— Она действительно так умна? По внешнему виду не скажешь — она чем-то похожа на коня-работягу. — Ого! Это настоящий курдский жеребец, если вы любезно позволите. — Ах так! А где же этот край? — Курдистан? Между Персией и Турцией. Я сам его там купил и взял домой. Лорд сказал это с такой простотой, словно привезти коня из Курдистана в Англию — дело такое же простое, как перенести канарейку из Гарца в Тюрингенский Лес. Охотники украдкой переглянулись, а лорд уже расположился без стеснения в траве, где только что сидели вестмены. Там лежал начатый, еще вчера поджаренный окорок козули. Лорд спокойно вытащил нож, быстрым движением отрезал приличный кусок и начал есть, словно мясо он раздобыл сам. — Вот это правильно! — произнес горбун. — В прерии все запросто. — К чему церемонии! — ответил с полным ртом лорд. — Вчера вы добыли мясо, а сегодня или завтра я, естественно, позабочусь о вас. — Да? Разве мы завтра, милорд, еще будем вместе? — Завтра и еще долго. Хотите поспорить? Ставлю десять долларов или больше, если пожелаете! — проговорил англичанин, снова берясь за сумку с деньгами. — Оставьте в покое ваши банкноты, — раздраженно отозвался Горбатый Билл. — Мы не собираемся с вами спорить. — Тогда садитесь рядом — хочу вам кое-что рассказать! Оба охотника сели напротив. Лорд еще раз бросил на них внимательный взгляд, а потом изрек: — Я поднялся в верховья Арканзаса и высадился в Малвене — хотел там нанять одного-двух проводников, но не нашел никого, кто бы мне понравился — там была лишь халтура, настоящий сброд! Тогда я сам отправился в дорогу, ибо мне сказали, что истинных жителей прерий можно встретить лишь в глуши. Я встретил вас, и вы мне понравились. Поедете со мной? — Это куда же? — В ту сторону, к Фриско. — Вы говорите об этом так, словно это поездка на день! — Будет ли эта поездка продолжаться день или год, мне все равно. — Хм, да! Вы имеете хоть понятие о том, что вас ждет по дороге? — Не думал об этом, но надеюсь узнать. — Вы слишком многого хотите! Впрочем, мы просто не можем ехать с вами. Мы не так богаты, как вам, должно быть, кажется. Мы живем охотой и не можем совершать экскурсию до Фриско протяженностью в несколько месяцев. — Я хорошо заплачу! — Да? Ну, тогда еще можно потолковать об этом. — А вы умеете стрелять? Горбун бросил жалостливый взгляд на лорда и ответил: — Охотник прерий и — стрелять! Вы бы еще спросили, умеет ли медведь грызть?! Конечно, и это такая же истина, как и мой горб. — Хотел бы, однако, убедиться. Сможете сбить грифа вон там, наверху? Горбатый Билл смерил глазом высоту, на которой парили птицы, и ответил: — А почему нет? Вам-то уж с нами не тягаться с вашими горе-флинтами 29. С этими словами охотник указал на лошадь лорда — ружья все еще висели у стремян, до блеска начищенные и очень похожие на новые, что, естественно, вызвало у вестмена отвращение. — Так стреляйте! — скомандовал лорд, не обращая внимания на последние слова горбуна. Горбатый Билл встал, вскинул ружье, быстро прицелился и нажал на курок. Одна из птиц, дернувшись, захлопала крыльями, пытаясь удержаться в воздухе, но тщетно — она стала терять высоту, сначала медленно, потом быстрее и, в конце концов, сложив крылья, колом пошла вниз, ударившись о землю словно куль. — Ну, милорд, что скажете? — спросил стрелок. — Неплохо, — равнодушно прозвучало в ответ. — Что? Только «неплохо»? Беря во внимание высоту, а также то, что пуля поразила грифа в сердце, и то, что он уже вверху был мертв?! Любой, кто знает толк в подобных делах, назвал бы этот выстрел мастерским! — не выдержал Горбатый Билл. — Well, теперь другой, — лорд повернулся к длинному Дяде Шомполу, не обращая внимания на возмущение горбуна. Дядя с трудом поднял с земли свое негнущееся тело, оперся левой рукой на длинное ружье, вынес правую, словно собрался декламировать стих, вознес глаза к небу и неожиданно с пафосом прочитал: — Что кружишь, орел, в просторе небесном? Что ищешь внизу? Останки умерших? Хочешь вдохнуть могил аромат? Пуля пробьет твое сердце, мой брат! Импровизируя, Шомпол застыл в угловатой позе подобно манекену. До сих пор он не проронил ни слова, и тем больший отпечаток оставил этот неожиданный великолепный стих — так думал он. Опустив вытянутую руку, Дядя повернулся к лорду и посмотрел на него в гордом ожидании. Лицо англичанина уже давно стало, как раньше, глуповатым и теперь вздрагивало — то ли он смеялся, то ли плакал. — Вы слышали, милорд? — спросил горбун. — Да, Дядя Шомпол мировой парень! Раньше он был актером, а теперь еще и поэт. Он говорит ничтожно мало, но уж если открывает рот, поет ангельским голосом — даже в рифму! — Well! — кивнул англичанин. — Говорит ли он стихами или двух слов связать не может — это его дело, а не мое. Но умеет ли он стрелять? Длинный поэт растянул рот до ушей и снова вытянул вперед руку, что могло быть жестом презрения. После этого он вскинул длинноствольное ружье, но тут же опустил оружие — он упустил момент, ибо во время его поэтического излияния самка грифа, напуганная смертью самца, поспешила удалиться и находилась теперь слишком далеко. — В нее сейчас не попасть, — буркнул Горбатый Билл. — Правда, Дядя? Поэт вознес руки к небу и продекламировал: — Уносят его крылья далеко, Он реет над холмами высоко! И к сожаленью моему, но к радости своей, Уходит птица от меня, и все быстрей! Тому, кто хочет все же птицу подстрелить, Желаю я полет с ней разделить! — Вздор! — повысил голос лорд. — Вы действительно считаете, что в нее не попасть? — Да, сэр, — ответил за обоих Горбатый Билл. — Ни Олд Файерхэнд, ни Виннету, ни даже Олд Шеттерхэнд не смогут ее достать, а ведь они лучшие стрелки Дикого Запада! — Так! Пока лорд издавал неясные восклицания, мелкая дрожь пробежала по его лицу. Он поспешил к своему коню, сорвал с ремня один из своих карабинов, опустил предохранитель, прицелился и нажал на курок. Все это произошло в один короткий миг, затем он опустил карабин, невозмутимо сел на место и снова принялся за мясо, откусив очередной лакомый кусок. — Ну что? Нельзя попасть? — спросил он, продолжая жевать. На лицах обоих охотников появилось выражение не только сильного удивления, но даже восхищения. Птица была сражена наповал; ее бездыханное тело петляло по спирали, пока не грохнулось о землю. — Превосходно! — восхищенно воскликнул горбун. — Милорд, если это не случайность… Он замолчал, ибо, повернувшись к жующему англичанину, увидел, что тот сидит спиной к направлению своего поистине мастерского выстрела. В такое едва ли можно поверить! — Но, милорд, — заговорил снова продолжающий удивляться Билл. — Посмотрите! Вы не только попали, но и убили ее! — Я знаю, — англичанин и ухом не повел, а лишь поднес ко рту еще один кусок. — Вы даже не взглянули! — А зачем, я и так все знаю. Мои пули никогда не идут мимо. — Уж будьте уверены, вы тот парень, который по умению стрелять может сравниться с тремя знаменитыми вестменами, чьи имена я только что назвал! Не правда ли, Дядюшка? Шомпол снова принял позу и, жестикулируя руками, продекламировал: — Выстрел был необычайный, Гриф на смерть послан не мной! Моей славе чрезвычайно… — А теперь свой рот закрой! — неожиданно закончил стих лорд. — К чему эти рифмы и позы! Я просто хотел узнать, что вы за стрелки. Теперь снова садитесь сюда, и начнем переговоры. Итак, вы едете со мной, а я хорошо оплачиваю ваше путешествие. Согласны?