Марина Юрьевна поправила на шее завязанный платочек, с которым не пожелала расстаться, даже когда сменила свой наряд на халат, и выжидательно посмотрела на Григория. - Так, если мой братец нашел в прихожей ключ от гаража, то боюсь, что мы уже не успеем взглянуть на футлярчик, - вынес вердикт Лестов. - Ваш братец? - изумилась Марина Юрьевна. - И что, вы даже не попытаетесь его догнать? У него все-таки музейный экспонат… - Похоже, именно этот предмет целенаправленно искал здесь Алексей Мирнов, - вдруг сказала Субботина. - Судя по вашему описанию, этот футляр я нашла на письменном столе и даже случайно смогла открыть его, но в этот момент меня отвлек… Участковая посмотрела в угол на вешалку, но Йозефа там уже не было, и она уточнила: - Собственно, Алексей Мирнов меня и отвлек, но когда и главное - откуда он смог вытащить футляр? Когда предмет исчез со стола, я это сразу заметила, а потом… обыскала Алексея, и при нем ничего не оказалось… Арина Васильевна слегка порозовела и бросила смущенный взгляд на Григория, но он примостившись на краешке стола, скрестил руки на груди и сосредоточенно о чем-то размышлял. - Может, мы все-таки попытаемся догнать Алексея? - робко предложила Марина Юрьевна. - А смысл? - поинтересовался Лестов.- Пусть эта вещица останется у него на память, мне не жаль. Я думаю, он нашел футляр в тот момент, когда мы столкнулись с Ариной Васильевной у двери кабинета и отвлеклись… - Не думаю, что это просто сувенир, - Субботина припомнила, с каким рвением риелтор охотился за ключом от подвала. - Ты где хранил этот футляр, Гриша? - Вроде бы в самом нижнем ящике стола, - неуверенно ответил Лестов. - А как тогда он оказался на столе, ну… как я смогла его увидеть? - удивилась участковая. - Возможно, опять Йозеф баловался, кстати, именно в его саркофаге я и нашел этот пенал как раз-таки десять лет назад, а внутри коробочки я обнаружил овальный предмет, что-то типа капсулы, но вскрыть ее не смог… И да, на капсуле были выгравированы буквы: LEST. - Может, капсула золотая? - предположила Субботина. - Что зафиксировано в музейных источниках на этот счет? Марина Юрьевна вздохнула, поправила платочек и пояснила, что музейным работникам неизвестно, что лежало внутри, открыть футляр так и не смогли. И все условились считать, что его ценность заключается в замысловатом узоре. “Да уж, узор был действительно замысловатый…” - вспомнила футлярчик Арина Васильевна и украдкой посмотрела на Лестова, который все еще стоял в закрытой позе, кажется, так трактуют психологи скрещенные на груди руки, но Субботина считала, что это просто удобно, когда, например, нет карманов, и руки девать некуда. Но карманы на джинсах у Гриши были, и тогда она решила, что ему просто так удобно думать. О ней… И тут в приятные мысли Субботиной ворвались странные приглушенные звуки, она нахмурила брови, встала из кресла и сделала шаг к двери. - Слышите? Кажется, кто-то кричит! Все трое бросились в коридор. Откуда-то снизу послышался сдавленный крик: “Помогите!” И, похоже, это был голос Алика. Субботина, Лестов и Марина Юрьевна сбежали по лестнице, и, оказавшись в прихожей, столкнулись с Нонной, Венерой и Лилией, которые тоже прибежали на призыв о помощи. - Боже мой, что еще случилось в этом доме! - в сердцах крикнула Субботина и обвела всех обжигающе ледяным взглядом. - Алексей! - Нонна вытаращила глаза и театрально вскинула руки. - Это он кричит! - Да мы уже поняли, что он! Куда он забрался? - вдруг резко спросил Лестов и Арина Васильевна посмотрела на него совершенно другим - мгновенно растаявшим взглядом. - Он должен был уехать, - и Нонна изящно махнула в сторону двери рукой, - но что-то пошло не так, вернее, он ушел куда-то не туда… - Он кричит из подвала! - осенило Субботину. - Надо искать его там! *** Дверь в подвал оказалась не заперта. Тяжелый квадратный люк в земляном полу тоже был сдвинут в сторону. И компания беспрепятственно спустилась вниз по деревянным ступенькам. В полутемном склепе под сводчатыми потолками сияли разноцветные огоньки, на земляном полу стояли саркофаги, накрытые каменными плитами. На первом восседал Йозеф в шляпе с пером, в его глазницах горел все тот же зловещий красный огонек, который так испугал Субботину, на втором примостилась Амалия, скрюченная набок под тяжестью огромного перстня с красным камнем на пальце, на третьем победно возвышалась Грета, на ее шее победно мерцал бордовый цветок, а в ее костлявых руках, запутавшись в ее длинной фате, задыхался Алик. - Спасите… - прошептал он и уронил голову на грудь. Вместо халата на нем был замшевый тугой жилет, белая рубаха и узкие брюки. - Ой, Гриша, помоги ему! - прошептала Нонна и вцепилась в руку Лестова. Венера, все еще бледная, с темными кругами под глазами, со спутавшимися волосами, вцепилась в его другую руку и лишь беззвучно открывала рот. Марина Юрьевна громко всхлипнула и вцепилась в свой платочек на шее. Лилия же, поправив светло-рыжие локоны, нахмурилась, внутренне возмутилась всеобщему оцепенению и смело шагнула к Алику. - Стой! - попыталась удержать ее участковая, внимательно наблюдавшая за всеми. Лестов не трогался с места, он явно знал, что делать, и не зря медлил в этой ситуации. И действительно, как только Лилия приблизилась к “жениху” и “невесте”, Грета усилила хватку, и Алик захрипел. В этот момент Григорий Лестов молниеносно высвободил руки от цепкой хватки Нонны и Венеры и подошел к Йозефу. - Я все-таки сдам все ваше семейство в музей, как и обещал, кстати, совсем недавно, помнишь? - негромко сказал он, но его слова взлетели под потолок и раздались гулким эхом. - Но он сам, сам изъявил желание! - прозвучал шипящий ответ, будто из испорченных динамиков, развешанных по периметру склепа. - Отпусти его немедленно! - потребовал Лестов. - Поздно, теперь он должен стать членом нашей семьи, - шипели невидимые динамики, - он открыл капсулу… - Он уже почти не дышит! - прошептала Субботина, занявшая позицию за спиной у Григория. Лестов мгновенно бросился к мертвенно-бледному Алику и вырвал у него из рук гладкий блестящий предмет. В этот момент разноцветные огоньки отключились, в дальнем углу склепа вспыхнуло и задрожало пламя свечи, в отблесках которого смешались все силуэты, выросшие до неимоверных размеров, и под сводами потолка прозвучал судорожный вдох вернувшегося к жизни риелтора. Он отполз от саркофага и припал к коленям Марины Юрьевны, бросившейся к нему. Красные зловещие огоньки в глазах Йозефа погасли, померк камень на перстне Амалии, а цветок на шее Греты заморгал в затухающих конвульсиях. Лестов обвел притихшую компанию пристальным взглядом и недоуменно спросил: - А почему все в халатах, я что-то пропустил? Эпилог Григорий приоткрыл один глаз. Солнечные лучи уже вовсю хозяйничали в спальне, пробравшись сквозь приоткрытые плотные шторы, ветер раскачивал легкую кисейную занавеску, она цеплялась за разлапистый фикус, из окна доносился шум уже давно проснувшегося Синяжа. Лестов на всякий случай провел рукой по соседней подушке, хотя прекрасно знал - Арина уже давно ушла. Небольшая вмятинка и еле уловимый миндальный запах являлись неопровержимым доказательством того, что это не сон. Но ему все еще не верилось, что Арина Васильевна вешает свою форму по вечерам в его шифоньер. Предварительно она выбросила оттуда все женские халаты, оставив только один - длинный, бежевого цвета шелковый халат, который идеально подчеркивал ее статную фигуру. И как он тогда угадал с ее размером? Мистика! Мистика… Он бодро подпрыгнул на кровати, окончательно проснувшись. В кабинете на столе его ждало письмо, которое он не стал вчера читать на ночь. Поздно вечером его доставил курьер, приехавший на такой же большой и темной, как у него, машине. После того, как недоуменный Лестов расписался в бланке доставки, он протянул ему большой и толстый конверт, почтительно раскланялся и уехал в темноту, мигнув на прощание аварийными огнями. В адресной строке не было обратных данных отправителя, но Григорий смутно догадывался, кто автор этого письма. И он решил, если завтра к утру письмо не исчезнет со стола, то он его прочтет. Арина лишь подняла бровь, покачала головой и нырнула под одеяло со словами: - Ты неисправим, Лестов, опять ничего не хочешь знать! - Все, что меня волновало, я уже знаю, - парировал Григорий и следом за Ариной нырнул под одеяло, не мог же он ей признаться, что ему просто страшно! Только-только завершилась многолетняя, практически двухвековая история со склепом в подвале, нашлось устраивающее всех решение и вот опять какие-то письма. Лучше бы оно на самом деле за ночь куда-нибудь испарилось… В девять часов утра, осторожно выглянув из спальни, Григорий приостановился в коридоре, прислушался мерному бою часов на первом этаже и галдящим звукам из подвала, и на цыпочках подошел к кабинету. Сегодня вечером в его доме пройдет важное мероприятие, и Лестов слегка волновался, естественно, отменив все онлайн-лекции. Приоткрыв дверь в кабинет, он сначала заглянул в щелочку, сфокусировавшись на столе. Письмо лежало на месте. Он вздохнул, спустился в столовую за кофе, и, вернувшись, поудобнее устроился в кресле. Григорий открыл пухлый конверт канцелярским ножом и развернул белые плотные листы, исписанные крупным размашистым почерком, чем-то напоминающим ему свой собственный. Он не ошибся в предчувствиях, письмо написала его мать - Маргарита Сергеевна. Лестов бегло прочитал приветственную лирику, которая его всегда слегка смущала и перешел сразу к информационной части. Маргарита Сергеевна сообщала, что наконец-то оставила активную разъездную деятельность и остановилась в тихом уютном месте, в котором ей удалось закончить многолетний труд - генеалогическую ветвь по мужской линии семейства Лест. “Дорогой Гриша, наконец-то я раскопала истинную историю дома, который достался тебе в наследство. В свое время я не захотела там жить, а ведь я выросла в этих стенах. Твой дед - Сергей Харитонович был суров, от всех требовал железной дисциплины, а я чувствовала себя вольной птицей, вот и сбежала. Но дело было не только в нем, от стен дома исходила какая-то жутковатая энергия, в которой я не могла существовать. И когда отец написал завещание, я сказала ему, что в доме жить не буду, пусть поищет других родственников, у меня ведь была еще сводная сестра, но он выбрал тебя… Сейчас я понимаю, что это было правильным решением - в этом доме всегда жили представители семейства Лест, и ты Гриша - прямой их потомок…” Григорий судорожно вздохнул, заглянув в пустую кружку, и решил, что дочитает письмо насухую. А потом, возможно, примет что-нибудь покрепче, чем кофе, например местный морс. Недавно при тщательном обследовании склепа его нашли в больших стеклянных бутылках, закупоренных замысловатыми пробками. Склад удивительного напитка находился в погребке, выкопанном справа от потайной двери со стороны бассейна с русалкой. Еще удивительней было то, что морс через какое-то время после откупоривания приобретал розовый оттенок. Экспертиза, проведенная Ариной Васильевной показала, что напиток был слабоалкогольным, однако имел странные опьяняющие свойства. Она также предположила, что это тот самый знаменитый морс повара Арне, приготовленный по его фирменному рецепту, и в некоторых случаях при его употреблении начинались галлюцинации. Иначе, как объяснить весь этот спектакль с перемещением в прошлое и в другие тела? Алексей Мирнов, по ее мнению, воспользовался этим напитком в корыстных целях. Впрочем, по мнению Гриши, у него были на то все основания, ведь он тоже прямой потомок семейства Лест, несмотря на то, что носил другую фамилию. Он ведь тоже носил фамилию своего отца, которая по чистой случайности была созвучной баронской. Как оказалось, у барона Йозефа фон Лест был младший брат - Вольф, он прибыл из Германии на остров Синяж после смерти брата с женой и сыном Леоном. Гостиницу к тому времени уже разрушили, а развалины обнесли забором. Все попытки унаследовать остатки семейной собственности привели к тому, что в смерти Йозефа обвинили Вольфа, мол, братец все продумал и с помощью повара провернул! Тогда Вольф с семьей снова спешно выехал за границу. А на самом деле они сменили имена и фамилию. Он стал Владимиром Мирецким, а его сын - Леонидом. Семейство купило простенький домик неподалеку и принялось охранять развалины. Вольф планировал приобрести эту землю, но вот незадача - не было нужной суммы. У семейства Лест был внушительный счет в германском банке, но без “ключа” к вкладу взять деньги было невозможно. Получался замкнутый круг. Вольф точно знал, как выглядел “ключ”, но не знал, где его искать. Конечно, он предполагал, что “ключ” находится в склепе, под развалинами, но пробраться туда не было никакой возможности. Купить участок земли, на котором стояла когда-то гостиница смог только правнук Вольфа и прапрадед Григория - Федор Мирецкий (а по семейной метрике, которую старательно вели, - Франц фон Лест), он и построил на месте гостиницы в 1897 году двухэтажный скромный дом всего в триста квадратных метров, который Григорию завещал его дед - Сергей Мирецкий, или Северин фон Лест. К тому времени представления о “ключе”, передаваемые по “глухому телефону” из поколения в поколение размылись до такой степени, что никто уже не знал, что он из себя представляет. Да и банка того уже давно не существовало - столько мировых событий за это время произошло, страшно подумать… Григорий открыл верхний ящик стола и посмотрел на деревянную резную коробочку. Нажал на кнопочку сбоку. Крышка футляра резко откинулась - старинный механизм работал отменно. Однако “золотая” капсула, похожая на авторучку, была надломлена, из нее торчал кусочек зеленоватой ткани, на котором золотистыми нитями были вышиты слова “ich liebe”. Странный выбор фразы для предъявления в банке, подумал Григорий. Но вдруг вдруг его осенило. Фраза с немецкого языка на русский переводилась как “я люблю”. Это был свадебный подарок! Не зря же Грета “расхаживала” по дому в фате, видимо, выбрав его в “женихи”. Но если для банка капсула не сгодилась, то самое место тогда ей в музее. Он представил высокую узкую витрину, изящную подставку и точечную подсветку. Наверное, все это уже смонтировали там, внизу, в склепе. Сегодня, в семь часов вечера, он водрузит футляр на почетное место, вручит ключи от коттеджа Алику и Марине Юрьевне и отбудет с Ариной в отпуск. И так кстати подоспевшую историю семейства Лест он тоже передаст новоиспеченной паре владельцев частного музея-гостиницы барона фон Лест, который сегодня они торжественно откроют. Григорий решил, что его брат и Марина Юрьевна будут управлять заведением с творческим жаром и пылом, не забывая и о научном подходе, с полным, так сказать, погружением в обстановку. А Григорий после долгих изнурительных раздумий решил купить другой дом и в другом месте. Арина с его доводами согласилась. Им обещали помочь три очаровательных риелтора - Нонна, Венера и Лилия, открывшие агентство недвижимости “Афина”. Нонна Азарская решила оставить сцену ради другого искусства и пополнить ряды богинь продаж, тем более две из них приняли ее весьма благосклонно, и даже предложили директорское место, не сумев поделить его между собой. Лестов сложил письмо обратно в конверт. Его вчерашние страхи, к счастью, не оправдались, ничего ужасного в письме не сообщалось, по крайней мере, быть шестым мужчиной в поколении уцелевших баронов рода Лест было даже приятно. Он решил спуститься вниз, проверить, как идут последние подготовительные работы в склепе, а заодно прихватить бутылочку морса из погребка. Но его остановил телефонный звонок от Арины. - Гриша, меня уволили! - услышал он в трубке низкий и грустный голос. - Представляешь, попросили написать рапорт… - Как же так? Ведь ты незаменимый сотрудник, по моему нескромному мнению, - удивился Лестов. - А по их мнению, я нарушила служебную этику и трудовую дисциплину! - Откуда они узнали? - Ну если не выходить на работу четыре дня и разгуливать в это время в халате по дому пусть и гипотетически подозреваемого, то об этом будут знать все в ближайшей округе, - вздохнула Арина. - А если я тебе скажу, что ты разгуливала по дому шестого потомка в поколении баронов фон Лест, это как-то компенсирует твой моральный ущерб от потери работы? - Ну не знаю, надо еще проверить, откуда ты нарыл эту информацию, - скептически ответила Субботина и Григорий представил, как она приподняла бровь. - Браво, Арина Васильевна! Я в тебе не сомневался. Возвращайся скорее, будем собирать чемоданы… *** В тусклом свете дежурного освещения поблескивало стекло. Под ним, в полу, виднелись пять открытых саркофагов. В первых трех лежали Йозеф фон Лест, Амалия и Грета, в четвертой - жена Йозефа и мать девочек Иоганна. А в пятой - тот самый Арне. Его и Иоганну буквально по костям собрал сам Григорий. После небольшого научного совещания с Мариной Юрьевной под неусыпным оком Арины Васильевны, все сошлись во мнении, что это были именно они. Семейство Лест теперь находилось на всеобщем обозрении. Их можно было рассматривать, сочувствовать им, удивляться их истории и даже фотографировать без вспышки. Правда снимки получались мутными, нечеткими, с яркими кругами от ламп, размещенных под сводами склепа, очищенных от многовековых “украшений” из паутины и мха. “Они думают, что стекло их защитит, смешные!” - Грета запустила мысль-молнию к саркофагу Йозефа. “Люди вообще глупые существа, я это по себе знаю…” - вздохнул Йозеф и зловещий огонек зажегся в его глазницах. Красные отблески запрыгали по потолку, стенам и коснулись витрины, где стоял единственный экспонат - деревянный резной футляр с открытой крышкой. Отсвет огонька попал на кусочек ткани с вышитыми словами, он свернулся и спрятался внутрь капсулы, и Йозеф “запаял” ее невидимым швом. “Ну что ж, подождем более догадливых”, - барон напоследок яростно сверкнул взглядом и успокоился. Ждать он умел. И собирался научить этому Грету. А то никакого покоя от нее… 23.11.2023 г.