Глаза у Нилла закрыты, темные волосы спутались. Его рука все так же закинута на меня и сейчас покоится на моем голом животе. Футболка у меня задралась, и я все еще в джинсах. Мелькает мысль, что надо будет сегодня сменить постельное белье. А в следующее мгновение я с трудом сдерживаюсь, чтобы не начать истерически хихикать, поскольку так и не придумала, как себя вести, когда проснется Нилл. Сменить постельное белье. Конечно, как будто мне больше не о чем беспокоиться. В любом случае то, что в ранние утренние часы выглядело для моего безнадежного рассудка хорошей идеей, в реальности таковой не являлось. Ну и как теперь выкручиваться? У меня вообще нет желания задумываться, по какой причине я вдруг расплакалась во время прелюдии. Не хочу объяснять это ни Ниллу, ни себе самой и не готова принять как факт, что я не в силах завязать отношения… в любой форме. Да я даже, как нормальный человек, на секс на одну ночь не способна. Не говоря уже о том, что этой ночью я забыла проверить телефон, из-за чего я тут же покрываюсь холодным потом. Наплевав на осторожность, я пытаюсь сдвинуть в сторону руку Нилла. В первый момент он сжимает меня сильнее, а потом внезапно отпускает. Выпрямившись, я бросаю на него взгляд. Он открывает глаза. В ярко освещенной комнате и с ясным сознанием я впервые замечаю, что они темно-карие, очень глубокого темного цвета. Ничего удивительного, что у меня и прежде возникало чувство, что чернота его глаз буквально засасывает. – Доброе утро. – Надеюсь, что улыбка выходит непринужденной, но подозреваю, что сложившееся обо мне общее впечатление скорее склоняется к «Ночи оживших мертвецов». – Сейчас приду. Нилл ничего не отвечает, когда я встаю и направляюсь в коридор, где на полу валяются наши куртки. Похоже, ему тоже сначала требуется прийти в себя. К моему облегчению, Пиппа не звонила. Положив смартфон на кухонный стол, я делаю глубокий вдох и выдох, затем снова возвращаюсь в спальню. Нилл уже сидит на кровати. Он обеими руками трет лицо, уперев локти в колени, словно никак не может сообразить, в какое дерьмо вляпался. – Если хочешь… ну… ты не обязан… можешь просто уйти, – завершаю я неуклюжую попытку вежливо намекнуть, что последние несколько часов, проведенные в моей постели, не накладывают на него никаких обязательств. За ладонями Нилла показывается его лицо. – И снова ты меня выгоняешь. Я понемногу убеждаюсь, что ты это всерьез. – Что? Нет, я просто… я подумала… – Давай лучше я скажу тебе, что думаю. – Он встает, и комната будто бы сжимается вокруг него. – Предлагаю нам организовать что-нибудь себе на завтрак. Принять перед этим душ тоже было бы неплохо. – Он обеими руками убирает взлохмаченные волосы со лба. – Ты вроде утром упоминала полотенце. Предложение еще в силе? Я растерянно киваю. – Вопрос, могу ли я найти у тебя еще и свежую футболку, пожалуй, задавать нет смысла. – Он широко улыбается, и абсолютно все равно, какой беспорядок творится у меня в голове – когда он так улыбается, на моих губах сама собой расцветает ответная улыбка. – Можешь сначала сходить в душ, – говорю я и вытаскиваю из шкафа полотенце. – Будешь тосты? Или лучше ужин? – Ужин? – Сейчас почти четыре часа. – Определенно время для завтрака. – Нилл открывает дверь в ванную и застывает на пороге. При виде выражения его лица я снова смеюсь. – Кажется, мне заранее надо решить, в каком положении входить. Развернуться там уже не получится, не так ли? – Нет, если ты ростом метр девяносто и с такими же широкими плечами, – подтверждаю я. – Метр восемьдесят семь. – Он делает шаг в ванную комнату и закрывает за собой дверь. Практически сразу же раздается приглушенный грохот. – Все нормально! – Голос Нилла теперь слышится тише. – Мне просто нужно привыкнуть. Не переставая хихикать, я достаю из шкафа чистые вещи для себя и начинаю накрывать на стол. В ванной что-то падает еще пару раз, прежде чем дверь вновь распахивается и в коридор, пригнувшись, выходит Нилл с влажными волосами. – Нагибаться не обязательно, ты прекрасно вписываешься в дверной проем, – замечаю я и ставлю две кружки рядом с кофемашиной, в которой уже бурлит вода. – Что-то не чувствуется, – сетует Нилл. – Куда полотенце? – Повесь на крючок для одежды, пусть сначала высохнет, потом закину его в корзину для белья. – Я ставлю стакан апельсинового сока, откуда только что сделала глоток, на стол. Там уже стоят тосты, джем, масло и мюсли, а также молоко и открытый пакет апельсинового сока. – Угощайся, если хочешь. Сунув под мышку вещи, в которые переоденусь, собираюсь протиснуться мимо Нилла в ванную, но он вдруг делает полшага в сторону, и этого хватает, чтобы заблокировать мне дорогу. – Доброе утро, кстати. – Он приваливается плечом к стене. – Думаю, я этого еще сегодня не говорил. Мгновение назад атмосфера была почти легкой, мы бы позавтракали и распрощались. И вот она уже снова заряжается электричеством, пока я сначала смотрю Ниллу в лицо, а потом опускаю смущенный взгляд на его скрещенные на груди руки. На них почти не осталось свободного от краски места. Призрачное дерево на правой изображено на грозовом фоне, где по ночному небу бегут рваные облака. Но не все выполнено в черно-серых тонах, есть и серебристые участки, они создают ощущение, будто рисунок освещает луна, хотя ее и не видно. На другой руке Нилла под рукавом футболки виднеются черные крылья птицы, а то, что до сих пор я принимала за геометрический узор, оказывается стилизованной цепью, которая многократно обвивает предплечье от кисти до локтя. Я непроизвольно провожу кончиком пальца по закрученным линиям. – Что это за птица? – Ворон. Показать? Когда я киваю, Нилл плавным движением снимает футболку через голову. Его волосы пахнут моим абрикосовым шампунем, и я, застигнутая врасплох, заставляю себя снова сосредоточиться на татуировке, а не разглядывать его грудь. Сейчас становится понятно, что ворон, раскинув крылья, влетает в тот же шторм, который нарисован на заднем плане картинки второй руки Нилла. Татуировки тянутся вверх на плечи, ветви дерева извиваются до ключиц, но грудь и живот не разрисованы, на них нет ничего, кроме своего рода рельефных теней, которые возникают, если каждый день усиленно тренироваться. – Что означают эти тату? Нилл отвечает не сразу. – Они появлялись в разное время, – наконец говорит он. – Я их дополняю, когда чувствую, что это… важный момент. Переломный. – Но ты же их не сам сделал, – выпаливаю я идиотский вопрос, продолжая пялиться на грудь Нилла. А услышав, как он хохотнул, отдаю себе приказ все-таки смотреть ему в лицо. – Нет, бога ради, как бы мне это удалось? Их нанес один мой друг. Я заметил, что у тебя тоже есть татуировка. Я машинально поворачиваю запястье. Четыре тоненькие строчки по сравнению с руками Нилла выглядят очень скромно. – Что они для тебя значат? – Просто договоренность с самой собой, – отзываюсь, опуская руку. – Просто договоренность, – повторяет Нилл. Двигаясь медленно, он вновь надевает футболку. Потом отступает на шаг, и после секундного замешательства я проскальзываю в ванную. * * * После душа и в свежей одежде мне становится гораздо комфортнее. Заправив за уши мокрые волосы, я умудряюсь спокойно поболтать с Ниллом, как будто бы мы только что встретились посидеть за чашечкой кофе, а не в некоторой степени странно провели вместе ночь. Мы разговариваем о «Брейди» и Каслданнсе, обсуждаем, что можно купить здесь, а за чем придется ехать как минимум в Кэрсивин. Не знаю, избегает ли этой темы Нилл – потому что я-то точно избегаю, – но ни один из нас не заговаривает о личном. Ни откуда мы приехали, ни куда собираемся потом, ни даже о прошлой ночи. Это непринужденная, в некотором роде легкомысленная беседа, еще полчаса, и мы начали бы говорить о погоде. Однако до этого не успевает дойти, Нилл встает. – Мне еще нужно обратно в гостиницу, – объясняет он. – Конечно. – Я тоже поднимаюсь со стула. Во мне борются облегчение и какое-то неясное желание сказать Ниллу еще пару слов или, может, дотронуться до него. Чтобы прекратить эту путаницу мыслей, распахиваю входную дверь. Нилл вслед за мной идет в коридор. Он бросает на меня задумчивый взгляд, и я осознаю, что по моему поведению создается впечатление, что я его выпроваживаю. Затем он кивает мне и шагает за порог. – До скорого. – Пока. Со вздохом закрываю дверь, едва он спускается на пару ступеней, и моментально чувствую себя фриком-интровертом. А в следующий миг несусь к окну в спальне, чтобы выглянуть на улицу. Нилл не смотрит наверх, когда быстрым шагом сворачивает направо. К уху прижат мобильник. Словно обжегшись, я отдергиваю пальцы от занавески. Мне неожиданно неприятно видеть, что Нилл уже опять кому-то звонит, причем всего через несколько мгновений после того, как покинул мою квартиру. И еще раз вспоминаю, как этой ночью я спрашивала, встречается ли он с кем-нибудь, есть ли у него девушка, и как он покачал головой. Для себя я интерпретировала его жест как подтверждение ее отсутствия, но с таким же успехом он мог означать что-то вроде «давай не будем об этом». В желудке у меня начинает глухо урчать… лучше бы я не наблюдала за Ниллом из окна. Вполне вероятно, что он постоянно созванивается с матерью. Может, она больна или… возможно… Блин. Надо было переспросить еще раз. Если не ночью, то хотя бы сегодня во время позднего совместного завтрака. Не так уж это и сложно, почему я вообще больше не задумывалась о подобном? На этот-то вопрос ответить легко, однако за ним возникают другие. Поэтому я направляюсь к лежащему на книжной полке компьютеру, чтобы включить музыку на максимальную громкость. Потом медленно плетусь на кухню. Хватит на сегодня мыслей. Реально. Хватит. Ведь скоро неизбежно настанет бессонная ночь, и я буду раз за разом прокручивать все события у себя в голове. Только после того, как убрала со стола и привела кухню в изначальное состояние, я обнаруживаю сообщение, которое полчаса назад прислала Айрин. Тут некий бармен только что вернулся домой. Его не было всю ночь! Хотелось бы знать, кто его подцепил в первую же смену. Ставлю на Эбби, а ты?