– С чего ты взяла? – Как с чего? Только к нам пришёл, а о тебе уже девки расспрашивают. Верно, к тебе в ложницу с боем придётся прорываться? – Она заливисто засмеялась. – Какие ещё девки? – Ему знать было это без надобности, Вячко спросил просто, чтобы поддержать разговор. – Да была только что какая-то, – Леся скривила лицо. – Не из наших. У нас таких не жалуют. Вячко пожал плечами, не очень желая продолжать разговор. Уже на рассвете ему предстояло отправиться в путь, и время он собирался потратить только на отдых. Подавальщица задержалась, вытирая стол. – Так что, много у тебя девок? Или одна-единственная дома ждёт? – Глаза её скользили по одежде Вячко, пытаясь найти или обручье, или ленту, любой знак, что он обещан другой. – Ждёт, – улыбнулся Вячко. – Спасибо тебе за доброту, Леся, но я устал. Пойду спать. К счастью, девушка оказалась понятливой и не последовала за ним. Вячко прикрыл дверь на засов, положил меч у изголовья и наконец заснул. Но ещё до рассвета, когда ночь только начала бледнеть, отступая на запад, он проснулся, почувствовав на себе чужой взгляд. Дверь была открыта, и на пороге стояла девушка. Он не мог разглядеть ничего, только её силуэт. Вячко остался на месте, но рука легла на рукоятку меча. – Леся? Он помнил, как навесил засов на дверь. – Кто ты? Неслышно тень скользнула в сторону и исчезла в темноте, слившись бесследно с предрассветными сумерками. Глава 4 Ратиславия, Златоборское княжество Дара с остервенением махала веником, выметая пыль из-за печи. Домовой фыркал, чихал и прятался глубже в угол, поглядывая с обидой на девушку. – Перестань, мы так все задохнёмся, – жалобно сказала Веся. – Тихонечко нужно тряпочкой, водичкой. Дарина посмотрела на сестру и продолжила мести дальше. Пыль взметнулась к самому потолку. Милош не выдержал и первым вышел на улицу, Веся поспешила за ним, прихватив с собой пяльцы с нитками. – Зачем ты себя так ведёшь? – с обидой спросила она, прежде чем уйти. Дара промолчала и продолжила убираться. Рано утром отец уехал в Медвежий Лог за плотником для мельницы. Его провожала вся семья, кроме Дары. Она попыталась поговорить с ним раньше, попросила прогнать рдзенцев из дома, но Молчан даже не стал её слушать. – Есть закон гостеприимства, и кто его нарушит, тот прогневает богов и предков. – Милош подбивает клинья к Весе. Вот если они убегут вместе или, не допусти Создатель, он её обесчестит… Отец только отмахнулся: – У Веськи есть голова на плечах и родная мать, чтобы за ней следила, а рдзенцы скоро уйдут. Тут им ловить нечего. Спорить с Молчаном всегда было бесполезно. Он был немногословен, но упрям, а если гневался, то мог и ударить. Дара даже обрадовалась, что не будет видеть его хотя бы несколько дней. Она вообще никого видеть не желала и радовалась, что ни Богдан, ни Рычко, ни другие деревенские в эти дни на мельницу не заглядывали. К обеду Ежи отправился в Мирную, и из мужчин в доме остались только Барсук и Милош. У деда разболелась спина, и он пролежал весь день на печи, а чародей был занят Весняной. Он вырядился в плащ с меховой оторочкой, хотя было жарко даже в одной льняной рубахе. В ухе Милоша болталась изумрудная серьга, на пальцах красовались перстни, и даже на поясе были серебряные пластинки. Он так сверкал украшениями, точно пытался привлечь внимание не дочки мельника, а стаи сорок. – Расфуфырился, что красна девица, – усмехнулся Барсук, выглядывая с печи. – Дарка, ты бы сказала этому индюку, что если он Весю тронет, то я, не будь старым калекой, найду на него управу. – Я уже сказала. – Ещё раз скажи, а то, если он не шибко понятливый, мне ж с ним поговорить придётся. Эх, помню был у нас один такой, с Вердии купец приезжал. Уж какой весь из себя, блестел аж на солнце. Мне потом Милочка моя пояснила, что это масла для кожи такие на юге используют. Дорогущие, вонючие. Дрянь одна! – презрительно фыркнул дед. Дара мела пол да слушала. – И вердиец этот начал за моей Милой ухлёстывать. Ну, у меня с ним разговор короткий был. Ка-ак взял и прямо… – Батюшки, что же вы в пылище-то такой сидите?! – воскликнула Ждана, выглянув из сеней. – Дара, ты что творишь? Прибери немедленно в доме. Отец, а ты иди на улицу, на воздухе свежем посиди. А то закашляешься здесь. Она зашла в дом, спрятала в подпол крынку с молоком. – Никакой помощи от тебя, Дара, только грязь развезла. Дед тяжело поднялся с печки и медленно прошёл к двери. Дара прекратила мести, дождалась, пока Барсук выйдет из дома, и сразу подошла к мачехе, прошептала: – Скажи Весе, чтобы держалась подальше от этого рдзенца. Не нравится он мне. – Ревнуешь, что ли? – хмыкнула Ждана. – С чего бы мне ревновать? – А то я не поняла, где ты вчера в одной рубахе моталась. Срам-то какой, – возмутилась мачеха. – Сначала-то, может, и не догадалась, но потом скумекала, с кем ты ночью шлялась. Лицо Дары потемнело, глаза заблестели холодно. – Тогда тем более скажи Весе остерегаться Милоша. – Отчего же? Они себя ведут пристойно, разговаривают только и то под моим приглядом. – Он чародей. – Целитель он, из самой рдзенской столицы, ты что, не слышала? Дара разозлилась на мачеху. Не могла Ждана не видеть, кем был Милош. Все в Заречье чуяли чародеев. – Если думаешь, что он свататься будет, то ошибаешься, – процедила она. – Заморочит Веське голову и пропадёт без следа. – Дара, – строго произнесла Ждана. – Веся мне рассказывала, что ты всех парней от неё гоняешь, только я не позволю её судьбу поломать. Сама в девках сиди, если тебе то по душе, а ей жизнь не порть. У Веси своя голова на плечах, да и я за ней присматриваю. – Он же рдзенец! – с отчаянием воскликнула Дара. – А всё-таки городской. Такая удача редко случается. Может, станет моя Весняна женой целителя, а это всегда уважение и достаток. – Уважение?! Дара с яростью бросила веник в сторону, не глядя, сбила со стола глиняную миску с ягодами. Миска со звоном разлетелась на осколки. Земляника посыпалась со стола, покатилась по полу. – Посмотрим, как Охотники Весю зауважают, когда прознают, что Милош чародей. – Ах ты, бешеная! Дара выскочила из дома, пролетела мимо Барсука, мимо Веси и Милоша и побежала к реке. Сестра и дед что-то кричали ей вслед, но она даже не обернулась. В груди кипела ярость. Ноги несли вдоль берега, Дара чувствовала босыми ступнями мягкую траву и редкие острые камни. Она хотела остаться одна. Она мечтала об этом. Вдалеке от мельницы, где река петляла, огибая высокий холм, и уходила в поля, росла старая ива. Ветви её низко наклонились над водой и скрипели на сильном ветру, грозились обрушиться. Дара любила сидеть почти на самом конце ствола и разглядывать серые камни на дне. Забравшись на любимое дерево, она подобрала длинный подол и опустила ноги в воду. Свет прорывался сквозь зелёную листву, и солнечные зайчики прыгали по поверхности реки. Прямо под ивой вынырнул водяной и громко усмехнулся, его большой словно бочка живот затрясся, вода в нём забулькала. – Крутит-вертит вами чужак, – проговорил он, и вода вытекла у него изо рта. – И тобой в первую очередь. Дара уже остыла и не могла больше злиться. Ей хотелось только, чтобы водяной оставил её в покое. – Что тебе своей жизнью не живётся, а? – Скучно под водой, тошно, – пожаловался дух, щуря рыбьи глаза. – Хочешь, я под воду его утащу? Или русалку попрошу. Она тоже… от такого же… Дара заинтересованно слушала. Никогда прежде водяной не рассказывал, что случилось с русалкой.