— Тогда, — говорю, сжав кулаки, — зачем вы позвали меня сейчас, отец мой? Каждый рыцарь на счету там, на стенах! Старик укоризненно качает седой головой. С трудом приподнявшись, вынимает чадящий факел из кольца на стене и подносит ближе к угловатому предмету, который я только теперь замечаю на скамье. — Мальчик мой, отрывать разве стал бы я от воинских трудов понапрасну? Нет. Другая стезя важнее и ждет. Слушай меня со всем вниманием. Отец Раймунд тяжело опускается на скамью и вздыхает, вытянув ноги. Я смотрю на таинственный сверток, покрытый отрезом черного венецианского бархата. — Слушай же, Жан. У стены приготовлена ряса и исподнее, переоблачись сию же минуту. Там же кошель с золотом, возьми его… Вопросы задашь потом, если останется время! — предостерегающе поднимает он развернутую ко мне ладонь. — Меняй одежды и слушай. С этого мгновения ты не рыцарь ордена бедных воинов Христа… От убийственной фатальности этих слов кольчуга выскальзывает из моих рук и с лязганьем падает на камни, рождая зловещее эхо. — … ты останешься рыцарем до конца дней, не вскидывайся… — усмехается отче, не глядя на меня. — … но только в сердце своем. А из Тампля выйдет смиренный монах, принявший обет паломничества в заморские земли, в Вечный город, где ты восжелаешь поклониться христианским святыням. Ты смышленый мальчик и найдешь возможность испросить аудиенции у Папы, не привлекая досужего внимания… Я затянул пояс грубых штанов веревкой, стискивая зубы и заталкивая назад в глотку рвущиеся вопросы. — … ему ты передашь этот ларец. — Отче сдернул бархат: открылся тускло блеснувший металлом резной короб. Вытянув из-под рясы цепочку, отче снял с нее ключ и отомкнул крышку ларца. — Подойди, Жан, взгляни. Я упрятал тяжелый кошель в потайной карман рясы, шагнул к скамье и глянув, застыл каменной горгульей. — Это же… Господи Боже! — Т-с-с… — старик прижал мне палец к губам. — И у стен Магистерской башни могут быть вражьи уши. Мало кто из живущих воочию видел то, что дозволено сейчас лицезреть тебе. Отче закрыл крышку и дважды повернул ключ. Бережно обернул ларец бархатом и упрятал сокровище в мешковину. — Возьми, береги, — протянул мне, задержав дрогнувшие пальцы на ткани последним ласкающим движением. — Перепоручаю тебе мою долю хранителя сей драгоценности. Он снял цепочку с ключом и повесил мне на шею, старательно запрятав под грубую ткань. — Отче!… — Единственно тебе могу довериться и... Прости, что свалил на тебя это бремя, сын, — старик отвернулся, прокашлялся и окрепшим голосом продолжал: — Отсюда направишь путь свой в гавань, там разыщешь корабль франкского торговца Гийома. Он ждет уже несколько дней, предупрежден и отвезет тебя, куда укажешь. Торговец ничего не знает о тебе и миссии и не должен узнать. Никто не должен. Если же по воле Господа не достигнешь ты цели… Помолись и Он укажет тебе путь. Помни: полная тайна о том, что везешь и… отдай жизнь, если потребуется, но сохрани доверенное тебе. Я встал и осторожно пристроил за спину мешок. И даже если ценой окажется жизнь… Что ж. Отче поманил меня пальцем и шаркая, поковылял не ко входу, а к стене напротив. Я подсветил факелом: в полу, едва заметно выделяясь более светлым камнем, оказалась крышка, которую я подцепил кинжалом и поднял. — Схрон? — меня шатнуло от волны спертого воздуха снизу. — Зачем? — Тайный лаз под землей до гавани, хранимый в секрете даже от братьев. Спустишься и быстро пойдешь — побежишь! — все прямо да прямо по главному проходу, не спутаешь. Дверцу лаза закроешь с той стороны на засов. Тебе пора… С Богом. С той стороны… Увидимся ли вновь? Я шагнул к нему обнять и отец поцеловал меня в лоб. — Но прежде… — отец снял с пояса кинжал в ножнах и протянул мне. — Прошу тебя! Спаси мою душу от греха самоубийства… Молчи! Так надо. Никто не должен узнать, где ты и твоя ноша, я стар и слаб, а враги близко. Окажи мне эту милость, мальчик мой… Я со свистом втянул воздух сквозь зубы и посмотрел в его глаза. Взгляд отче был спокоен, как у человека, давно и твердо решившего свой самый главный вопрос. Он ободряюще мне улыбнулся и я почувствовал, что время для слов истекло. Порой “принять крест” означает нечто иное, чем просто пойти в крестовый поход. Я вытянул узкое лезвие из ножен, прошептал: — И повиновение… Я ударил. Корсиканский дядюшка “Здравствуйте, я ваша тетя!” Из фильма. Корсика 2013 год Нотариусом Орсини оказался самым настоящим, перед отлетом на Корсику я проверил по официальному реестру. “Orsini et fils”, контора существует с 1930 года, адрес, регистрационный номер, все как полагается. — Через десять минут сядем, — миленькая стюардесса ловко забрала с откидного столика мой опустевший стакан. При слове «Корсика» на ум приходили только Наполеон, вендетта и мафия. А, и еще пираты. И вообще, всю дорогу с момента, когда сел на самолет в Таиланде, мне казалось, что все это происходит не со мной, и я просто смотрю очередной авантюрный фильмец, валяясь на кровати в своей халупе. Где только не приходилось бывать за жизнь, но слово “Корсика” всегда оставалось слишком книжным, слишком нереальным, чтобы вот так просто взять и представить себя здесь. Самолет снижался над морем, натужно гудя. Рядом, у окошка, восторженно визжали чьи-то дети — им казалось, что самолет садится прямо на воду. Справа уже отчетливо виднелись пустые пляжи, высокие колокольни, порт с лесом яхтенных мачт. А слева, совсем близко, кажется, рукой подать, а на самом деле, почти посередине Тирренского моря, между Корсикой и берегом Тосканы, из воды торчал небольшой скалистый остров, похожий сверху на буро-зеленую кляксу. — Что это? — спросил я улыбчивую стюардессу, тыкая пальцем в окно. — О, это остров Монте-Кристо, очень известный. О нем писал Александр Дюма, знаете? Монте-Кристо! С ума сойти. Еще бы я не знал. Так вот он где, и такой совсем обычный с виду. И Дюма, да… Маленький Саня, “отличник-ботаник”, книжки читал запоем: Жюль Верн, Экзюпери, Джек Лондон и Дюма, конечно же. “Три мушкетера” — это святое, но чаще всего я представлял себя на месте Эдмона Дантеса, изощренно наказавшего всех врагов. Последнее было особо актуально, “ботаников” в их школе ценили только учителя. Любимым времяпровождением “Голяшки” (ужасно обидно!), стало помечтать о том, как однажды, уже взрослый и сильный, он попадет на этот остров. И там непременно отыщет потайную пещеру, где граф Монте-Кристо устроил себе роскошное логово, все в коврах и золоте, с одалисками в газовых вуалях. Что делать дальше со всем этим, а особенно — с невразумительными одалисками, двенадцатилетний я точно не знал, но мечты о недоступном острове долгое время спасали от детских обид. И вот я здесь, в двух шагах и от таинственного Монте-Кристо и от сказочной Корсики. И у меня тут, оказывается, дядя. Был. # В маленьком уютном аэропорту Бастии меня встретил сам Паулу Орсини, приземистый корсиканец лет шестидесяти с мощным загаром и абсолютно лысой головой. — Здравствуйте, Александр! — энергично пожал мне руку Орсини. “Александр” у него прозвучало как “Александер”. — Я вас узнал по фото. Как долетели? — У вас есть моя фотография? — поднял я бровь. — А как же. Я и вообще о вас много знаю. Вот моя машина, садитесь. — Вы нотариус или частный сыщик? — осведомился я, разглядывая плоский золотой перстень на короткопалой руке Орсини. Орсини усмехнулся, выруливая на прибрежное шоссе. — Нотариус, тут без обмана. Но в поисках ваших участвовал, да. Андрэ, ваш двоюродный дядя, был не просто моим клиентом, но и другом, так что... Пришлось нам всем попотеть, пока на вас вышли. У Андрэ был знакомец в агентстве генеалогических исследований, вот только через них и нашли, да и то полтора года потребовалось. Я тоже помогал как мог. Так что, да, я видел ваше фото. Кстати, могу я поинтересоваться, откуда вы так хорошо говорите на французском? # Орсини незаметно поглядывал на своего пассажира. Ишь, сидит задумчивый, пальмы вдоль обочины разглядывает, не отвечает. Паулу и так знал, откуда взялся французский и даже знал, сколько раз и куда Александр был ранен, когда этот французский вынужденно изучал. Похож на Андрэ, очень похож, никакой генетической экспертизы даже не требуется. Тот же странный, серо-синий оттенок глаз, спокойный изучающий взгляд. Экспертиза, положим, не нужна, но и всего нотариус этому русскому рассказывать не собирался. Сначала поглядим-оценим. — Значит, не все обо мне знаете. А французский я еще в школе начал учить. Куда мы едем? — поинтересовался русский. — А? А, я вас отвезу сразу в дом Андрэ. Надо же вам где-то остановиться. Хоть это и против всяких правил. По закону, надо бы выждать несколько месяцев, прежде чем вступить в права наследования, а мы завещателя только-только похоронили… — помрачнел Орсини. — Но Андрэ заранее оставил очень четкие указания на ваш счет в случае его внезапной смерти. Как чувствовал... Собственно, мы уже приехали. # Орсини нажал на кнопку брелока и белые створки ворот в невысокой каменной ограде плавно открылись. Машина подъехала к аккуратному маленькому дому из серо-зеленых, будто покрытых мохом, камней. Крыша из тонких пластин сланца искрилась на солнце. Я выбрался из машины и медленно пошел вокруг дома по выложенной серыми неровными плитами дорожке. Горшки с яркой геранью у массивной входной двери, стриженый зеленый газон, за углом — турник и, надо же, небольшой прямоугольный бассейн, куда ветром уже нанесло листьев. На деревянном окаеме бассейна сидел большой черный кот, жмурился на солнце. Я ухватился за турник, пару раз подтянулся. После нескольких часов в тесном самолетном кресле все тело затекло. — От чего умер дядя? — спросил я, спрыгнув на траву. — Он утонул. Буря была сильная в тот день, полиция считает — его смыло волной с пирса. И зачем его туда понесло в такую погоду… — Дядя был дряхлым старичком? — я глянул в бассейн: глубина от силы метра два. — Ну что вы, ему вот только зимой стукнуло шестьдесят, в отличной форме себя держал, хоть и пенсионер. В Легионе рано выходят на пенсию. — Дядя служил в Иностранном легионе? И утонул? — я развернулся к Орсини. Случайно утонувший легионер это, считай, готовый оксюморон. Нотариус завздыхал, подергал галстук и отвел взгляд: — Всякое бывает... Я могу запросить для вас полицейское заключение, если желаете, Александер. А пока вынужден вас сейчас оставить, у меня дела в конторе. Вы пока располагайтесь, вот ключи, в гараже его машина, документы в бардачке. Завтра зайдите ко мне в офис, я тут рядом, уладим формальности. А прямо сейчас — вот, — Орсини достал из кармана запечатанный конверт.