— И куда же? — Куда угодно. Сначала к ферме, которая лежит на нашем пути. — Там есть ферма? — Да. Мы доберемся до нее не больше чем за полчаса. — Слава Богу! Дольше я бы не выдержал! — тяжело вздохнул обладатель длинного флинта, подойдя ближе к незнакомцу. — Не выдержите? Но почему? — спросил другой, окидывая взором пошатывающуюся фигуру своего собеседника. — Я умру от голода. — Дьявольщина! От голода? Разве это возможно? Подождите, тут я могу вам помочь. Садитесь сюда, на мой ящик. Сейчас что-нибудь перекусите. Отставив ящик и усадив на него изголодавшегося путника, янки вытащил из нагрудного кармана два бутерброда, а из коленного — солидный кусок ветчины, протянул все это голодному и произнес: — Ешьте, приятель! Это, конечно, не деликатесы, но голод утолить можно. Тот, к кому были обращены эти слова, тотчас принялся за еду. Он был так голоден, что готов был затолкать в рот весь хлеб, но опомнился, остановился и ответил: — Вы очень добры, сэр! Но это ваши припасы, и если я все съем, что же останется вам? — Ерунда! Могу заверить вас, что на ближайшей ферме я раздобуду столько еды, сколько захочу. — Вас там знают? — Нет. Я еще никогда не был в этих краях, но не тратьте время на разговоры, а займите свои уста более приятной работой. Изголодавшийся последовал совету, а янки сел на траву и не без удовольствия стал наблюдать, как исчезла ветчина, а за ней и хлеб. Когда с едой было покончено, американец спросил: — Не скажу, что вы сыты, но хоть немного утолить голод вам удалось? — Словно заново родился, сэр. Подумать только, я три дня в пути и не держал во рту ни крохи! — Мыслимо ли это! От самого Кинсли вы ничего не ели? И не взяли с собой провиант? — Нет! Мой уход был слишком внезапен. — И по пути никуда не зашли? — Я вынужден был обходить стороной любую ферму, — Ах вот как! Но у вас есть ружье, и вы могли подстрелить какую-нибудь дичь! — О, сэр, я не стрелок. Скорее я попаду в луну, чем в пса, который будет сидеть рядом. — Зачем же вам ружье? — Чтобы отпугнуть при случае красных или белых бродяг. Янки смерил говорившего испытующим взглядом и произнес: — Послушайте, мистер, у вас что-то стряслось. Кажется, вы в бегах, хотя выглядите человеком вполне порядочным. Куда же, собственно, вам нужно? — В Шеридан, на железную дорогу. — Так далеко, без продовольствия и средств к существованию! Все это может закончиться весьма плачевно. Мы с вами не знакомы, но когда человек в беде, стоит отбросить формальности и верить друг другу, а потому скажите мне, что за мозоль докучает вам? Может, я смогу вам помочь. — Рассказывать особо нечего. Вы не из Кинсли, иначе я бы знал вас, а, стало быть, опасаться мне нечего. Меня зовут Галлер. Мои родители были немцами. Они переехали сюда из Старого Света, чтобы выбиться в люди, но им это не удалось. Мой путь тоже не был усеян розами, ибо я брался за любое дело, пока два года назад не устроился писарем на железной дороге. В конце концов, попал на службу в Кинсли. Сэр, я и мухи не обижу, но, когда меня сильно оскорбляют, моя душа не выдерживает и я выхожу из себя! Так вот, повздорил я как-то с тамошним редактором, да так, что дело закончилось дуэлью. Подумать только, дуэль на флинтах! Я никогда раньше не держал в руках эту убийственную штуку, а тут поединок на флинтах, да еще тридцать шагов дистанции! У меня в глазах помутнело, когда я только услышал об этом. Но буду краток — пришел час, и мы стали на изготовку. Сэр, думайте обо мне, что хотите, но я миролюбивый человек и никогда не хотел быть убийцей. При мысли о том, что могу лишить жизни противника, я весь покрывался гусиной кожей! Поэтому, как только прозвучала команда, я умышленно прицелился на несколько локтей в сторону и нажал курок; он тоже. Прогремели выстрелы, и, подумать только, я стоял цел и невредим, а моя пуля поразила противника прямо в сердце. Вцепившись в флинт, который мне не принадлежал, я в ужасе бросился прочь. Потом я пытался доказать, что ствол кривой, а потому пуля ушла на три локтя влево, но все напрасно! Редактор имел многочисленных и влиятельных знакомых, а здесь, на Западе, это многое значит. Мне тотчас пришлось уносить оттуда ноги, я едва успел встретиться со своим начальником, чтобы проститься. Желая мне добра, тот посоветовал идти в Шеридан и дал мне на руки рекомендательное письмо к тамошнему инженеру. Можете его прочитать, и вы убедитесь, что все это правда. Рассказчик вытащил письмо из кармана, раскрыл его и подал янки. Тот прочитал: «Дорогой Чарой! Посылаю тебе мастера Йозефа Галлера, моего бывшего писаря. Он немец, парень честный, верный и аккуратный. Но на его долю выпало несчастье — чисто случайно, на дуэли, он смертельно ранил своего противника, а потому ему нужно на некоторое время уехать отсюда. Ты окажешь мне большую любезность, если дашь ему работу в своей конторе, пока страсти по этому делу не улягутся. Твой Бент Нортон». Под именем для большей достоверности стояла печать. Янки сложил письмо, вернул его хозяину. — Я верю вашим словам, мистер Галлер, — губы янки тронула полуироничная-полужалостливая улыбка, — и без вашего письма. Глядя на вас, сразу видно, что вы тише воды, ниже травы. Со мной та же история — я не большой охотник и не великий стрелок. Не только ведь порохом или свинцом жив человек! Но так пугаться я бы на вашем месте не стал. Мне кажется, вы сильно преувеличили страхи. — О, нет, положение действительно было опасным! — Значит, вы убеждены, что вас преследовали? — Несомненно! Поэтому я до сих пор обходил стороной всякие фермы и поселки, чтобы никто не узнал, куда я свернул. — А вы уверены, что в Шеридане вас хорошо примут и вы получите место? — Да, ибо мистер Нортон и мистер Чарой, инженер в Шеридане, очень большие друзья. — Ну, а какое жалованье вам положат? — До настоящего времени я получал восемь долларов в неделю и думаю, что там мне заплатят столько же. — Так! Я знаю одну должность, на которой будут платить в два раза больше — шестнадцать долларов в сутки плюс бесплатный стол. — Что? Действительно? — удивленно воскликнул обрадованный писарь и вскочил. — Шестнадцать долларов? Это же райская жизнь! — Не совсем, но вы сможете накопить. — И где же такое место? У кого? — У меня. — У… вас? — в голосе Галлера послышалось разочарование. — Конечно. Вероятно, вы мне не верите? — Хм! Я вас не знаю. — Это сейчас же легко исправить. Я магистр доктор Джефферсон Хартли, врач и ветеринар. — Значит, лечите людей и животных? — Да, — кивнул янки. — Если у вас есть желание, то будьте моим помощником, и я буду платить вам указанную сумму. — Но я ничего не понимаю в вашем деле, — скромно ответил простодушный Галлер. — Я тоже ничего, — сознался магистр. — Ничего? — лицо немца вытянулось от удивления. — Вы же должны были обучаться медицине? — И не собирался! — Но если вы магистр, да еще и доктор… — Несомненно! Такими титулами я действительно владею, это уж точно, ибо наградил ими себя сам. — Вы… вы сами? — Конечно! Говорю с вами откровенно, ибо надеюсь, что вы примете мое предложение. Собственно, сначала я был портным, потом стал парикмахером, позже — учителем танцев, еще позже основал школу для воспитания юных леди, а когда все это закончилось, взялся за гармонику и стал бродячим музыкантом. С тех пор я «на ура» перепробовал еще десятка два различных специальностей, познал жизнь и людей и понял, что разумный парень не должен упустить своего. Люди сами хотят, чтобы их обманывали. Да! Они чрезвычайно благодарны, когда им втирают очки. Особенно важно польстить их ошибкам, их грешкам и недостаткам, как физическим, так и духовным, поэтому я, приняв все это во внимание, и стал врачом. Вот, взгляните на мою аптеку! Американец отпер ключом ящик, при этом попросив Галлера встать, и отбросил крышку. Внутри ящик был довольно изящно исполнен, он состоял из пятидесяти отделений, выложенных простроченным золотом бархатом и украшенных арабесками. В каждом отделении находились колбочки с жидкостями всех возможных цветов и оттенков. — Так это ваша аптека! — воскликнул Галлер. — И откуда у вас эти медикаменты? — Я сам их изготовляю. — Я думал, что вы ничего в этом не понимаете! — О, в этом как раз я понимаю! Это же до смешного просто! То, что вы видите — не что иное, как немного краски и воды, называемой аквой. Этим словом заканчиваются все мои познания в латыни. К нему я добавляю выражения моего собственного сочинения, которые должны звучать как можно краше. Вот, посмотрите надписи: «Аква саламандра», «Аква пелопоннесия», «Аква химборасоллария», «Аква инвокабулатария» и так далее. Вы, конечно, не поверите, что такой водой можно что-либо вылечить, но я и не возьмусь вас разубеждать, ибо сам, естественно, этого не знаю. Самое главное — не дожидаться действия, а получить гонорар и вовремя удалиться! Соединенные Штаты велики, и прежде чем я обойду их по кругу, пройдут годы, я уже не буду таскаться с ящиком, а окажусь совсем в другом обществе, среди богатых людей. А пока жизнь практически бесплатна, ибо везде, куда я прихожу, меня кормят и поят до отвала, а когда ухожу, наполняют мои карманы. Индейцев мне бояться нечего, ибо у них люди, знакомые с врачеванием, считаются шаманами, они неприкасаемы, почти как святые. Соглашайтесь! Хотите стать моим помощником? — Хм! — буркнул Галлер и почесал за ухом. — Дело кажется мне сомнительным, да и нечестным к тому же. — Не будьте смешным! Вера делает все! Мои пациенты всегда верят в действие моих лекарств, и это помогает им выздоравливать. Разве это мошенничество? Попробуйте хотя бы раз! Теперь вы подкрепились, а ферма, к которой я направляюсь, лежит также и на вашем пути, так что заглянуть туда вам не будет во вред.