Вот и смотрит теперь на посёлок стереотруба. И лежат около неё люди внимательные. На первый взгляд, посёлок как посёлок. Здесь такие имеются. Не сказать, чтобы на каждом шагу – но есть. Две улицы, три десятка домов обжитых и некоторое количество заброшенных. Но на запчасти их никто не разобрал – почему? Есть хозяева? Сомнительно… что ж они в них тогда не живут? В общине и так всего достаточно? Хм, покажите мне такую деревню, что ни в чём не нуждается! Оторвать от чужого бесхозного забора доску, чтобы починить свой – абсолютно нормальное для этих мест явление. Но заборы в основном целые. Их не чинят – не заметно там свежих досок, но и не сломали до сих пор. Интересно… стало быть, есть какая-то причина эти домики оберегать. Люди на улицах. Есть они повсюду, имеются и здесь. Праздношатающихся не видно, всякий каким-то делом занят. Кто что-то пилит или рубит, кто-то копает – словом, при деле все. Есть и церковь – на одном из домов виден крест. Католический, между прочим… да и здание само на обычную церковь смахивает весьма относительно. Молельный дом – вот это, пожалуй, ближе к истине! Ну, хорошо, а нам-то с этого знания какой толк? Впрочем, на всякие там хитрые вопросы вполне способен ответить Федотыч – он у нас старый специалист по всевозможным спецсооружениям. Можно сказать, он на них собаку съёл! Ага, и керосином запил. Старый спец прильнул к окулярам стереотрубы и некоторое время молчал. Только трубу из стороны в сторону поворачивал да под нос что-то бурчал. Потом удовлетворённо хмыкнул и подозвал нас двоих. Старший группы, Андрей, махнул мне рукой, и мы оба подползли к Федотычу. – Ну, – переведя дух, поинтересовался я у того. – Небось, мордой нас тыкать начнешь? Была у старого такая фишка, любил он козырнуть своими (и впрямь, надо сказать, немалыми) знаниями. Спец снова хмыкнул и кивнул в сторону строений. – И что вы можете сказать за эти домики? – Давно стоят… – пожал плечами Андрюха. – Чиненные не раз. – Так! – кивает наш собеседник. – Ещё что? – А по-разному их чинили, – вставляю свои пять копеек. – Где-то наспех, чем под руку подвернулось. Вон в том, что слева, окно вообще фанерой какой-то заколочено – видать стекла нужного не нашлось. Федотыч вопросительно приподнимает бровь. – Да ну?! Это при том, что в посёлке брошенных домов до фига? Чего же оттуда ни одного стеклышка-то не вытащили? Или по размеру не подошло? И вдобавок ко всему, ни единого стеклореза во всём селении тоже не сыскалось? Да, что-то не то я бухнул. – А посмотреть? – подпихивает меня к стереотрубе собеседник. Ну, хоть и сам-то, наконец, гляну… полюбопытствую, куда ж это я дорогу-то пробивал. Приближенные оптикой, прыгнули ко мне стены и окна домишек. В окулярах появилось лицо худощавого парня – тот волок куда-то охапку прутьев. Не иначе, как в лесу наломал… Кстати, надо будет порасспросить парней, откуда именно этот вьюноша вышел. Сомневаюсь, чтобы он собирал свою ношу на минном поле, а стало быть, оттуда к домам подойти вполне возможно. Вот так и складываются в единую картинку всякие мелочи. Однако про парня потом! Что там неладно с этой фанеркой? Окна, между нами говоря, не только фанерой забивают. Бывалоча, что и досками. Да и обыкновенной подушкой или одеялом – это, ежели совсем наспех, можно раму заткнуть. Но капитально досками, разумеется, лучше. Надёжнее и прочнее. Стоп! Что-то я не врубился. Хм, и впрямь у них, что, ничего получше не нашлось? Фанера-то с дырками! Сквозняк же будет! Впрочем, это даже не дырки – прорези! С такого расстояния я точнее разглядеть, конечно же, не могу, но отверстия немаленькие – дуть в них будет весьма нехило. И что там, кстати, с соседним окном? Отсюда оно не просматривается. Но всегда можно товарищей попросить. Аналогичное угловое окно на другой, с нашего места не просматриваемой, стене тоже оказалось забито фанерой. И тоже с дырками. Там живёт любитель свежего воздуха, который ненавидит солнечный свет? Брэма Стокера[6] товарищ в своё время начитался? Сомневаюсь, однако, что здешние религиозные нравы совместимы с такими вот глупостями. При последующем наблюдении выяснилось, что таковой «любитель свежего воздуха» проживает здесь не один – аналогично оборудованные окна обнаружились ещё в паре домов. Крайне маловероятно, чтобы этот человек кочевал от дома к дому. Впрочем, в существование нескольких таких чудиков верилось ещё меньше. – Огневые точки это, – снисходительно пояснил старый специалист. – Фанера не стекло, её перед стрельбой выбивать не нужно. Оптика и через щёлочку смотреть может, так что открыть огонь можно почти мгновенно, безо всяких предварительных приготовлений. Да и на травку гляньте – скошена она! И верно – в предполагаемых секторах обстрела трава была существенно ниже, нежели в других местах. – Дальше смотрим… – развивает свою мысль Федотыч. – Вон те домики с серой крышей, они чем от прочих отличаются? – То есть? – Стоят они слегка на возвышенности, от соседних домов их отделяет приличное расстояние… ну? Что ну? Расстояние… положим, здесь он прав – прочие дома расположены немного иначе относительно друг друга, ближе, что ли. – Доступ воздуха к этим домикам ничто не перекрывает. Тропинок, что от калитки к дому ведут, нет ни на одном участке. У одного дома даже крыльца нет – как народ в дверь-то заходит? Вверх-вниз сигает, что ли? И не надоело им это до сих пор? Да и ставни на окнах только в этих домах имеются! Закрытые. Ага, типа жалюзи… Стоп! Жалюзи! – Верно! – ухмыляется старый. – Не дома это – киоски вентиляционные. Только для близиру вокруг них дома поставили. Старая то придумка, со времен и вовсе незапамятных. Верно, приходилось мне слыхивать про такие вещи. Мол, прячут вентиляцию у секретных бункеров всякими хитрыми способами. Выходит из земли вентиляционная шахта, а на поверхности имеется небольшой такой (метра на два-три высотой, а иногда и ниже) горбик – вентиляционный киоск. И его уже маскируют под стог сена или какой-нибудь сарай… Но я-то только слышал, а вот опытный спец тотчас же все эти признаки сопоставил и сделал правильный вывод. И впрямь какой-такой стог сена простоит на одном месте несколько лет? А вот дом вполне может годами на одном пятачке земли пребывать в неизменности. Только вот всякую маскировку с умом делать надобно! Что стоило местным жителям крыльцо соорудить и тропинки к домикам протоптать? Фигня делов-то, если всерьёз рассуждать. А всему лень виной. Или недостаток сообразительности! – Вон те два сарая, видите? – продолжает ехидствовать Федотыч. – Видим, – отвечает Андрей за нас обоих. – Сарай, ежели он чей-нибудь, всегда около хозяйского дома располагается. Да так, чтобы подходы к нему были удобными. Чтобы затаскивать или вытаскивать какой-либо груз было легко. Так ведь? Старший группы кивает. – А здесь что? Не колхоз, ибо уже не наша это страна тут была. Стало быть, всё, что где-то стоит, оно кому-то лично принадлежит. Нет здесь общественных построек. Ну, разве что, кроме этого молитвенного дома – за него по определению власть отвечать должна. Так то – церковь ихняя! А здесь сарай! Да не один. – И это тоже маскировка? – уточняет старший группы. – Именно! Тута у нас, точнее – у них, имеются две стационарные огневые точки. Доты или бронеколпаки обороны. А эти сарайчики их от всяких любопытных взглядов прикрывают. Обзор оттуда неплохой, секторы обстрела наверняка взаимно перекрываются… Вполне возможно, и третья где-то есть, но мы её отсель попросту не видим, дома мешают. Интересно девки пляшут… три огневые точки! Насколько я помню, стандартные бункеры ПВО или им подобные прикрывались одной-двумя. Да ещё три вентшахты – это что же там такое внизу? А тут ещё и в домах что-то располагается. Делюсь этими сомнениями со старым спецом, и он одобрительно кивает. – Правильно мыслишь – толк из тебя будет! Три точки прикрытия… этого даже я не помню! А уж сколько таких подземелий облазил. Две – да и то не всегда, разве что на огневых позициях крепостной артиллерии… так где тут пушки стоят? И за каким фигом они здесь вообще нужны? Стрелять-то по кому? Нет тут поблизости ничего. Он задумчиво чешет подбородок и снова наклоняется к стереотрубе. Долго что-то разглядывает. – Хм… Вон тот типа сарайчик, – его рука указывает на дальний, – эта огневая точка прикрывает дорогу. Логично она тут давно уже проложена и другого пути сюда в те времена, надо думать, не существовало. Это я вполне понять могу. С той стороны – река. Не шибко удобный – но тоже путь. Да и водосброс там где-то располагается, его тоже контролировать нужно. Если по стандартной схеме – то там и запасной выход должен быть. И ещё одна огневая точка там просто обязана быть. Посмотреть бы мне на неё… Сказано – сделано, наши ребята, проверив путь, двинулись на новую точку, чтобы сопроводить туда специалиста. А мы с Андреем остались пока здесь – тут и помимо входов-выходов есть что изучить. Старший группы прикидывает возможные варианты подхода, а я со своей колокольни это место рассматриваю. Коровы на лугу… прямо-таки сельская идиллия! Мирно ходят туда-сюда, травку щиплют. И что может такая картинка сказать знающему человеку? Многое, если понимать, под каким углом всё это рассматривать. Вход в лес тут не огорожен никакими заграждениями, даже простенького тына не имеется. Не опасается здешний народ, что глупые животные забредут куда-нибудь в чащобу. Ну, особо далеко, положим, они не залезут – повсюду поваленные (и даже подпиленные) деревья дорогу перекрывают. Надо думать, местные и этот вопрос решили радикальным образом – чтобы животину в лесу не разыскивать, они попросту исключили саму возможность того, чтобы коровы могли туда забрести. Нафиг не нужно – луг и без того немаленький, на здешнее стадо вполне достаточно. Ну, ладно – это всё с точки зрения пастуха. А с другой стороны? Нет тут мин. И никаких хитро придуманных ловушек не имеется. Мине в принципе пофиг – корова или человек – вломит обоим одинаково. Надеется местный босс (кем бы он там ни был) на часовых, что за фанерой попрятались. Мол, сидят там парни глазастые. Мимо них ни днем, ни ночью никто не прошмыгнет. А минировать выпас – себе дороже: обычная корова в наше время по цене «мерседеса» идёт. Иные времена, иные ценности… Не может себе позволить местное население каждый раз новое животное приобретать взамен подорвавшегося, оттого и оборудовали в домах скрытые огневые точки. Сразу двух зайцев убивают: тут тебе и охрана от незваных гостей, да и на пастуха тратиться не надо, часовые за скотиной приглядят. Спустя некоторое время возвращается Федотыч. Он по обыкновению не в духе и что-то ворчит себе под нос. Подползает к нам и, отпихнув меня в сторону, снова долго смотрит в стереотрубу. – Вот что я вам скажу. Огневая точка с той стороны. Как я и предполагал, старой постройки. Над ней типичная советская развалюха возведена. И за всё это время никто не удосужился данное строение хоть как-то переделать. Смысл-то в этом какой? Свою функцию выполняет, а больше ничего и не требуется. Ежели бы этим сараем по прямому назначению пользовались, то его бы уже не один раз починили и перестроили. Спец тыкает пальцем в сторону посёлка. – А вот эта халабуда, что на вершине холма стоит, от первых двух огневых точек очень даже отличается. Вот вы оба головы свои умные напрягите да ответьте мне на вопрос: что именно эта огневая точка здесь прикрывает? Мы оба переглядываемся. Чтобы ответить на вопрос, семь пядей во лбу иметь совершенно не обязательно. Да и выкошенная в секторах обстрела трава немало способствует правильному ответу. Андрей пожимает плечами. – Улицу она под обстрелом держит. Да и вообще весь посёлок из неё виден должен быть хорошо. Федотыч удовлетворенно кивает. – Ещё вопрос, коль вы такие сообразительные: а как давно вообще этот посёлочек построен? А вот этот вопрос уже гораздо интереснее. Здания старой, ещё советской постройки достаточно сильно отличаются от того, что здесь понастроили за годы независимости новые жители. Собственно, старых зданий тут всего ничего: недлинный двухэтажный корпус абсолютно стандартного санаторского вида и три-четыре домика около него. Расположены они впритык к реке, которая в этом месте выходит из леса и, огибая холм, исчезает из поля зрения. Где-то там, со слов нашего специалиста, располагается запасной выход из бункера. А вот все остальные дома поставлены на изрядном удалении от этих построек и резко отличаются даже по архитектуре. Совершенно четко видно, что строили здесь не по единому проекту, а так, как конкретному хозяину удобнее. То есть не в советское время, а гораздо позднее. Во времена, так сказать, независимости. Об этом мы Федотычу и сообщаем. – Угу… И эта самая халабуда, что огневую точку прикрывает, примерно в то же время построена. То есть в первоначальном плане её попросту не существовало. Эта огневая точка появилась позднее, когда возникла необходимость контролировать ещё и разросшийся за последнее время посёлок. Имеющиеся прикрывали только дорогу и входы в бункер. Я так полагаю, что точка эта, в отличие от ранее построенных, автономная и с основным сооружением не соединяется. – Почему это? – удивляется Андрей. – Она возведена почти на вершине холма, внизу только грунта метров десять-пятнадцать минимум. А там песчаная подушка, бетонные перекрытия… Долбить всё это ради того, чтобы дежурный расчёт быстрее сменялся? А смысл? Ведь тогда надо ещё один шлюз устраивать, да и не только это. Мы переглядываемся. Спец явно дело говорит. – Как вечером эти ребятишки сменять друг друга станут, так и посмотрим, кто был прав. И ещё… Тепловизор у нас ведь есть? Есть! Вот и поглядим вечерком на эти вентшахты да ещё вон туда. Федотыч тычет рукой в сторону реки. – А там-то на что смотреть? – удивляюсь я. – Электролинии я тут что-то не вижу, так? А ведь бункер до фига энергии требует, даже просто на вентиляцию. Значит, что? Дизель здесь – и к бабке не ходи! И сколько же эти умники соляры запасли? Из дальнейших пояснений прорисовывается следующее. Если в бункере работают системы вентиляции, то выходящий вечером из вентшахт воздух будет отличаться по температуре от окружающего. А работающий дизель надо ведь как-то охлаждать… И в стандартных бункерах это делалось проточной водой – для того и река рядом. Так что выбрасываемая из системы охлаждения вода тоже будет неплохо видна в прибор – как тёплое пятно. Анализируя эти признаки, можно будет ответить на вопрос, живо ли вообще это подземелье. А вот данный вопрос занимает нас чрезвычайно! Ведь никто даже не может предположить, что там такое под землёй устроено. Из документов можно понять только одно – комплекс тут городили основательный. Дорога, что была тогда для подвоза стройматериалов построена, и поныне ещё в относительно неплохом состоянии пребывает. А сколько времени с тех пор прошло! Так что непросто тут всё, и интерес наш далеко не праздный. Давно уже повылезали из убежищ и ухоронок всевозможные вояки. Как донесла радио– и прочая связь, что воевать-то, собственно говоря, уже не за кого – так и распахнули люки подземные жители. Не все. Некоторым не повезло – вылезать оказалось некуда. Вокруг такое в иных местах происходило, что проще было сразу себе пулю в лоб пустить, нежели испытывать все сомнительные «прелести» радиоактивного заражения. А ведь присутствует не только радиация… много чего тогда с небес валилось. И мы долгое время слышали в эфире отчаянные призывы о помощи. Увы, помочь можно было немногим. И это происходило – пробовали протянуть руку помощи даже бывшим противникам, в смысле военным. Иногда это удавалось – и тогда благодарность превосходила все мыслимые ожидания. А откуда, вы думаете, взялись у нас некоторые любопытные штучки и спецоборудование на предприятиях? Да те же самые компы – ведь их производство так и не смогли наладить, несмотря на все усилия. Единственные, чьи призывы о помощи так ни разу не были услышаны никем, – это бывшие политики и «сильные мира того». На их сообщения не откликались радиостанции и замолкали прочие линии связи. Как только становилось ясным, кто находится на той стороне, связь отрубали. Иногда физически, просто провода резали. На помощь к ним так никто и не пришёл. Нигде. Как уж так вышло, кто там подсуетился вовремя – не ведаю, но координаты таких убежищ очень быстро появились в открытом доступе. Нет, объявлений на столбах, понятное дело, нигде никто не развешивал, но каким-то странным образом вскоре очень много где становилось известным, что, мол, вот там-то и там-то, по таким вот ориентирам располагается личная ухоронка конкретного деятеля или целой группы таковых господ. А уже дальше ничего не требовалось. Уцелевшее население совершенно не горело желанием снова сажать на свою шею тех, благодаря кому во многом и наступила нынешняя суровая реальность. Напротив, желающие высказать своё «фе» упомянутым деятелям стремились это сделать максимально доходчивым способом – с помощью «прямой демократии». Что очень не нравилось тем, в отношении кого оная «демократия» применялась. Впрочем, нас это совершенно не затрагивало – всё, что происходило по ту сторону бывшей границы, являлось личным делом тамошнего населения. Именно поэтому всех обитателей таковых убежищ или ухоронок, как правило, быстро возвращали восвояси, а там их с нетерпением ожидали… Институт политического убежища в наших краях как-то вот не прижился.