– Мюнье, мы вздуем твоего слугу! – Мюнье, мы потискаем твою жену! – Славная толстушка госпожа Ударда! – А как свежа и весела, точно уже овдовела! – Черт бы вас побрал! – прорычал Андри Мюнье. – Замолчи, Андри, – не унимался Жеан, все еще цеплявшийся за свою капитель, – а то я свалюсь тебе на голову! Андри посмотрел вверх, как бы определяя взглядом высоту столба и вес плута, помножил в уме этот вес на квадрат скорости и умолк. Жеан, оставшись победителем, злорадно заметил: – Я бы непременно так и сделал, хотя и прихожусь братом архидьякону. – Хорошо тоже наше университетское начальство! Даже в такой день, как сегодня, ничем не отметило наших привилегий! В Городе потешные огни и майское дерево, здесь, в Сите, – мистерия, избрание папы шутов и фландрские послы, а у нас в Университете – ничего. – Между тем на площади Мобер хватило бы места! – сказал один из школяров, устроившихся на подоконнике. – Долой ректора, попечителей и экономов! – крикнул Жеан. – Сегодня вечером следовало бы устроить иллюминацию в Шан-Гальяр из книг Андри, – продолжал другой. – И сжечь пульты писарей! – крикнул его сосед. – И трости педелей! – И плевательницы деканов! – И буфеты экономов! – И хлебные лари попечителей! – И скамеечки ректора! – Долой! – пропел им в тон Жеан. – Долой Андри, педелей, писарей, медиков, богословов, законников, попечителей, экономов и ректора! – Да это просто светопреставление! – возмутился Андри, затыкая себе уши. – А наш ректор легок на помине! Вон он появился на площади! – крикнул один из сидевших на подоконнике. Все, кто только мог, повернулись к окну. – Неужели это в самом деле наш достопочтенный ректор Тибо? – спросил Жеан Фролло Мельник. Повиснув на одном из внутренних столбов, он не мог видеть того, что происходило на площади. – Да, да, – ответили ему остальные, – он самый, ректор Тибо! Действительно, ректор и все университетские сановники торжественно шествовали по дворцовой площади навстречу послам. Школяры, облепившие подоконник, приветствовали шествие язвительными насмешками и ироническими рукоплесканиями. Ректору, который шел впереди, пришлось выдержать первый залп, и залп этот был жесток. – Добрый день, господин ректор! Эй! Здравствуйте! – Каким образом очутился здесь этот старый игрок? Как он расстался со своими костяшками? – Смотрите, как он трусит на своем муле! А уши у мула короче ректорских! – Эй! Добрый день, ректор Тибо! Tybalde alea tor[6] Старый дурак! Старый игрок! – Да хранит вас бог! Ну как, сегодня ночью вам часто выпадало двенадцать очков? – Поглядите, какая у него серая, испитая и помятая рожа! Это все от страсти к игре и костям! – Куда это вы трусите, Тибо, Tybalde ad dados, задом к Университету и передом к Городу? – Он едет снимать квартиру на улице Тиботоде[7], – воскликнул Жеан Мельник. Вся компания школяров громовыми голосами, бешено аплодируя, повторила этот каламбур: – Вы едете искать квартиру на улице Тиботоде, не правда ли, господин ректор, партнер дьявола? Затем наступила очередь прочих университетских сановников. – Долой педелей! Долой жезлоносцев! – Скажи, Робен Пуспен, а это кто такой? – Это Жильбер Сюльи, Gilbertus de Soliaco, казначей Отенского колежа. – Стой, вот мой башмак; тебе там удобнее, запустика ему в рожу! – Saturnalitias mittimus весе nuces.[8] – Долой шестерых богословов и белые стихари! – Как, разве это богословы? А я думал – это шесть белых гусей, которых святая Женевьева отдала городу за поместье Роньи! – Долой медиков! – Долой диспуты на заданные и на свободные темы! – Швырну-ка я в тебя шапкой, казначей святой Женевьевы! Ты меня надул! Это чистая правда! Он отдал мое место в нормандском землячестве маленькому Асканио Фальцаспада из провинции Бурж, а ведь тот итальянец. – Это несправедливо! – закричали школяры. – Долой казначея святой Женевьевы! – Эй! Иоахим де Ладеор! Эй! Лук Даюиль! Эй! Ламбер Октеман! – Чтоб черт придушил попечителя немецкой корпорации! – И капелланов из Сент-Шапель вместе с их серыми меховыми плащами. – Seu de pellibus grisis fourratis! – Эй! Магистры искусств! Вон они, черные мантии! Вон они, красные мантии! – Получается недурной хвост позади ректора! – Точно у венецианского дожа, отправляющегося обручаться с морем. – Гляди, Жеан, вон каноники святой Женевьевы. – К черту чернецов! – Аббат Клод Коар! Доктор Клод Коар! Кого вы ищете? Марию Жифард? – Она живет на улице Глатиньи. – Она греет постели смотрителя публичных домов. – Она выплачивает ему свои четыре денье – qualuor denarios. – Aut unum bombum. – Вы хотите сказать – с каждого носа? – Товарищи! Вон Симон Санен, попечитель Пикардии, а позади него сидит жена! – Post equitem sedet atra сиrа.[9] – Смелее, Симон! – Добрый день, господин попечитель! – Покойной ночи, госпожа попечительница! – Экие счастливцы, им все видно, – вздыхая, промолвил все еще продолжавший цепляться за листья капители Жоаннес де Молендино. Между тем присяжный библиотекарь Университета Андри Мюнье прошептал на ухо придворному меховщику Жилю Лекорню: