– Нам бы дело обсудить еще, – возразила Саша, с сомнением разглядывая содержимое бутылки. – Обсудим, – заверил ее Ваня. – Хорошая стопка совещанию не помеха. – Дворжака на тебя нет. – Вот именно. В кои-то веки никто над душой не висит со своей минералкой. – Он никогда не заставлял тебя ее пить. – Да мне хватало одного вида, как он ее пьет! Весь аппетит пропадал. Назвав напиток вином, Илья Пантелеевич явно преуменьшил количество градусов в нем. Саша едва только пригубила настойку, как поняла, что это самая настоящая водка со вкусом слив. Больше всего она напоминала сливовицу – напиток, которым как-то угощала ее мама Войтеха, когда они ездили к ним на прошлое Рождество. Только Мартина Дворжакова хотя бы не пыталась выдать его за вино, честно предупредив, что градусов в нем еще больше, чем в водке. Саша воровато огляделась и, убедившись, что никого не заботит, допьет она до конца или нет, поставила рюмку обратно. Нина даже пробовать не стала, только понюхала, скривилась и тоже отставила в сторону. Зато мужчины выпили по полной. Алкоголь пробудил и без того неспящий аппетит, поэтому некоторое время за столом висела тишина, нарушаемая лишь звяканьем вилок. Кролик оказался удивительно нежным и сочным, картошка – вкуснейшей, рассыпчатой. Такую не купишь в городе, за ней нужно выезжать хотя бы в пригород. – Так, давайте все-таки вспомним о деле, – велел Дементьев, когда первый голод был утолен, а Илья Пантелеевич налил уже по второй рюмке. – Разговаривал я сегодня с вашим охотником, Андреем, и он сказал мне пару интересных вещей. Дементьев подробно пересказал слова Андрея, заострив внимание на том факте, что охотник совсем не помнил, как стемнело, когда шел к поляне, а также не мог объяснить, почему потратил столько времени на дорогу к деревне. – Похоже на какие-то провалы во времени, – тут же высказал версию Ваня. – Но тогда это должно быть как-то связано с вашей чупакаброй, потому что провалы во времени и появление неизвестного науке животного – слишком странное совпадение. – Что-то я не помню, чтобы Войта упоминал, что чупакабру может сопровождать такое явление, – возразила Саша. – Так, может, это и не чупакабра вовсе? Мы ухватились за эту версию, а на самом деле стоило бы ее отбросить и рассматривать другие. Уж слишком много фактов не ложится в версию с ней. Дворжак не упоминал и о том, что она может окружать себя туманом и нападать на людей. Кстати, Володя, про туман Андрей ничего не говорил? – Ничего, – качнул головой тот. – Но он вообще мало что помнит. А насчет чупакабры я с тобой согласен. Никогда не стоит зацикливаться на одном подозреваемом, можно упустить важные детали, зато подогнать под свою версию что угодно, сфабриковать доказательства, так сказать. – В ком-то проснулся бывший следователь? – рассмеялась Саша. – Но вообще я тоже согласна. Уж больно не походит это на чупакабру. Все же очевидцы ее обычно видят, описывают как существо, похожее то на собаку, то на кенгуру, то на рептилию. А тут ее и не видел никто. Столько нападений, а очевидцев нет. – Более того, Андрей был рядом со своей собакой, но все равно ничего не помнит, – кивнул Дементьев, быстро прожевывая кусок мяса, потому что как раз успел положить его в рот, пока Саша говорила. – Хотя должен был. Дворжак, кажись, провалы в памяти от встречи с чупакаброй тоже не упоминал. Доктор внезапно встрепенулся, отставил в сторону рюмку с настойкой и посмотрел на Илью Пантелеевича. – А помнишь, Илья, что он говорил, когда мы только принесли его в кабинет? Староста на секунду задумался, а затем кивнул. – Он говорил что-то про длинные руки, – медленно, вспоминая, произнес он. – Кривые пальцы и красные глаза. – Вот! – Доктор поднял вверх указательный палец. – Андрей еще говорил, что она сбила его с ног и напала сверху, а потом он ничего не помнит. Может быть, в этом-то и есть причина «провала во времени»? Андрей просто-напросто потерял сознание и пролежал без чувств какое-то время. Вот и успело стемнеть. Но потом это выпало из его памяти, и ему казалось, что прошла всего минута. – Да, но почему тогда он так долго шел домой, что успело рассвести? – впервые за весь ужин подала голос Нина. – Так потому что он пролежал без чувств почти до рассвета, – не растерялся доктор. – Лес у нас густой, в нем в сумерках темно, как ночью. А уж когда он на опушку вышел, то и увидел, что уже утро. – Тем более идти он мог медленно, – согласился с доктором Ваня. – Чувак в обмороке провалялся несколько часов, само собой, у него слабость была. Достаточно вспомнить, как наш Войтех Ладиславович, – Ваня не удержался от смешка, – выглядит, когда очередное видение поймает. Тем более он собаку нес: и тяжело, и стресс. – Странно только, что самого Андрея оно не покалечило, – добавила Саша, решив последовать примеру отсутствующего Войтеха и не обращать внимания на все Ванины выпады в его адрес. – Возможно, наелось собакой? – предположила Нина. – Вот тут еще одна странность, – вступил доктор. – У всех остальных жертв оно делало маленькое отверстие на шее или вовсе оставляло только царапины, а у Джека шея была разодрана. – Тут одно из двух, – начал Ваня, а затем внезапно посмотрел на забытую сливовицу. – А чего это мы не пьем? Мужчины подняли рюмки и торопливо выпили, Саша снова лишь понюхала настойку, а Нина на свою даже не посмотрела. – Так что там одно из двух? – нетерпеливо спросила она, когда мужчины принялись с аппетитом закусывать. Ваня быстро прожевал еду до того состояния, когда смог говорить, и продолжил: – Либо тогда оно было очень голодно, ему не до аккуратных отверстий было, крови бы выпить, либо на Андрея и его собаку напало вовсе не то, что терроризирует деревню, а мы просто сплели в одно два разных события. – Многовато у нас событий разных получается, – заметил Дементьев. – Не бывает так. – А мне вот еще что интересно, – внезапно сказала Саша. Она повернулась к доктору и чуть прищурилась, как будто собиралась внимательно слушать и не пропустить ни одного слова. – Можете дословно вспомнить, что именно говорил Андрей, когда описывал того, кто напал на него. Матвей Гаврилович почесал лысую макушку, задумался, а затем сказал: – Она повалила меня на спину… глаза красные, пальцы длинные, кривые… Я отпихнул ее, а потом ничего не помню. Как-то так. – Он точно говорил «она»? – уточнила Саша. Доктор уверенно кивнул. – Точно, я тоже помню, – подтвердил его слова Илья Пантелеевич. Саша посмотрела на друзей, но те выглядели непонимающими. – И что? – вслух озвучил вопрос Ваня. – Вот представь, что на тебя напало нечто, чего ты никогда в жизни не видел, как бы ты говорил о нем? Ваня тоже задумался, а затем медленно кивнул. – Айболит права. – Он посмотрел на все еще непонимающего Дементьева. – Я бы говорил «оно» или «он». Но не «она». А о чупакабре тогда речи еще не шло. С чего бы Андрею говорить «она»? – Черт знает что, – проворчал Дементьев. – С убийцами было как-то проще. – Мне вот кажется, – медленно начала Саша, взвешивая в уме каждое слово, потому что собственная версия казалась ей фантастической, – что здесь не одно существо, а два. – Два? – переспросил Ваня. – Очень уж разные нападения на животных и людей. Да, у всех выпивают кровь, но у животных как будто проколы на шее, а у людей – царапины. Я успела мельком просмотреть материалы, которые прислал на ящик Сан Саныч. У Анны Севостьяновой, или Нюши, как все ее звали, три продольные царапины от уха до противоположной ключицы, достаточно глубокие, хотя я все равно плохо представляю себе, как можно выпить через них кровь. Они похожи на царапины от когтей или длинных ногтей. Это раз, как говорил Фандорин. Два: рядом с сараями, где находили мертвых животных, были следы зверя, похожего на волка. А рядом с домом деда Антона – след босой человеческой ноги. – Кстати да, – кивнул Ваня. – Ярик с Сергеем мне тоже про какую-то Айю говорили. Дескать, она сумасшедшая, может, бродила там… – Айя не сумасшедшая, – внезапно резко перебил Ваню Матвей Гаврилович, чем удивил всех. – Вы хорошо ее знаете? – осторожно поинтересовалась Саша. Доктор смутился, вытащил из кармана большой носовой платок и протер им лысину. – Не то чтобы хорошо, у нас ее вообще никто хорошо не знает. Но мы иногда разговариваем. Я уверен, что Айя не имеет к происходящему никакого отношения. И вовсе она не бродила вокруг дома деда Антона. Тем более босиком осенью. – Нина, тебе удалось с ней поговорить? – обратился к Нине Дементьев. Та замялась, а затем неуверенно произнесла: – Она не открыла мне дверь. Сказала, что ничего не видела и разговаривать не будет. Доктор вспотел еще сильнее, снова протер блестящую лысину. Ваня вдруг подумал, что у всех мужчин в возрасте появляется потребность что-то протирать. Когда они все только познакомились, да и до сих пор иногда, Нев тоже постоянно тер стекла своих очков, чуть ли не до дыр. – Она не очень-то любит общение, – снова заступился доктор за Айю. – Не волнуйтесь, Матвей Гаврилович, – успокоил его Дементьев, – ее пока никто ни в чем не обвиняет. Мы хотели всего лишь спросить, не видела ли она чего в ту ночь, когда умер дед Антон. – Но Сашина версия о том, что здесь не одно, а два существа, кажется мне интересной, – не унимался Ваня. – Животное и человек? – усмехнулся Дементьев. – Так, может, это просто оборотень? – Оборотень, который пьет кровь? – Я всегда думала, что вампиры и оборотни – злейшие враги, – поддакнула Нина. – Нечего фауну по «Сумеркам» изучать, – хмыкнул Ваня. – Я тоже никогда не слышал, чтобы оборотень пил кровь, – согласился Илья Пантелеевич, но всем за столом показалось, что сделал он это исключительно из жалости к Нине. – А вообще про оборотней вы слышали? – удивился Дементьев. – А то как же! Еще мой отец сказки про них рассказывал. Он большим фантазером был, в свое время много путешествовал, знал сотни разных историй. А чтобы нам было интереснее, всегда преподносил их так, будто это где-то рядом происходило. И вот в одной из историй речь шла о колдунье, которая жила на опушке леса за нашей деревней. Она была очень старой, с носом с горбинкой и длинными сухими ручонками. Варила в большом котле зелья, могла вызывать дождь, снег, ураганы. Ловила маленьких детей, если те не слушались родителей. Мы ужас как боялись эту сказку, зато в темноте в лес и не думали заходить. Она умела оборачиваться волком и была неуязвима. Днем была человеком, а по ночам, как водится, превращалась в волка. Пули пролетали сквозь нее, она не тонула в воде, не горела в огне. – А чем обычно заканчивались сказки? – с неприкрытым интересом спросила Саша. – Да как и все сказки: находился в деревне богатырь, который смело шел на опушку, убивал колдунью, а дом сжигал. Каким образом убивал, я сейчас уже не вспомню. Обычно этим богатырем становился кто-то из нас, детей, у моего отца было четверо сыновей. Мы даже порядок устанавливали, кто за кем будет богатырем. Вот из его сказок я и знаю и про оборотней, и про вампиров, и про прочую нечисть.