень скоро. И что выживут в ней только лишь немногие. — Да слышала я уже это, слышала, — раздражаюсь я. Чего повторять-то по тыще раз одно и то же. — Ну, и что потом произойдет, это ты понимаешь? — Г-Х пристально на меня уставился. — Дальше мы все будем жить долго и счастливо и умрем в один день. Так, что ли? — Нет. Скажем так. Ты станешь лидером. Но мы же не знаем, сколько ты проживешь… Вот это да! С каких это пор Г-Х правду-матку в глаза резать стал. У рекомбинантных форм жизни имеется срок годности. Хотя когда он у кого наступает, не знает никто. Все это мы уже давно проходили. Так что мы все уверены, что этот самый срок годности и у нас тоже имеется. — Ну и что с того? — А что случится, когда ты умрешь? Хаос начнется? Или война? Группировки образуются, за власть сражаться начнут? Об этом ты подумала? Кто, к черту, вообще так надолго вперед задумывает? Уж точно не я. Я пока что застряла на верхней строчке списка намеченных действий. На той, где спасение мира обозначено. Мне остается только неуверенно предполагать: — Может, выборы учредят? — Выборы действенны только в устойчивых обществах, — начинает ликбез профессор Ханс. — История показывает, что на стадии формирования общества гораздо эффективнее линейная последовательность наследственной власти правящей верхушки. Потому-то короли и королевы играли такую важную роль в истории человечества. Вождей начали избирать совсем недавно, да и то, по сути дела, только в небольшой горстке стран, и далеко не всегда это приводит к успеху. — Ну и что ты хочешь сказать? — настаиваю я. — Что я буду королевой? Боже, спаси и сохрани меня от всяких тиар и корон. Сами посудите, какая корона, если я вечно в джинсах и куртке с капюшоном. — Что-то вроде того. — Профессор помолчал немного и наконец решился. — Главное, мы хотим, чтобы ты основала династию. Династию, которая бы правила миром до тех пор, пока общество не разовьется настолько, что оно будет в состоянии… — Свергнуть династию путем кровавого революционного переворота, — бодро подхватывает Игги. Все как один удивленно смотрят на него, и он смущенно принимается жевать печенье. — Это я так, к слову… Я по истории учил… — Слушайте, что-то вы, по-моему, ушли в сторону. — Мама нервно поднимается со своего места и начинает ходить по комнате. — Скажите лучше прямо, к чему вы клоните? — Все очень просто, доктор Мартинез, — продолжает Г-Х как ни в чем не бывало. — Мы хотим, чтобы Макс произвела потомство. Наследников, которые будут править миром, когда она умрет. В комнате воцаряется гробовое молчание. С отвисшими в разной степени челюстями все мы уставились на профессора. Что еще нам прикажут делать по команде? Кровь бросилась мне в лицо. Еще недавно где-то в глубине души я надеялась, что, если мы с Клыком проживем долго, мы поженимся. Может, заведем нашу собственную маленькую стайку. Но это даже планами не назовешь. Так, мечты… А теперь он вообще улетел. Какой теперь может быть разговор о… Мои глаза непроизвольно натолкнулись на лицо Дилана. По всему видно, как он смутился. — Нет, только не это! — вскрикнула я в испуге. — Вот именно, это, — подтверждает мою догадку Ангел. — Хотите верьте, хотите нет. У меня голова идет кругом, а профессор Кошмарик продолжает: — Макс, ты пойми. Это самый оптимальный вариант. Вы буквально созданы друг для друга. Вы идеальная пара. Я бы хотел, чтобы ты и Дилан полетели со мной в Германию. Там для вас приготовлено уютное гнездышко. Хотите — женитесь, хотите — так живите. Все от вас зависит. Только со временем, будьте любезны, произведите на свет потомство, наследников правящей династии. Чтобы они подхватили знамя вашего лидерства. — Вы что, шутите, что ли? — Мама даже не замечает, что она кричит. — Через мой труп, Ханс. — Спасибо, ма. Слава богу, не только мне одной это дико слышать. — Этот ваш план — сплошное безумие. — Мама подходит ко мне и кладет руки мне на плечи. — Макс только-только пятнадцать лет исполнилось. Мало того что вы девочку спасением мира нагрузили. А теперь еще хотите, чтоб она с ребенком на руках этим занималась! Вы совсем спятили! Молодец мама. Как я ее за это люблю! — Я же не говорю, что она должна этим заняться прямо сейчас, — стоит на своем Гюнтер-Хаген. — Даже не завтра. Но скоро. Мы уверены, продолжение ее рода — это единственный залог сохранения всего человечества. — Нет и все. Закрыли тему. Мы этот вопрос больше не обсуждаем! — вне себя от гнева кричит мама. — Джеб, как ты посмел! Я больше вообще не хочу ничего подобного слышать! Ни о каком продолжении рода, ни о каких наследниках! Ни о какой династии! Или сейчас же убирайтесь вон из моего дома! Оба! Похоже, Ханс хочет что-то еще сказать, но вовремя закрывает рот. А знаете, что самое ужасное? Я исподтишка бросила взгляд на Дилана. В его небесно-голубых глазах сквозь смущение и стыд сверкнул проблеск надежды. 9 Вот он подходит, первый объект Клыка. Клык ушел в тень и вжался в стену. Он уже много часов ждал, когда разойдется банда и его чувак останется в одиночестве. В шайке стреляли в цель, играли в кости, пили и курили. До Клыка доносился звон разбитых бутылок и ругань вперемешку с хохотом. Было поздно, уже давно за полночь. В воздухе похолодало. Он сидел на корточках, привалившись спиной к стене заброшенного сгоревшего, с выбитыми окнами дома. Вокруг свалка: древняя тачка без колес и сидений, на боку которой красуется яркое граффити; старый матрас с торчащими пружинами, половина детской кроватки, разломанной и размалеванной краской. В молчании и полной неподвижности Клык просидел здесь почти всю ночь. Вот для чего он бросил стаю. Макс этого никогда не поймет. Наконец раздались шаги. Клык уверен, это его чувак. Пустая бутылка ударилась о стену и разбилась с оглушительным звоном, удесятеренным ночной тишиной. Три, два, один… Точно рассчитав каждое движение, Клык выскочил из темноты. Никого. Что за черт! Прежде чем он понял, что происходит, парень вмял его в стену, приставив нож к горлу. — Шпионишь за мной, друган? — прошептал в ухо Клыку бандит. Из-под низко надвинутого капюшона даже вплотную не видать ни лица, ни глаз. — А я тебя поджидал. И, насколько я слышал, ты меня тоже уже давненько караулишь. По лицу Клыка никогда ничего не разберешь. Но тут он не выдержал и улыбнулся. Чувак был хоть куда. Быстрый, сильный и страшный. Именно такой в его новой команде и пригодится. Но слабину сейчас ни в коем случае дать нельзя. И уж не сопляку кандидату, да к тому же еще и первому, самому лучшему. Пусть сразу просечет, кто в новой команде босяра. Неуловимым движением Клык схватил держащую нож руку и завернул ее за спину, а свободной рукой тут же зажал парню рот. — Молчи, Рэчет! Твои друганы не должны про меня пронюхать. Рэчет прищурился в темноте, точно сверяя лицо Клыка с лицом парня из блога. Чуть заметным кивком Рэчет подтвердил готовность к мирным переговорам. По крайней мере, пока. — Говори, но учти, один неверный шаг или звук, — прошелестел Клык, — у тебя ни одного зуба не останется. Ему было странно угрожать парню, но у него есть цель, та, для которой он предназначен. И рисковать нельзя.