— Будьте покойны, я никогда не сделаю ничего вопреки нашему желанию! — успокоил его молодой человек. — Вот там, неподалеку, пастбища, и если кто-нибудь из вас желает прокатиться верхом, господа, то лошади мои к вашим услугам! — любезно предложил хозяин. Молодежь воспользовалась этим предложением, и весь этот день в поместье сеньора Эрнесто прошел приятно и незаметно почти для всех. Только сеньор Рамиро все время поглядывал на часы, поджидая возвращения Модесто. Но прошел день и вечер, наступила ночь, а его все не было. Когда все маленькое общество перед отходом ко сну сидело на веранде, вдруг из лесу явился Михаил и объявил с сияющим лицом, что наконец-то он нашел приворотный корешок и что теперь он может повелевать всеми русалками. — Жаль только, — сказал он, — что я не знаю, находятся ли здешние американские русалки в каких-либо сношениях с русалками Венгрии, или же эти духи на всем земном шаре незримо и неслышно для нас ведут беседы и переговоры между собой. Но здесь, вблизи, ведь нет нигде ни лодки, ни весла? — добавил он, как всегда, каким-то таинственно-испуганным тоном. Бенно успокоил его на этот счет и сказал ему, что пора уже спать. Вдруг со стороны большой дороги послышался конский топот. Какой-то всадник мчался во весь опор, с каждой минутой приближаясь к усадьбе. Все переглянулись. В следующий момент всадник подскакал к дому, и, спешившись, торопливо вбежал на террасу. — Добрый вечер, сеньор Эрнесто! — сказал он. — Добрый вечер, Эстебан! — ответил хозяин дома, — что скажешь? — Часа через два или три испанцы будут уже здесь, сеньор! — вымолвил он. При этом все точно окаменели. — Неужели так скоро? Уверен ли ты в этом, Эстебан? — Да, сеньор, совершенно уверен! — отвечал молодой пастух. — Потому-то я и спешил предупредить вас об этом; ну, а теперь прощайте! Дай Бог счастья, а мне нужно спешить к товарищам, чтобы вместе с ними укрыть от врага коней! Он наскоро проглотил поданный ему стакан доброго вина и, снова вскочив на коня, умчался тем же бешеным галопом. — Что же? Бежать нам? Спасаться? — спросил кто-то. Хозяин отрицательно покачал головой. — Нет, мы не станем сопротивляться, позволим неприятелю взять все, что он пожелает, и предоставим остальное воле Божьей, — решил он, — а теперь идите все спать. Я сам запру все двери и ставни дома, идите с Богом! — сказал он, обращаясь к своим слугам и пеонам. — Господа, — обратился он к гостям, — и вам я тоже рекомендую идти в свои спальни и ложиться спать! Все молча разошлись по своим комнатам, но, конечно, никто не спал. — Бенно, — сказал хозяин дома, схватив юношу за руку в темном коридоре, ведущем к их спальням, — обещайте мне, что вы ни под каким предлогом не выйдете из своей комнаты! — Обещаю! — сказал Бенно. — Вы не знаете, на что способны эти испанцы: оцепить дом, запереть все двери и всех живущих в доме и поджечь этот дом — для них сущий пустяк, это мы видим сплошь и рядом. Может быть, эти войска тут только проходят, дай Бог, но если здесь произойдет сражение, то трудно предвидеть, чем все это может кончиться! — Давно вы владеете этим поместьем, сеньор? — спросил Бенно. — Лет десять! Тогда здесь еще был глухой девственный лес и пустыня. Ближайшие туземцы были настоящие дикари, понятия не имевшие ни об одежде, ни о работе, ни о деньгах. Теперь почти все они христиане, возделывают свои поля и огороды и ведут торговлю. Да, слава Богу, все же я не совсем даром прожил эти десять лет… Бенно, — вдруг сказал он, — хотите вы остаться у меня навсегда… и владеть всем, чем я владею, а это довольно хорошее состояние? Хотите унаследовать от меня все, как если бы вы… были моим единственным сыном… — голос его вдруг прервался и перешел в какое-то глухое подавленное рыдание. Он обнял Бенно за плечи и прислонился своим пылавшим лбом к щеке мальчика. — Ах, Бенно, не говорите нет! Не отказывайтесь! — молил он. — Останьтесь у меня, ну хоть на время! — Да, до тех пор, пока не придут из Гамбурга письма! — сказал Бенно. — И мне было бы тяжело расстаться с вами, но мне так хочется поступить в университет! Отчего бы и вам не поехать с доктором и с другими в Гамбург, сеньор? — Нет, это невозможно, невозможно! — печально ответил он. — Спокойной ночи, Бенно, постарайтесь заснуть! Они расстались. Все легли, но никто не спал. Рамиро тихонько постучал в перегородку, отделявшую его комнату от комнаты Бенно. — А ведь Модесто все еще не возвратился! — почти со стоном вырвалось у него. — Знаю, но, может быть, он еще вернется ночью или поутру. Быть может, мы узнаем от испанцев то, что нам надо. Рамиро только вздохнул и умолк. Внизу заворчала собака. Верно, испанцы уже близко. Все в доме было тихо, все как будто спали. Малейший признак волнения считался испанцами за шпионство, за признак того, что тут поддерживают какие-то тайные сношения с внешним миром, раз уже знают заранее об их приближении. Все слышали, как в саду шелестели кусты: солдаты ползком, прячась в тени, оцепили весь дом. Но вот кто-то постучал в дверь. В верхнем этаже распахнулось окно. — Кто там? — спросил хозяин дома. — Солдаты Его Величества Короля Испании! Отворите, сеньор! Спустя минуту сам хозяин отпер двери дома и дрогнувшим голосом произнес: — Прошу войти, сеньор, чем могу вам служить? Адъютант главнокомандующего отрядом, граф Лунар, ростом не выше четырнадцатилетнего мальчика, но с чрезвычайно важным и горделивым видом, любезно раскланялся и назвал себя по имени. — Граф Сильвио Лунар! Прошу от имени солдат всего необходимого для них: вина, хлеба и соломы для ночлега, а для офицеров, кроме того, комнаты, постель, прислугу. — Входите, господа! — сказал сеньор Эрнесто, указывая рукой на внутренние покои дома. — Мы находимся на военном положении, и я не могу воспрепятствовать вам считать все, что принадлежит мне, вашей собственностью! Адъютант приложил два пальца к козырьку фуражки и с полупоклоном сказал: — Между кавалерами не может быть недоразумений. Прошу вас дать нам огня и раскрыть ваши парадные покои для его превосходительства, нашего главнокомандующего! Педро пришлось осветить все парадные комнаты дома и принести вино и еду на стол господам офицерам и их начальству. Вскоре весь дом был занят испанскими офицерами, а их главнокомандующий, как только развалился в гамаке, тотчас же приказал позвать к себе хозяина дома и с неподражаемой надменностью и нахальством учинил ему допрос. Узнав, что в доме, кроме него и его прислуги, есть еще гости, путешественники, он потребовал всех гостей к себе, приказав солдатам обыскать весь дом. Всех привели, точно пленных, перед ясные очи главнокомандующего, который приказал записать все имена и потребовал от них их бумаги, но таковых не оказалось. — Мы лишились всех документов и багажа при нападении индейцев на наш караван! — сказал Рамиро. — Старые басни! Ну, а куда вы держали путь? — В Лиму, ваше превосходительство, где мы рассчитывали сесть на пароход и вернуться обратно в Европу! — И это путешествие вы совершали исключительно с научной целью? И вы, сеньор, и этот молодой человек? — Я ехал сюда по своим семейным делам и пристал к господам естествоиспытателям исключительно по своим частным соображениям, никаких вестей мы никому не передавали и никаких перуанских отрядов на своем пути не видели и не встречали! — Все это было сказано таким искренним, убедительным тоном, что трудно было не поверить. — Пока всем вам предписывается не отлучаться из поместья, а что дальше будет, мы еще увидим! — Где ваши лошади и стада? — обратился он к сеньору Эрнесто. — Они пасутся по ту сторону реки, ваше превосходительство! — Хорошо! Ну, а риги, житницы, кладовые? — Это все здесь, в надворных постройках! — Но они все пусты! Где ваши запасы? — Все, что у меня есть, здесь! Все, что вы здесь найдете, берите, а больше у меня ничего нет! — Смотрите, берегитесь! Мы с вами церемониться не будем! Эрнесто только молча поклонился. — Можем мы теперь удалиться отсюда? — осведомился он. — Идите вы к… Он не произнес самого слова, но для всех было ясно, что он хотел сказать. Он чувствовал, что богатая добыча ушла у него из рук, и это приводило генерала в бешенство. В коридорах толпились солдаты, так что друзья и хозяин дома не могли даже обменяться ни словом до тех пор, пока не оказались в своих двух, теперь уже общих, спальнях на густой подстилке из чистой соломы, так как все комнаты и кровати были заняты незваными гостями. — Сеньор, выдайте им ваши запасы, — молил Бенно, — что, если они их найдут? — Чего же вы боитесь, Бенно? — Я за вас боюсь, сеньор. Мне кажется, что если бы с вами случилось какое-нибудь несчастье, я уже никогда более не мог бы чувствовать себя счастливым и спокойным! — Благодарю, вы славный и сердечный человек, Бенно, вы сочувствуете людям, но своих запасов я им все-таки не выдам. Завтра или же послезавтра они все равно уйдут отсюда! — Но ведь до тех пор может многое случиться?! — Не беспокойтесь, Бенно, в случае чего я сумею укрыться: наши горы изобилуют пещерами и потайными ходами, доступными только знающим людям. Там они никогда не найдут меня. Если бы речь шла только о моих запасах, я не стал бы так отстаивать их, но поймите, что они составляют собой все мое будущее благополучие и, быть может, спасение от голода и нужды всего этого округа. Ведь после я ни за какие деньги не куплю ни продовольствия, ни семян для посева. Но пора нам попытаться заснуть хоть на часок, — добавил он, — ведь завтра нам, вероятно, предстоят еще новые допросы!