Длинное Ухо смолчал, но затаил злобу. С момента прибытия белых он вообще находился в дурном расположении. Сначала его опозорил Дролл, а потом и Олд Шеттерхэнд, помешав ему скальпировать юта, тяжело оскорбил его перед своими людьми. Вождь был трусом, поскольку открыто никому не возражал, но гнев, который он старался не показывать, накрепко засел в его душе. Смеркалось, и вскоре ночь вступила в свои права. Хотя не предполагалось, что юта рискнут напасть, все же меры, чтобы не допустить неожиданного нападения, были необходимы — требовалось выставить посты. Длинное Ухо добровольно со своими людьми вызвался взять это на себя, и ему не смогли отказать. Но чтобы ничего не упустить, Олд Шеттерхэнд сам указал тимбабачам их места и строго приказал не покидать их. С вождем было пять человек, которых выставили поперек каньона в одну линию. Как только это было сделано, Олд Шеттерхэнд лег на землю и пополз вперед, чтобы по возможности подслушать неприятеля. Это ему удалось, хотя юта и выставили трех часовых, но те не заметили охотника. Он даже рискнул пробраться между ними и увидел потом, что враги раскинули свой лагерь в том месте, где каньон начинал внезапно расширяться. Оглядев лагерь, удовлетворенный охотник повернул назад. Длинное Ухо, бывший в цепи часовых самым крайним справа, заметил, что охотник ходил на разведку. Его рассердило то, что белый ему не доверял. Он, вождь краснокожих, понимал в этих делах непременно больше, чем бледнолицый. Злоба глодала его душу, он хотел показать этим белым, что он важная персона, без которой нельзя обойтись. А что, если краснокожие что-то замышляли и ему удалось бы подслушать их! Внезапная мысль не давала ему покоя, и, в конце концов, он решился. Вождь пополз вперед, все дальше и дальше. Но все оказалось труднее, чем он представлял, ибо круглые камни выскальзывали из-под его длинных конечностей. Он вынужден был больше смотреть под себя, нежели перед собой. В какой-то миг, когда из-под его ноги снова выскочил камень, рядом внезапно появилось что-то темное и перед ним тоже. Две крепкие руки, как железные клещи, сдавили ему горло, а две других обхватили тело — его дыхание остановилось, и он потерял сознание. Когда Длинное Ухо пришел в себя, он лежал между двумя мужчинами, приставившими к его обнаженной груди острия ножей. Его руки и ноги были связаны, а во рту торчал кляп. Вождь задвигался, что сразу заметил третий, сидевший у него в изголовье. Последний тихим голосом сказал, положив тимбабачу руку на голову: — Мы узнали Длинное Ухо. Я Старый Гром. Если Длинное Ухо умен, с ним ничего не случится, но если он глуп, то вкусит клинок, который чувствует сейчас на своей груди. Пусть он мне кивком даст понять, слышит ли он мои слова! Пленный вождь кивнул. Теперь он находился между жизнью и смертью и, само собой, выбирал жизнь. Он вдруг почувствовал большое удовлетворение при мысли о том, что у него есть возможность отомстить этим гордым, возомнившим о себе белым за пренебрежение и нанесенные ему обиды. — Пусть Длинное Ухо и дальше даст понять, будет ли он говорить тихо, если я выну из его рта кляп, — продолжал предводитель юта. Тот снова кивнул, и кляп тотчас был удален, но Старый Гром предостерег: — Если ты заговоришь громко, то умрешь. Но если ты станешь нашим союзником, я тебе все прощу, и ты получишь часть нашей добычи. Ответь мне! Добыча! При этом слове в голову тимбабачу закралась мысль, большая и поистине драгоценная. Как-то он подслушал разговор между Медведями, разговор, который до сих пор звучал в его ушах почти дословно. Добыча! Да, такая добыча, которую еще никогда не сулило ни одно сражение! С этого момента он был предан юта душой и телом. — Я ненавижу и презираю этих белых, — ответил он. — Если ты мне поможешь, мы уничтожим их. — И Медведя тоже? — Да. Но мои воины должны остаться живыми! — Обещаю тебе это. Но почему ты раньше был моим врагом? — Потому что не знал тогда всего, что знаю сейчас. Бледнолицые так оскорбили меня, что я должен умыться их кровью! — Тебе это удастся. Но сперва я посмотрю, честен ли ты со мной или хочешь обмануть. — Я буду верен тебе и докажу это лучше, чем ты думаешь. — Скажи мне сначала — правда ли, что бледнолицые взяли в плен наших вождей? — Правда. Я их видел. — Тогда эти псы в союзе со Злым Духом, иначе им не удалось бы подобное, поскольку простому человеку это невозможно! Где находятся вожди юта? — В доме на острове. — Кто их охраняет? — Один-единственный бледнолицый и девчонка, его дочь. — Это правда? Один человек и ребенок крепко держат стольких храбрых и знаменитых воинов юта! Ты лжешь! — Я говорю правду. Пленники связаны. — Тогда в это еще можно поверить. Ну, хорошо, это на острове, а сколько воинов находятся на берегу? — Ни одного. — Да где твой разум? — Там были белые и мои тимбабачи, больше никто. Но они все поскакали в каньон, чтобы бороться с вами. — Какая неосторожность! И я должен в это поверить? — Это не беспечность, ибо белые псы уже считают тебя безвредным, поскольку уверены, что без их знаний ты не сможешь прийти к озеру. — А это возможно? — Да. Именно этим я могу тебе доказать, что честен с тобой. — Уфф! Разве путь наверх в этот каньон не единственный? Есть еще один? — Да. Если хочешь, я проведу тебя. — Где эта тропа? — Внизу, недалеко отсюда, между двумя скальными столбами есть проход, по которому можно попасть в глубокий скальный котел, откуда к озеру ведет ущелье. Я прошел этот путь вместе с Большим Медведем. — И на озере действительно нет ни одного воина? — Нет, если не придут две сотни навахов, которых все еще ждут. — Их пока нет, иначе они тотчас поспешили бы сюда, в каньон, чтобы бороться против нас. Сколько нужно, чтобы отсюда тем, другим, путем достичь озера? — Три часа. — Это много, слишком много! — Но награда очень велика — все враги падут от твоих рук, ты освободишь своих вождей и воинов, и… Он запнулся. — И… Говори дальше! — потребовал юта. — …и, кроме того, ты найдешь такую добычу, которую не получал еще никто! — Добычу? У навахов? Ты говоришь об их конях и оружии? Ведь больше у них ничего не найти. — Я говорю не о навахах, а о двух Медведях и их Серебряном озере, на дне которого хранятся несметные богатства. Там в огромных количествах есть то, что бледнолицые называют золотом, серебром и драгоценными камнями. — Кто тебе это внушил? — Никто. Я сам это слышал от обоих Медведей. Вечером в темноте я лежал под деревьями. Они пришли и остановились, не зная, что я был рядом. И тут они заговорили об этих огромных сокровищах. — Как же они оказались в озере? — Народ, который давно жил здесь и потом был покорен, хранил их там. — Так они давно погибли. Как их заполучить, если они лежат на дне озера? Озеро нужно вычерпать! — Нет. Там, где теперь озеро, раньше была сухая долина. Тот народ построил башню, чья вершина и есть этот остров. От башни вырыли большой проход, который шел через долину и заканчивался там, где теперь начинается каньон. Затем соорудили крепкую широкую плотину, чтобы вода больше не могла течь на север. Долина наполнилась водой, и образовалось озеро, из которого теперь вершина башни торчит как остров. Когда озеро переполняется, вода стекает на юг. Но выход из прохода закрыт камнями. — Это все правда? — Да. Я убедился сам, когда тайно убрал камни и осмотрел подземный ход. Там, где он начинается, лежат факелы, которые необходимы для освещения пути, ведущего по дну озера к острову, к башне, в самом низу которой лежат сокровища. Кроме того, через этот проход можно спустить воду и погубить возможных врагов, оказавшихся в каньоне. Вода по проходу проникнет внутрь башни, выливаясь в каньон, и тогда все, что там есть, должно потонуть. — Уфф! Это было бы нам на руку! Если бы мы смогли утопить всех бледнолицых! — Этого я сделать не позволю — тогда потонут и мои воины. — Это верно. Но если все действительно обстоит так, как ты говоришь, белые все равно погибнут. Посмотрим, откровенен ты или нет. Теперь ты хочешь вести нас к озеру? — Да, я готов сделать это. Но какую часть получу я? — Это я определю, когда буду уверен, что ты сказал мне правду. Я развяжу тебя и прикажу дать коня. Но при малейшей попытке к бегству ты умрешь! Вождь громко отдал приказ, и вскоре юта уже скакали по каньону обратно, сначала, естественно, с величайшей осторожностью, чтобы не вызвать ни малейшего шума. Они достигли места, где белые свернули из каньона в скальный котел, и последовали в том же направлении. Путь ночью был намного труднее, чем днем, но краснокожие имели глаза кошек, да и их кони легко находили дорогу. Они прошли вверх по кривой равнине, спустились на другой стороне в котел, а потом въехали в скальный лабиринт — точно так, как проскакали белые. Последняя половина пути стала легче, ибо выглянула луна и теперь освещала дорогу. По приблизительным оценкам Длинного Уха прошло три часа, когда юта прибыли к месту, где росли деревья. Они остановились и выслали вперед разведчиков, которые должны были узнать, можно ли идти дальше. Не прошло и пяти минут после их ухода, как раздался выстрел и тут же еще один. Через короткий промежуток времени они вернулись, неся на руках одного из своих. Он был мертв. — Бледнолицых больше нет в каньоне, — сообщили разведчики, — они спрятались у выхода к озеру и выстрелили в нас. Нашему брату пуля пробила сердце. Он был так неосторожен, что попал под свет луны. Эта новость пробудила у Старого Грома недоверие. Он полагал, что был обманут Длинным Ухом, и думал, что тот состоит в сговоре с белыми, а те поручили ему позволить схватить себя, чтобы потом он смог привести юта под пули. Но Длинному Уху удалось рассеять эти подозрения. Он доказал, что вовсе не собирался этого делать, и добавил: — Бледнолицые намного слабее вас и не считали себя в безопасности в темноте каньона, поэтому они вышли к озеру, где, они думают, вы не сможете на них напасть. Вход в долину так узок, что его легко защищать, и вам этой ночью не удастся завладеть им силой, но вы можете зайти с тыла. — Как это? — Через проход, о котором я тебе говорил. Он выходит в нескольких шагах отсюда. Мы отбросим прочь камни, откроем его и спустимся внутрь. Если зажжем факелы, то легко сможем по нему следовать, достигнем башни, поднимемся внутри наверх и выйдем на острове. Там всегда имеются несколько каноэ, в которых мы подгребем к берегу озера, окажемся в тылу у противника и легко одолеем его. К тому же, мои тимбабачи, как только я им прикажу, станут на нашу сторону.