* * * Позже в пабе тревога, которая накапливалась во мне последние полтора часа, на какое-то время улеглась. Нилл здоровается со мной так же приветливо, как вчера, ну, разве что немного более отстраненно. Хотя причина этого может заключаться и в том, что в данную минуту он смешивает напитки для двоих парней, которые выглядят так молодо, что ему явно пришлось сначала попросить у них документы. Дин же, наоборот, быстро закидывает руку мне на плечо и прижимает к себе. У меня возникает догадка, что его до сих пор мучает совесть за то, что смылся прошлой ночью. – Привет. Во сколько вы вчера освободились? Так и знала. – Не очень поздно. Не забивай себе больше этим голову. И выдыхаю, потому что, по всей видимости, Нилл ничего не рассказал Дину о событиях после уборки. Предполагаю, что Дин не особенно бы обрадовался, узнав, что произошло этой ночью между мной и Ниллом. Если после ряда вчерашних провалов я бы добила его признанием, что поцеловала его друга и временного бармена, то он прочел бы мне целую лекцию. Об этом я не упоминала даже Айрин, просто не ответив на ее сообщение. Зал заполняется с такой же скоростью, что и вчера, а я изо всех сил стараюсь сосредоточиться на работе. И это действует, пока мне удается подолгу не рассматривать Нилла. Только единожды задерживаю на нем взгляд, когда до меня долетает его смех. Наблюдая, как он флиртует с какими-то девушками, представляю, что будет, если я прямо сейчас подойду, положу руку ему на затылок, притяну ближе и поцелую, как этой ночью. Ответит ли он на поцелуй? Одно только воспоминание о том, как его губы порхали по моей коже, о тяжести его ладони, лежащей у меня на спине, вызывают ноющее чувство в животе. Что-то щелкает прямо у меня перед носом. Дин пристально смотрит мне в лицо. – С тобой все в порядке? – Да, извини. Просто ненадолго мысленно оказалась в другом месте. – Я заметил. А поднос за тебя Фергас понесет? Показав ему язык, прокладываю себе путь среди столпившегося вокруг бара народа. Единственная крупная неприятность этого вечера приключается с Колмом, который каким-то чудом умудрился столкнуть стакан со стойки. Собирая осколки, он так глубоко порезал руку, что залил кровью и стойку, и пол, и барный стул. С горем пополам Дину удалось подлатать его двумя свернутыми компрессами и просто огромной повязкой, а затем Колм отправился домой. Лишь закончив с подсчетами, я понимаю, что ни Тео, ни Рори сегодня не показывались в «Брейди». Такое бывает редко, и я делаю себе мысленную пометку завтра спросить об этом Тео. Как правило, он заранее предупреждает, что в какой-то день не придет в паб, если, например, к нему в гости приезжают дети. – Как продвигается упаковка вещей? – интересуюсь у Дина, тщательно сворачивая поясной кошелек, чтобы запихнуть его под стойку. – С этим покончено. – Дин водит тряпкой по рабочей поверхности за стойкой. – И ото всего, что я сразу не распакую по приезде в Килкенни, я избавлюсь самое позднее через полгода. – Вытерев руки полотенцем, он перекидывает его через плечо. – В квартире осталась только пара-тройка вещей, которые вместятся в машину, и все. Кстати, думаю в следующий четверг устроить тут прощальную вечеринку, – подмигивает он мне. – Будет время, тоже заходи. Смеясь, краем глаза улавливаю, что к нам оборачивается Нилл, который сейчас расставляет бутылки по полкам. Новичок Нилл, плюс Кьер со своей музыкой, плюс Дин со своей тусовкой… «Брейди» лопнет по швам. – На твою вечеринку я хочу вторую официантку. – Не вопрос, – отвечает Дин. – В честь праздника. Пятнадцать минут спустя тяжелая дверь паба захлопывается за мной с негромким щелчком. Я медленно бреду несколько шагов к каменной стене, нашаривая в кармане куртки телефон. Несмотря на то что июнь еще не наступил, прохладный ночной воздух буквально ласкает мое все еще разгоряченное после работы лицо. Облокотившись на стену, вслушиваюсь в шум перекатывающихся в темноте волн. Словно дыхание моря… вдох, когда вода отливает, и выдох, когда волны вновь выплескиваются на песок. Снова и снова, вдох-выдох, вдох-выдох. Пиппа написала, что в ближайшие дни мне на почту должно от нее что-то прийти. Кроме этого, новостей нет. Еще раз перечитываю сообщение Айрин и печатаю пробный ответ. Честно говоря, Нилл был… Нет. «Удалить». Послав Айрин веселый смеющийся смайлик, я сую мобильный обратно в куртку и тут же решаю не ходить сегодня вниз на пляж. Без понятия, не войдет ли у Нилла тоже в привычку после паба спускаться к самой кромке воды почти до водорослей и ракушек. Но на случай, если это все-таки произойдет, я хотела бы сначала прояснить для себя кое-какие моменты, прежде чем мы вновь окажемся наедине. * * * Прощальная вечеринка в четверг затмевает все, что я видела до этого в пабе «Брейди». Приходит настолько много народу, что в какой-то момент празднование частично перекочевывает на улицу, после того как Дин, который обычно очень щепетилен в этом отношении, разрешает посетителям выносить с собой бокалы. Как только на сцену выходит Кьер, всем, естественно, хочется обратно, в результате чего передвигаться становится просто физически невозможно. Людей набивается как в первые десять рядов на концерт популярного исполнителя, и в итоге я бросаю попытки докричаться до них, чтобы меня пропустили, и вместо этого помогаю Дину и Ниллу в баре. Меган, временная официантка, которую привел Дин, обслуживает клиентов, по-прежнему обретающихся снаружи. Обычно она заботится исключительно о своем муже Гомере, который тоже иногда заглядывает в «Брейди», но создается впечатление, что ей очень даже нравится командовать и другими мужчинами. И она отлично ладит с Нелли, чего и следовало ожидать. Сегодня у нас естественный отбор, и остается лишь надеяться, что горстка сильнейших поможет заказать выпивку слабейшим. Незадолго до полуночи я впервые вижу захмелевшего Дина. Слишком много прощальных напитков и слишком много людей, с которыми он их пил. Когда Кьер с ребятами из группы вновь поднимаются на сцену, чтобы исполнить кавер на «Farewell» Боба Дилана, все сходят с ума. Дина вытаскивают из-за стойки и буквально по головам присутствующих волокут на сцену. Добирается он как раз к моменту, когда Кьер мягким низким голосом поет: «Я отправляюсь в Мексику или, может, в Килкенни, да, наверное, в Килкенни», вместо «на побережье Калифорнии», а в припеве вместе с Кьером в микрофон орет не только Дин, подпевает весь «Брейди». У меня щемит сердце. Дин не попадает ни в одну ноту, однако уже отобрал у Кьера микрофон и выдает свою собственную невообразимую версию знаменитого хита. Я едва сдерживаю слезы, наблюдая, как он танцует на сцене. Вот черт. Без него будет так непривычно. Думаю, никто и никогда на этом свете под конец песни Боба Дилана не нырял в толпу со сцены, но именно это только что сделал Дин. И пока его качают на руках, как бога «Брейди», и проносят по всему пабу, Кьер начинает петь «Far Away» из репертуара Paddy Goes to Holyhead. А я, как дурочка, действительно начинаю реветь. – Эй? Все хорошо? Последние двадцать минут только Нилл еще пытается выполнять заказы, которые народ продолжает выкрикивать через стойку. Меган куда-то пропала уже какое-то время назад, Дина поглотил праздник, а я сконцентрировалась на поддержании бесстрастного выражения лица. Тру рукой лицо и нос, даже не пробуя произносить ответ. Разве это и так не очевидно? У меня мелькает мысль, что сейчас Нилл меня обнимет, и я внутренне подбираюсь, но он просто протягивает мне пачку бумажных салфеток и похлопывает по спине. – Если хочешь, найди себе тихое местечко, – кричит он мне в ухо. – Все равно сейчас тут уже бог знает что. Я киваю, но не двигаюсь с места. Ни минуты не пропущу из своего последнего вечера в «Брейди» с Дином. Между тем он уже опять стоит на сцене и… о, нет, судя по всему, всерьез собирается спеть «Sweet Dreams» группы Eurythmics. Я знаю, что он обожает Энни Леннокс, но… Хохочу сквозь слезы. Боже, Дин, если завтра с утра ты будешь в состоянии ясно мыслить, гарантирую, тебе захочется сбежать в Килкенни как можно быстрее. * * * В половине четвертого прощаюсь с Дином, который все еще сидит в баре в окружении нескольких человек и предается боли расставания. В их числе, разумеется, Нилл, Фергас, Колм и Кьер, а также практически все музыканты группы и пара постоянных клиентов. – Ты что, уже меня бросаешь? – Дин вытягивает руки. Не отрываясь от табурета, он сжимает меня в объятиях. – Все меня бросают. – Строго говоря, это ты нас бросаешь, – сдавленно бормочу ему в грудь, тщетно пытаясь вырваться из кольца рук. – Ну, посиди еще немного. Выпей с нами последний стакан виски. Был бы тут только Дин, у меня бы даже сомнений не возникло, но с уверенностью могу сказать, что компания передо мной планирует превратить его опьянение в тотальный пьяный угар. – Я зайду к тебе сегодня днем выпить кофе, идет? Перед твоим отъездом. Дин вздыхает и стискивает меня еще сильнее. Я автоматически упираюсь, чего он, по-видимому, даже не замечает. Вместо этого чмокает меня, попав губами куда-то рядом с правым глазом, бормочет что-то на ухо, причем разобрать мне удается не больше половины и, наконец, отпускает. Уфф. Быстрее бежать отсюда. В трезвом состоянии Дин нравится мне гораздо больше. Просовывая руки в рукава куртки, ловлю взгляд Нилла и поспешно отвожу глаза. Последние пару дней я борюсь с противоречивыми чувствами, которые появляются сразу же, как только разрешаю своим мыслям поплыть в сторону этого парня. Снова и снова я задумываюсь сначала о том, каково это – поцеловать его. Незамедлительно мне приходит в голову, что задолжала ему объяснение. Проклятие. Свежий воздух снаружи успокаивающе прикасается к лицу. Невзирая на то что вечер оказался весьма напряженным, я перелезаю через каменное ограждение на другой стороне улицы. С минувшего четверга я так ни разу и не побывала на пляже, однако сегодня это должно быть проще простого. Никаких плохих новостей от Пиппы, здорово. Несколько дней назад она прислала мне новый рисунок – цветочного эльфа на своеобразном летающем морском коньке, а когда я ей позвонила, сестра рассказала, что у них сейчас снова затишье. Хорошая фаза. В такие времена отец делает вид, будто он совершенно нормальный человек, а не непредсказуемый психопат. Луна спряталась за облаками, и стоило бы смотреть под ноги, но я тороплюсь. У меня ломка по морю. – Ауч! Черт! Мгновением раньше рассуждать о том, что не очень-то умно темной ночью слишком быстро спускаться по скалистому склону, а в следующий миг едва не заработать перелом – эй, да это же как раз по моей части! Вздохнув, я потираю саднящую лодыжку, которую только что подвернула, а потом пробую повертеть ступней в разные стороны. По крайней мере, на первый взгляд ничего не разорвано или тем более не сломано. Немного болит, но вроде бы проблем с работой сегодня вечером возникнуть не должно. Куда медленнее преодолеваю оставшееся расстояние до узкой полоски песка и сажусь там на камень. С закрытыми глазами я делаю глубокий вдох и выдох. Как же я соскучилась. Тихий плеск волн через приоткрытое окно в спальне – это на самом деле не одно и то же. Нилл. Как сложатся наши отношения с этим парнем? Что мне ему сказать? Нужно ли вообще что-то говорить? Никто из нас до сих пор не вспоминал прошлую пятницу, может, мы могли бы просто-напросто поддерживать это состояние, пока воспоминания не поблекнут? Ветер сдувает мне волосы со лба, и я поднимаю глаза. Точно. Я вообще не обязана ему ничего объяснять. И не буду больше его целовать. Поцелуй с человеком, которого, вероятно, еще кто-то где-то ждет, и так не относится к лучшим поступкам в моей жизни. Спуск с улицы к морю можно пройти почти бесшумно, если не вызывать в процессе обвалов и не выкрикивать проклятия в небеса. Появляющийся в это мгновение и молча останавливающийся рядом со мной Нилл – живое тому доказательство. Я так сильно вздрагиваю, что едва не прикусываю себе язык. – Что… господи, Нилл! – Я снова тебя напугал, прости. Похоже, у меня вроде как судьба такая. Слишком темно, чтобы разглядеть выражение его лица, но мне кажется, что, говоря это, Нилл ухмыляется. – Откуда ты знал, что я буду здесь? – Просто понадеялся. – Ты…