— Тебе чего, Найденов? — оторвалась директриса от разговора с толстым завхозом, сидевшим за приставным столом. — Опять что-то натворил? — Нет, Татьяна Александровна, — сделав два шага вперед, повертел воспитанник головой. — Тогда что? — Начальница колыхнула пышным бюстом. — Мне нужна справка о здоровье. — Это еще зачем? — Не скрывая своего удивления, женщина высоко подняла брови. — Хочу записаться в секцию бокса. Сказали принести. — А больше ты ничего не хочешь? — Нет, ничего. Тольку справку. — Если не дам? — Тогда зарежу Фокина и сбегу, — выпалил и решительно сжал губы Макс. — Оно вам надо? Директриса выпучила глаза, завхоз испуганно оглянулся. Подобное было нежелательно. Тем более месяц назад из дома уже сбежал воспитанник. За это в городском отделе народного образования Татьяне Александровне влепили строгача, пообещав в случае повторения подобного снять с должности. Оставлять же столь теплое место на ниве народного просвещения она не желала. В детдом нередко поступала спонсорская помощь, которую они с завхозом умело похищали, а еще имелся доход от усыновления воспитанников. Из столицы порой наезжали не имевшие детей иностранцы, вносили директрисе оговоренные суммы и становились счастливыми родителями. «Да, этот мальчишка не подарок. Упрямый, задиристый и непокорный. От такого всего можно ждать», — с тревогой подумала она. — Хорошо, Найденов, — переглянулась с замершим коллегой. — Иди в медпункт. Я позвоню Надежде Осиповне. — Спасибо, Татьяна Александровна, — поблагодарил Макс и вышел из кабинета. — Такой точно зарежет, — проводив его взглядом, сказал завхоз. — Неблагодарная у нас работа, Платон Ильич. Но что поделаешь? Ведь кому-то надо, — развела руками директриса. Надежда Осиповна Розенталь была детдомовской медсестрой, работавшей в нем полтора десятка лет. В отличие от остального персонала она участливо относилась к воспитанникам, видя в них не досадную обузу, а жертв социальной несправедливости. Спустя пять минут Найденов сидел на стуле в ее кабинете этажом выше, с белой кушеткой, медицинскими весами и цветущей геранью на окне. — А что у тебя с носом, Максим? — поинтересовалась Розенталь, оглядев мальчишку. — Ерунда, Надежда Осиповна, — махнул рукой, — споткнулся и упал. — Может, сделаем примочку? — Не стоит. Заживет как на собаке. — Хорошо, как знаешь. А для чего тебе справка? Максим рассказал, медсестра внимательно выслушала. — Ну что же, спорт хорошее дело, а мальчик ты у нас здоровый. В отличие от многих остальных. — Она печально вздохнула. Открыв один из ящиков стола, достала оттуда чистый бланк, аккуратно заполнив, расписалась и шлепнула треугольную печать. — Держи, — протянула бумажку пацану. — Только больше не падай. — Спасибо вам, — взял справку Макс. — До свидания! — Обрадованный, он пулей выскочил из кабинета. Через десять минут он снова был в секции, а там на помостах сражались очередные пары. Обождав, когда тренер освободится и подойдет к нему, протянул заветную справку. — Тэк-с. — Александр Иванович внимательно прочитал документ. — Здоров, годен. Подпись, печать. — Сложив бумажку, сунул в карман. — На тренировку завтра в шестнадцать. При себе иметь трусы с майкой, спортивные тапки и полотенце. Усек? — Ага, — радостно кивнул мальчишка. — С тобой все. — И, отойдя к канатам, закричал: — Осмачко, не сачковать! Работать! И больше двигайся по рингу! Так Макс стал заниматься боксом. На первом занятии опростоволосился. Когда тренер представлял другим ребятам, стоял перед строем босой. Тапок у него не было, и те рассмеялись. — Отставить! — нахмурился Рыбаков. — Пока будешь так, — покосился на новичка. — А там что-нибудь придумаем. Для начала Александр Иванович дал задания другим, а когда те запрыгали по помостам, нанося и отражая удары, кратко рассказал Максу о боксе. — Уразумел? — спросил он, закончив рассказ. — Ага, — кивнул мальчишка. — Не «ага», а да. — Да. — Теперь переходим к практике. На, надевай, — сняв с вешалки на стене одну пару перчаток, вручил Максу. Он поочередно сунул в них руки, застегнув липучки, оба прошли в дальний угол. Там с потолка свисали две боксерские груши, одну из которых яростно обрабатывал конопатый мальчишка, примерно одних лет с Максимом. — Резче, резче, Борис! И не опускай руки! — прикрикнул на него тренер. — Видишь, как работает? — обернулся к новичку. — Вижу. — Попробуй так на второй. Максим подошел к соседней груше и несколько раз ткнул перчаткой в тугой бок. — Бей изо всех сил, пока можешь. — Рыбаков включил секундомер. За стеклом побежала стрелка. Сжав губы, представил рожу Дылды и замолотил чаще. Вскоре выдохся. На лбу проступил пот, руки стали ватными. — Хватит, — нажал кнопку тренер и подошел ближе. — Слабовато. Вас в детдоме что, плохо кормят? — Нормально, — тяжело дыша, соврал Макс. — А физкультура есть? — Есть. Только с начала года уроки не проводятся. Прежний физрук уволился, а нового нету. — Ладно, проехали. А теперь смотри внимательно. Подойдя к снаряду, тренер показал основные виды стоек, работу рук и ног, механизм основных ударов. — Вот так и делай, но теперь медленно, и поглядывай на Бориса. У него уже неплохо получается. — И он отошел к помостам. Занятия длились два часа с небольшими перерывами, после них мальчишки принимали горячий душ в душевой, совмещенной с раздевалкой. В раздевалке Максиму выделили шкафчик. Назад он возвращался, едва волоча ноги. Ночью спал мертвым сном. Мышцы болели до следующей тренировки, а всего тренировок в неделю было три. Спустя месяц втянулся. В клубе занимались двадцать шесть мальчишек от семи до шестнадцати лет. У одних родители были коммерсами, у других служащими или работягами, а у одного папаша был бандит. Различий между ними Рыбаков не делал. Кроме него с ребятами занимался второй тренер, лет тридцати. Звали Леонид Юрьевич. А еще в штате имелась уборщица — тетя Маша, старушка-пенсионерка. Уже на второе занятие Рыбаков принес Найденову почти новые боксерки по размеру, сказал просто: «На, носи». После третьей тренировки, когда Максим переоделся, сказал: «Двигай за мной». Выйдя из клуба, они молча прошли по улице до шумного стихийного рынка на углу. Остановились у чебуречной, из которой неслись вкусные запахи. — Салам, командир, — прихрамывая, вышел из боковой двери смуглый усач под два метра ростом в белой куртке. — Здорово, Анзор. — Мужики крепко пожали друг другу руки. — Это тот самый мальчик? — кивнул высокий мужик на Максима. — Да. Тот самый. Усач шагнул к раздаточному окну, что-то сказал напарнику и вернулся с двумя золотистыми чебуреками в бумажке. — Держи, — протянул Максу. Максим бережно взял чебуреки, тихо поблагодарил. — Будешь заходить сюда каждый раз после тренировок, — сказал Рыбаков, — и получать доппаек. Ясно? — Ясно. — Максим осторожно сглотнул голодную слюну. — А теперь дуй домой. Поешь — и за уроки.