— Что за бумагу вы только что засунули в карман? — спросил его Олд Файерхэнд. — Всего лишь старый пакет, — ответил трамп. — Да? Покажите! Писарь бросил на охотника удивленный взгляд а ответил: — С какой стати вы приказываете мне? Кто вы такой? Я вас не знаю! Разве мои карманы — ваши? — Вы его хорошо знаете, — вмешался инженер. — Это Олд Файерхэнд. — Олд Фа…! — буквально выкрикнул трамп. Два последних звука застряли у него в груди, ибо страх не дал им прозвучать. Его остекленевшие, широко раскрытые глаза уставились на вестмена. — Да, это я, — подтвердил охотник, — и увидеть меня здесь ты не предполагал. А что касается содержимого твоих карманов, то я имею на него, пожалуй, больше прав, чем ты. Выворачивай их! Олд Файерхэнд отобрал у не рискнувшего сопротивляться трампа сначала нож, потом вытащил заряженный револьвер, который тут же спрятал у себя, а затем и записку. — Сэр, — снова обратился трамп, теперь уже озлобленным тоном. — По какому праву вы делаете это? — Во-первых, по праву сильного и честного, а, во-вторых, мистер Чарой, который наделен полномочиями начальника полицейского участка Шеридана, дал мне поручение заменить его в этой должности по делу трампов. — По какому делу? Все, что у меня при себе, — моя собственность! Я не сделал ничего противозаконного и требую ответить, по какому праву меня обвиняют в воровстве?! — Воровстве? Хо! Хорошо, если только это! Но здесь речь идет не только о краже, а, во-первых, об убийстве, во-вторых, кое о чем худшем, чем просто убийство — о нападении и ограблении поезда, в результате которого должны были погибнуть люди. — Сэр, что я слышу? — воскликнул трамп с хорошо сыгранным удивлением. — Кто вам наболтал такую чудовищную ложь? — Никто. Мы точно знаем, что это страшное преступление уже подготовлено. — От кого? — От вас! — От меня? — трамп усмехнулся. — Но, сэр! Тот, кто утверждает, что я — бедный писарь — один и без помощников хочу остановить поезд и ограбить его, должен быть просто безумцем! — Совершенно верно. Но прежде всего вы не писарь, а потом, вы тут не один, в чем хотите нас уверить. Вы из банды трампов, которые у Осэдж-Нук напали на осэджей, потом пытались взять штурмом ферму Батлера, а теперь хотите украсть из поезда полмиллиона долларов. Было видно, что оба бандита занервничали, однако мнимый Галлер снова взял себя в руки и ответил тоном совершенно невиновного человека: — Ничего об этом я не знаю! — И все же пришли вы сюда с определенной целью — шпионить и обо всем доносить своим сообщникам, — невозмутимо продолжал Олд Файерхэнд. — Я? Да я не выходил из дома ни на минуту! — Совершенно верно, ибо посланцем был ваш товарищ. О чем говорили вы вчера вечером через открытое окно? Я лежал прямо над вами, на крыше, и слышал каждое слово. А в этой записке написан ответ, который передал вам рыжий Полковник. Я ее еще не читал, но содержание мне известно, и хочу вам это доказать. Трампы разбили лагерь на той стороне, у Хвоста Орла. Они собираются ближайшей ночью перейти сюда и, став лагерем у железной дороги, недалеко от Шеридана, зажечь костер, который будет освещать место, где машинист должен остановить поезд с деньгами. — Сэр, — вырвалось у писаря, который теперь уже не мог скрыть свой страх. — Если и существуют такие злоумышленники, которые хотят все это подстроить, то я первый раз слышу об этих совершенно неизвестных мне обстоятельствах, якобы связывающих меня с преступниками. Я честный человек и… — Замолчите! — приказал Олд Файерхэнд. — Честный человек не убивает! — Вы утверждаете, что я убийца? — Конечно! Вы оба убийцы! Где доктор? А где его товарищ, которых вы преследовали с рыжим Полковником? Разве первого вы не застрелили из-за нужного вам письма, чтобы представиться здесь писарем Галлером и облегчить таким образом выполнение своего задания? А разве не вы забрали у доктора все его деньги? — Сэр, я ничего… ничего… не знаю об этом! — заикался трамп. — Не знаете? Тогда стоит заняться вами основательнее. Однако, чтобы у вас не родилось мысли о побеге, придется позаботиться о ваших особах. Мистер Чарой, будьте добры, свяжите этому парню руки за спиной, а я его подержу. Услышав эти слова, трамп рванулся к дверям, пытаясь улизнуть, но охотник оказался проворнее. Схватив бандита, он рванул его за одежду и, несмотря на сильное сопротивление, так крепко схватил лазутчика, что инженеру не составило труда связать его. Потом, отвязав Фоллера от стула, Олд Файерхэнд вывел обоих в комнату, где лежал раненый Хартли. Когда тот увидел трампов, он сел на кровати и воскликнул: — Эй! Да это же те самые мерзавцы, которые ограбили меня и убили бедного Галлера! А где третий? — Его пока нет, но и он попадет нам в руки, — ответил Олд Файерхэнд. — Но пока они не хотят сознаваться в преступлениях. — Не сознаются? Да это они, я готов тысячу раз присягнуть! Надеюсь, мое слово стоит больше, чем их лепет! — Ваше уверение вовсе не нужно, мистер Хартли. У нас в руках достаточно доказательств, чтобы отправить их куда надо. — Прекрасно! Но как обстоят дела с моими деньгами? — Пока не нашли. Для начала я отобрал у них оружие и эту записку, которую мы сейчас прочтем. Он развернул бумажку, снова пробежал по ней глазами и передал инженеру. Текст записки соответствовал тому, что подслушал Виннету и что Олд Файерхэнд совсем недавно говорил трампам. Последние не проронили ни слова. Им стало ясно, что отпираться дальше просто смешно. Теперь их карманы и сумка были полностью опорожнены, а найденные банкноты возвращены обрадованному Хартли. Трампам пришлось сознаться, что остальные деньги забрал рыжий Полковник. После этого бандитам связали ноги и положили обоих на пол, ибо в доме не было ни подвала, ни достаточно крепкой комнаты, где их можно было содержать. Хартли был так зол на трампов, что лучшего сторожа трудно было пожелать. Он получил револьвер с полной обоймой и указание тотчас стрелять, если пленники попытаются избавиться от веревок. Когда с этими двумя было покончено, снова занялись приготовлениями. С этого момента совершенно не нужно было сажать трампов на паровоз, не нужно было и Олд Файерхэнду ехать в Карлайл. Туда быстро телеграфировали новое указание, по которому в определенное время поезд должен был быть отправлен и остановлен в условленном месте на небольшом расстоянии перед Шериданом. На исходе дня по телеграфу из Форт-Уоллеса пришло сообщение, что с наступлением темноты выйдет отряд солдат и уже в полночь прибудет к месту сбора охотников и рафтеров. Глава десятая. У ХВОСТА ОРЛА Рабочие Шеридана, в основном, немцы и ирландцы по происхождению, до сих пор ничего не знали о происшедшем, ибо допускалось, что Полковник мог выслать одного или нескольких лазутчиков, и любое оживление среди строителей дало бы трампам повод для подозрений. Но все же под конец рабочего дня инженер сообщил своему сменному мастеру необходимые сведения, поручив незаметно посвятить в суть дела остальных, которым надлежало вести себя как можно непосредственней. Сменный мастер был уроженцем Нью-Гэмпшира и повидал на своем веку предостаточно. Когда-то он обучался строительному делу и ряд лет работал по специальности, но это не принесло ему удовлетворения, а потому он смело взялся за другое дело, к чему янки относятся достаточно просто, однако и тут счастье ему не улыбнулось. Он распрощался с восточным побережьем, переправился через Миссисипи, чтобы попытать счастья на Западе, но также безуспешно. Наконец он обрел пристанище в Шеридане, где даже мог применить ранее приобретенные знания, но снова отнюдь не чувствовал себя удовлетворенным. Кто хотя бы раз вдыхал свежий воздух прерий и девственных лесов — тому нелегко, а скорее даже невозможно усидеть на месте. Этот человек, которого звали Уотсон, был чрезвычайно обрадован, когда услышал, что должно произойти. — Слава Богу! Хоть какое-то оживление в этой дыре! — в сердцах заметил он. — Мое старое ружье давно покрылось в углу паутиной. Оно только и ждет своего часа! Стало быть, сегодня этот час пробил. Но имя, которое вы называли, сэр, кажется мне знакомым. Рыжий Полковник? Да еще и Бринкли? Я встречал одного Бринкли, носившего рыжий парик, хотя на самом деле у него был черный скальп. Встреча с ним едва не стоила мне жизни! — Где и когда это было? — заинтересовался Олд Файерхэнд. — Два года назад, в верховьях Рио-Гранде. Я был тогда с одним помощником — немцем по имени Энгель — там, наверху, у Серебряного озера. Мы хотели добраться до Пуэбло, а потом по арканзасской дороге отправиться на восток, чтобы достать инструменты для одного дела, которое должно было принести нам миллионы. Олд Файерхэнд насторожился. — Того человека звали Энгель? — уточнил он. — «Дело», которое должно принести миллионы? Вы можете сообщить об этом подробнее? — А почему нет! — отозвался Уотсон. — Правда, мы оба обещали молчать, но миллионы рассеялись как дым, ибо наши планы не осуществились, а потому, думаю, что теперь я не связан обетом молчания. Речь шла о подъеме огромного сокровища, которое было затоплено в водах Серебряного озера. Инженер скептически улыбнулся, но Уотсон совершенно серьезно продолжал: — Пусть это звучит невероятно, но в моих словах нет ни капли лжи. Вы, мистер Файерхэнд, один из знаменитейших вестменов, такое пережили и узнали, что, если вдруг начнете рассказывать, никто вам не поверит. Может, хоть вы не будете смеяться над моими словами. — И не думал! — искренне ответил охотник. — Я готов отнестись к вашему рассказу с полным доверием, ибо имею на то основания. Мне совершенно точно известно, что на дне озера должно лежать затопленное сокровище. — Да? Ну, тогда вы не примете меня за легковерного и не будете считать лжецом! Я могу с чистой совестью присягнуть, что эта история с кладом не выдумка! Тот, кто рассказал ее нам, определенно не лгал. — Кто это был? — Старый индеец. Никогда раньше я не видел такого древнего человека. Он весь высох, как скелет, и сам поведал нам, что прожил более ста зим. Он называл себя Хауей-Колакахо, но как-то раз доверительно сообщил нам, что его имя Ихачи-Татли. Что могут означать эти индейские слова, я не знаю до сих пор. — Мне это известно, — произнес Олд Файерхэнд. — Первые два относятся к наречию тонкава, а вторые из языка ацтеков, но все они означают одно и то же — Великий Отец. Говорите дальше, мистер Уотсон! Мне очень хочется узнать, как вы познакомились с ним. — Ну, собственно говоря, в этом нет ничего необыкновенного, а тем более невероятного. Однажды я заблудился и надолго заплутал в горах, где меня застал врасплох первый снег. Мне пришлось искать место, где можно было перезимовать и избежать голодной смерти. Я был один, меня всего занесло, какие уж тут шутки! Я почти отчаялся, но, к счастью, случайно набрел на Серебряное озеро и заметил там каменную постройку, над которой курился дымок. Я был спасен! Хозяином дома оказался тот самый старик-индеец, у которого еще были внук и правнук, Большой и Маленький Медведи… — О! Нинтропан-Хауей и Нинтропан-Хомош? — уточнил Олд Файерхэнд. — Да, так по-индейски звучали их имена. Значит, вы их знаете, сэр? — Да, но дальше! — В то время оба Медведя были на другой стороне, в горах Уосатч, где им пришлось остаться до весны. Зима свалилась на голову слишком рано, и оттуда через снежные завалы добраться до Серебряного озера было почти невозможно. Но Медведи очень беспокоились за старика. Они знали, что он один, и, скорее всего, были уверены, что он погибнет в одиночестве в своей хижине среди холодов и вьюг. К счастью, в это время я набрел на его жилище и нашел там еще одного белого, которым и был упомянутый немец Энгель. Он, как и я, нашел в хижине спасение от ужасного снегопада. Не буду рассказывать, что выпало на нашу долю, хочу только сказать, что мы перезимовали втроем. Мы не голодали — дичи было достаточно, но холода сильно подточили силы старика, и, когда подули теплые ветры, организм индейца не выдержал, и нам пришлось его похоронить. Он полюбил нас как своих детей, ибо мы во всем помогали и вели хозяйство. Перед смертью в качестве благодарности он сообщил о тайне сокровищ Серебряного озера. Старик носил с собой древний кусок кожи, на которую был перенесен точный план того места. Он позволил нам его срисовать. Случайно у Энгеля завалялась бумага, без которой мы бы не смогли обойтись, поскольку старик не хотел отдавать кожу — он должен был сохранить ее для обоих Медведей. Он уже лежал, но за день до смерти собрал силы и где-то закопал план. Но где — этого мы не знали, а если бы стали искать, то нарушили бы его волю, поэтому, похоронив индейца, мы отправились в путь. Энгель зашил рисунок в своей охотничьей куртке. — И вы не дождались возвращения Медведей? — спросил Олд Файерхэнд. — Нет. — Большая ошибка с вашей стороны! — Возможно, но мы месяцами торчали в снежном плену и жаждали встречи с людьми. Вскоре мы оказались среди людей, но среди каких! Сначала мы наткнулись на индейцев племени юта, которые дочиста нас обобрали. Они бы неминуемо отправили нас на тот свет, но знали старого индейца и почитали его, а потому, когда им стало известно, что мы заботились о нем и похоронили старика, подарили нам жизни и вернули одежду. Ружья, правда, краснокожие оставили себе, и за это мы вряд ли могли быть им благодарны, ибо без оружия мы были обречены на голодную смерть. Но, к счастью или, скорее, к несчастью, через три дня мы встретили бродягу-охотника, который угостил нас мясом. Когда он услышал, что нам надо в Пуэбло, уверил нас, что тоже идет туда.