– Вроде. Ты всё взял? – Да, – слуга помог ему подняться, подставил плечо и дальше почти потащил на себе. Милош едва передвигал ногами, но шёл упрямо дальше, прижимая к груди ларец. – Пойдём подальше отсюда. – А эти? – Ежи оглянулся на фарадалов. – Эти всё. Если поспешим, то остальные не догонят. Они удалились в глубь бора, опасаясь погони. Было темно, и Милошу пришлось достать из сумы хрусталь. Тот загорелся в его руке холодным синеватым светом, освещая путь. Сил хрусталь забирал совсем немного, но после всех заклятий и это давалось нелегко. Ежи нёс их сумы и придерживал самого Милоша. – Мы в беде, – проговорил он тревожно. – Я же просил тебя не лезть к фарадалам. Нельзя с ними связываться. Они же разбойники, их даже в Рдзению не пускают. – Они сами не суются в Рдзению, – прохрипел Милош. – Они чародеи. – Чародеи? – Ежи застыл на месте, уставился на него во все глаза. Свет хрусталя сделал его лицо мертвенно-бледным. – Чародеи? – повторил он изумлённо. – Нам конец. Они убьют нас. Убьют. Милош не знал, как его успокоить. Он и правда не ожидал, что всё выйдет настолько неудачно. Все знали, что фарадалы нечестные люди. Если они проходили мимо деревни, то в стадах селян пропадала скотина, если появлялись в городе, то купцы теряли товар и деньги. Фарадалы обманывали легковерных и обкрадывали невнимательных. Но чтобы они были чародеями? Если бы Милош знал, то вряд ли осмелился ограбить их старейшину. Но вечером, когда они гуляли в лагере вместе с остальными горожанами, он не заметил в лагере колдунов. И поплатился за свою невнимательность. Ногу сводило от каждого шага. Когда они ушли достаточно далеко от дороги, Милош наконец решился остановиться на отдых. Он сел прямо на голую землю. – Будешь пить? – услужливо предложил Ежи. Милош не слушал его. Он скинул сапог с левой ноги, закатал штанину и посветил на кожу хрусталём. – Что такое? – Ежи присел рядом, присматриваясь. Проклятие железом отдавало на языке. Милош чувствовал его в жилах и костях. Пока он шёл, то представлял, как всю ногу покрыли язвы, но на коже осталось только небольшое чёрное пятно. – Мне удивительнейшим образом повезло, – хмуро сказал он. – Что это? – Фарадальское проклятие. – И в чём же тебе повезло? – Я не умер на месте. А мог бы. – Ты же сможешь его снять? – с надеждой спросил Ежи. Милош ответил не сразу. Пальцы его крепко сжимали хрусталь, а ногу сводила судорога. Он прикусил губу, чтобы не застонать. – Не уверен. Не знаю. Ежи вздохнул тяжело, сел рядом прямо на землю. – А я говорил, говорил, – ворчливо начал он. – Не стоило соваться в Златоборск, а уж тем более в фарадальский лагерь. Они же известные разбойники… – Они украли у тебя кошель. Я должен был отомстить, – Милош нашёл в суме с вещами платок и обвязал чёрное пятно на ноге. – Ты просто хотел получить это их фарадальское чудо, – возразил Ежи. – Какой же ты беспечный болван. – А ты зануда, – лениво огрызнулся Милош. Спорить не хотелось. Да и были вещи поважнее. Оба посмотрели на ларец, стоявший на земле. – И что там? – Не знаю, не успел посмотреть, – признался Милош. Он прищурился и даже сквозь деревянный ларец увидел яркий колдовской огонь. – Надеюсь, что-нибудь стоящее, иначе совсем обидно. Ещё вечером, когда они пришли к фарадальскому табору, у Милоша и в мыслях не было грабить вольных детей. Вместе с Ежи они жадно разглядывали кибитки и их хозяев в разноцветных одеждах – всё было для них в новинку. Ни Милош, ни Ежи прежде ни разу не видели фарадалов, в Совин и Рдзению их не пускали Охотники. Но даже в Совине рассказывали, что все фарадалы славные танцоры и певцы, а ещё убийцы и колдуны. Милош не замышлял зла. Он весь вечер провёл с молоденькими девушками, такими смуглыми, лёгкими, гибкими, что голова шла кругом от их прелести. Фарадалки оголяли плечи и в танце высоко задирали юбки. Ничего не укрывалось от глаз. Милош опьянел от их красоты и от вина. Голова его кружилась, а сердце пело. А потом появился Ежи и, чуть не плача, пожаловался, что его кошель срезали где-то в толпе. С пальцев Милоша тоже пропало одно из колец. Слава Создателю, изумрудную серьгу из уха фарадалки вытащить не смогли. Затихло гулянье в лагере, и народ начал расходиться. Милош и Ежи тоже ушли, почти вернулись на постоялый двор, но Милош не мог успокоиться. Его обвели жалкие бродяги, безродные и бездомные. Обвели, как последнего дурака. Хмель распалил его ярость, заглушил разум. И он решил вернуться, проверить старые сказки, будто каждый фарадальский табор хранил некое сокровище невероятной чародейской силы. Милош убедил себя, что это чудо могло оказаться ценнее, чем источник Великого леса. Мало он верил, что затея его увенчается успехом, скорее хотел проучить вольных детей. Но ларец с фарадальским чудом существовал на самом деле. Милош ощущал его силу, видел, как в темноте расплавленным золотом горели чары. – Откроем? – предложил Ежи, поглядывая на деревянный ларец и придвигаясь ближе. Милош молча кивнул. Неожиданно для самого себя он разволновался, протягивая руки к ларцу, осторожно приподнял крышку, и ночную тишину взорвал оглушительный шум. Десятки, сотни голосов закричали, запели, из ларца ударил яркий свет, будто внутри горел костёр. Птицы сорвались с деревьев. Ночь пронзило солнце. Милош захлопнул крышку, и тьма снова накрыла бор. Но птицы продолжили кричать пронзительно, кружа над деревьями. Если фарадалы были рядом, то не могли их не услышать. – Создатель! Что это такое было? – воскликнул Ежи. – Потом разберёмся. Идём, быстрее, идём, – велел Милош и сам рывком поднялся. Ногу снова свело от боли, и он зашипел, сдерживая крик. Ежи подхватил с земли их сумы, закинул в свой мешок ларец и быстро пошёл следом. – Фарадалы убьют нас из-за этой штуки. Точно убьют. – Тише, – прошипел Милош, но ночной лес и без того был полон криков. В одном Ежи был прав: фарадалы не оставят их в покое. Что бы они ни нашли, это было ценно. Может, почти так же ценно, как тайны, что хранил Великий лес. Ратиславия, Златоборск Солнце пробило сумрак на горизонте, и стало видно, что над деревьями поднимался дым. Сердце сжалось. Вячко пришпорил коня. – Поторопимся, – выкрикнул он через плечо. Топот копыт разнёсся по бору. Дюжина всадников пронеслась по дороге в тени деревьев и вырвалась на тракт. Оттуда было видно всю столицу. Златоборск возвышался над посадом, отливал в этот час золотом и медью. От нижнего его вала, там, где уже закончились дома горожан, шёл дым. Горел лагерь. – Фарадалы, – Стрела выдохнул, криво улыбаясь. – Главное, что не город. – От одной искры и столица может вспыхнуть, – мрачно произнёс Деян. Вячко натянул поводья. Даже от тракта он мог разглядеть княжьих людей, что тушили пожар, помогали фарадалам оттащить в стороны ещё целые кибитки, разгоняли людей подальше от огня. Дым шёл чёрно-серый, рваный. Пламя затухало. – Надеюсь, князь хотя бы после этого запретит им останавливаться так близко к городам, – сказал Стрела. Вячко был с ним согласен, но промолчал. На перекрёстке он задержался. Ему показалось, что в лагере он заметил Горяя. Как бы сильно Вячко ни тянуло домой, стоило самому разузнать о пожаре. Князь бы это оценил. – Поезжайте одни, – велел он дружинникам. – Я сначала загляну в лагерь. Стрела скривился. – Да на что там смотреть? На этих конокрадов? – Поезжай, – устало повторил Вячко. Он сам с трудом держался в седле. Остальные товарищи махнули ему рукой, распрощались и направили коней по дороге к воротам. Стрела остался. – Куда ты без меня? Лагерь почти целиком был разрушен огнём. Кто-то погиб. Фарадалы выли над мёртвыми и над утерянным добром с одинаковым горем. Они заламывали руки, ругали дружинников и холопов, которые помогали тушить пожар, и рыдали так громко, что хотелось заткнуть уши. Между сгоревшими кибитками прохаживался худощавый мужчина в дорогом кафтане, теребил короткую светлую бороду, касался земли то тут, то там, бормотал что-то себе под нос. Фарадалы наблюдали за ним с неодобрением. Вячко услышал, как одна старуха обругала его последними словами, но Горяй только отмахнулся от неё как от назойливой мухи, и тогда старуха попыталась ударить его клюкой. – Отойди от княжеского целителя, – велел Вячко.