— Большое огненное каноэ? — Да, — сообразила Эллен. — На Арканзас? — Да. — Верно быть. Нинтропан-Хомош быть на Арканзас. Кто люди там? Он указал назад в ущелье. — Виннету, Олд Файерхэнд, Олд Шеттерхэнд. — Уфф! — вырвалось у воина, и его восклицание подхватили остальные. Он хотел спросить еще, но тут зашуршали ветви и белые во главе с тремя только что названными людьми прорвались сквозь кусты, чтобы тотчас взять краснокожих в кольцо. Виннету обнаружил следы девочки, и остальные быстро последовали за ним. Индейцы не сделали даже попытки защититься, поскольку знали, что все это было бесполезно. Разведчик не сразу заметил Виннету, хотя раньше его видел, а теперь, когда узнал, воскликнул: — Великий вождь апачей! Эта белая девочка владеть тотем Маленького Медведя и есть наш друг. Мы взяли ее с собой, поскольку не знать, друзья ли те люди, к которым она принадлежит, или враги. На лицах краснокожих виднелись следы голубой и желтой краски, что дало повод Виннету задать вопрос: — Вы воины тимбабачей? — Да. — Какой вождь ведет вас? — Чиа-ницас. Имя означало Длинное Ухо. Скорее всего этот человек был знаменит своим острым слухом. — Где он? — спросил Виннету снова. — У озера. — Сколько воинов там? — Сотня. — У озера собрались и другие племена? — Нет. Но придут еще две сотни навахо, чтобы бороться против юта. Мы прибыть туда, чтобы с воинами навахо ехать на север — за скальпами юта. — Остерегайтесь, чтобы они не сняли ваши. Вы выставили часовых? — Зачем? Мы не ждать никакой враг. — Их придет больше, чем вы могли думать. Большой Медведь на озере? — Да, и Маленький Медведь тоже. — Ведите меня к ним! В этот момент из ущелья появились рафтеры с лошадьми и пленниками, ибо белые, отправившиеся в погоню, естественно, шли по следу Эллен пешком. Рафтеры поднялись наверх, а тимбабачи стали впереди отряда как проводники. В этот миг не было человека радостнее инженера, который сильно перепугался за свою дочь. Отряд преодолел горный склон и потом некоторое время двигался по его гребню среди деревьев. Затем всадники спустились вниз, на другую сторону, и вскоре увидели блеск воды. — Серебряное озеро, — пояснил Олд Шеттерхэнд, обернувшись к спутникам. — Наконец мы у цели. — Но спокойствия, пожалуй, не ожидается, — заметил Файерхэнд. — Похоже, пороху мы еще понюхаем. На некоторое время всадники задержались, чтобы обозреть окрестности, которые воистину можно было назвать величественными. Высочайшие скальные бастионы, отливавшие, как в каньоне, всеми цветами радуги, окружали долину, которую едва можно было пересечь верхом и за два часа пути. За бастионами вновь и вновь вздымались еще более величественные горные великаны, гордо вознесшие свои головы над более мелкими собратьями. Все эти горы и скалы не были голыми. Даже в многочисленных ущельях, которые их испещрили, росли деревья и кусты. Чем глубже вниз, тем теснее вставал лес, выходивший, казалось, из самого озера, но на самом деле оставивший между опушкой и водой узенькую полоску прибрежной травы. В этой траве стояло несколько хижин, вблизи которых у берега были привязаны каноэ. Посреди озера находился зеленый остров с причудливой постройкой из необожженного кирпича. Казалось, этот дом сохранился с тех времен, когда нынешние индейцы еще не вытеснили коренных жителей. Остров оказался круглой формы и в диаметре имел более сотни шагов. Старую постройку полностью покрывали цветущие вьюны, а остальное пространство острова было отведено под сад и засажено цветами и кустами картофеля. В воде озера отражались верхушки леса, а горные вершины отбрасывали на него свои тени, которые не были ни зелеными, ни голубыми, ни вообще темными, а мерцали скорее серо-серебряными тонами. Ни одно дуновение не рябило воду. Можно было подумать, что это не озеро, а полная ртути чаша, если бы такое только было возможно. Рядом с упомянутыми хижинами лежали индейцы, те самые сто тимбабачей. Они переполошились, когда увидели приближающийся отряд белых, но поскольку во главе его находились их соплеменники, быстро успокоились. Белые еще не достигли хижин, а там, на острове, из древней постройки вышли две фигуры. Апач приложил руку к устам и крикнул: — Нинтропан-Хауей! Это пришел Виннету! Раздался ответный окрик, после чего двое спустились в каноэ, собираясь грести к берегу. Ими оказались Медведи, отец и сын. Их удивление, когда они увидели знакомые лица, явно было велико, но они ничем не выдали его. Когда Большой Медведь вышел на берег, он подал Виннету руку и произнес: — Великий вождь апачей успевать повсюду. Куда бы он ни прийти, везде радовать сердце. Я приветствую также Олд Шеттерхэнда, которого знать, и Олд Файерхэнда, который был со мной на пароходе! Как только Большой Медведь заметил Тетку Дролла, по его лицу скользнула улыбка — он вспомнил о встрече с этим забавным малым и сказал, подав руку: — Мой белый брат — храбрый человек. Он убить пантера, и я горячо приветствовать его. Так он неторопливо шел от одного к другому, каждому подавая руку. Его сын был слишком молод, он еще не имел права считать себя равным воинам и охотникам, но говорить с Эллен ему не запрещалось. Привязав каноэ, парень приблизился к девочке, которую тем временем спустили на землю из паланкина. За время своего путешествия ему не раз представлялась возможность увидеть, как приветствуют друг друга дамы и господа, и теперь он посчитал удобным показать, что еще ничего не забыл. Поэтому он снял с головы шляпу, защищавшую от солнца, слегка махнул ей, поклонился и сказал на ломаном английском: — Маленький Медведь и не думать, что снова увидеть белая мисс. Что за цель ее путешествия? — Она лежит не дальше, чем Серебряное озеро, — игриво ответила девочка. Румянец радости окрасил его лицо, но при этом он не смог подавить удивление: — Значит, мисс некоторое время быть здесь? — И даже довольно долго, — по-взрослому ответила Эллен. — Тогда я просить позволить мне всегда быть при ней. Мисс должна узнать все деревья, все растения и цветы. Мы будем рыбачить на озере и охотиться в лесу, но я должен всегда быть вблизи, поскольку есть разный звери и враждебный люди. Она мне позволять? — С большим удовольствием. Я чувствую себя с тобой намного безопаснее и очень рада, что ты есть здесь. Девочка протянула ему руку, а он, он притянул ее к губам, совершив при этом поклон поистине настоящего джентльмена! Лошади прибывших тотчас были отведены тимбабачами в лес, где находились также и их животные. Вождь индейцев до сих пор гордо сидел в своей хижине и лишь теперь медленно вышел наружу, весьма недовольный тем, что никто не хотел замечать его присутствия. Он оказался мрачным типом с бросающимися в глаза длинными конечностями. Он был не менее, чем остальные, удивлен внезапным появлением стольких белых, но посчитал ниже своего достоинства показать это и сделал вид, что воспринял их присутствие как нечто само собой разумеющееся. Поэтому он на удалении остановился и обратил свой взор в другую сторону, к горам, как будто и не собирался заводить с белыми даже разговора. Но он просчитался, ибо Тетка Дролл сам подошел к нему и спросил: — Почему Длинное Ухо не подходит? Он не хочет приветствовать знаменитых воинов бледнолицых? Вождь пробормотал на своем языке что-то неопределенное, но явно не на того напал, ибо Дролл хлопнул его по плечу как старого знакомца: — Говори по-английски, старина! Я не учил твой диалект. Краснокожий снова что-то пробормотал, а Дролл продолжил дальше: — Не понимаю тебя! Я же знаю, что ты сносно говоришь по-английски. — Нет! — солгал вождь. — Нет? Ты знаешь меня? — Нет! — Стало быть, меня ты никогда не видел? — Нет! — Хм! Припомни! Ты должен вспомнить. — Нет! — Мы виделись внизу, в Форт-Дифайенсе! — Нет! — Да замолчи ты со своим «нет!». Я могу тебе доказать, что говорю правду. Тогда нас было трое белых и одиннадцать краснокожих. Мы немножко поигрывали в карты и чуть-чуть выпивали. Но краснокожие выпили гораздо больше и, в конце концов, забыли, как их зовут и где они находятся. Позже они проспали весь остаток дня после полудня и всю ночь. Может, теперь ты вспомнишь, старина? — Нет! Казалось, что, кроме «нет», краснокожий действительно не знал ни одного слова из языка белых. — Прекрасно! Но все же ты мне отвечаешь, а значит, понимаешь меня. Потому я хочу продолжить дальше. Мы, белые, тоже улеглись под дощатым навесом рядом с краснокожими, поскольку другого места не было. Когда мы проснулись, те ушли. Ты знаешь куда?