- Как за что? - возмутилась она вслух. - За шейные позвонки и за сопротивление полиции! - Браво, Арина Васильевна! Вы очень смелая! - раздался из-за двери голос Григория и он осторожно заглянул из коридора в ванную. - А-а! Вы вернулись! Помогите! Немедленно! А то… - Субботина постаралась смягчить железные нотки в голосе, надеясь, что хозяин дома увидит в ней женщину, пусть и не очень хрупкую, но которую все-таки нужно спасти. - Ага, вы меня потом в чем-нибудь обвините! - вдруг возразил главный подозреваемый. Субботина боялась отойти от одной двери и не дойти до другой, воображение рисовало костлявую руку Йозефа, которая непременно ее схватит. Лестов тоже не проходил внутрь помещения, опасаясь оперативных действий со стороны участковой. Еще неизвестно, на чьи шейные позвонки она покушалась. Так они и стояли, глядя в глаза друг другу, будто впервые встретились. Через пару секунд прозрачно-голубой взгляд Арины Васильевны начал таять в темном омуте Гришиных глаз, будто кусочки льда в крепком многолетнем коньяке, царапая хрупкие стенки стеклянного бокала, где закручивался взрывной коктейль чувств. Опьяняющий эффект уже пополз вниз по телу, и Григорий почти уже поддался приятному чувству, как фокус его внимания медленно сместился с глаз Арины на папку, которая лежала возле серебряной ножки ванны. Не успев хорошо подумать о том, что он будет делать с этим трофеем, Григорий молниеносно допрыгнул до папки, схватил ее и так же молниеносно вернулся на прежнюю позицию. Субботина глубоко вдохнула, грудь ее воинственно поднялась, но она не произнесла ни слова. Административные аргументы закончились, а других участковая не знала. Она тихонечко выдохнула и начала вспоминать человеческие слова и жалостливые обороты речи. Григорий тем временем, глядя на задумчивое и все еще бледное лицо Субботиной, решил, что погорячился. Этим идиотским поступком он навредит сам себе - в этой же папке его показания! Хотя, конечно, они вряд ли ему помогут, скорее всего, он написал их для истории... Григорий машинально открыл папку и увидел свою записку. Он решил изъять хотя бы ее. Субботина подняла бровь, чуть подалась вперед и расслабила спину, но дверь легонько толкнули со стороны сауны. И тут хозяин дома снова бросил папку под серебряные ножки ванной, в два прыжка очутился возле Субботиной, схватил ее за плечи, и оттолкнул от двери. Она, царапнув его взглядом по слегка наметившийся щетине, успела схватить Григория за футболку, но ощутив под ладошками крепкие мышцы, испуганно разжала руки и приземлилась, ойкнув, возле папки. А Лестов, как супергерой, скрылся за дверью сауны. Несколько секунд там слышался стук и Гришин “французский”, которым он, к удивлению Субботиной, владел в совершенстве. Потом все стихло. Глава 25. Дело было в… Субботина сидела на полу в звенящей на разные лады тишине уже пятнадцать минут. Григорий из сауны не выходил и, похоже, не собирался. Возле ванной лежала ее папка, в руках она по-прежнему сжимала телефон. Более странного дела в своей десятилетней карьере стража порядка Арина Васильевна не припоминала. Ну, пожалуй, кроме одного… Лет шесть назад она несла службу в небольшой деревне Веселые Сады. На окраине, в покосившемся домике, вела прием посетителей то ли потомственная колдунья, то ли экстрасенс с самым обыкновенным именем Татьяна. Сквозь дымку ароматических свечей она предсказывала будущее, копалась в прошлом, лечила внутренние органы и даже общалась с потусторонним миром по запросам клиентов. На Татьяне не было никаких блестящих балахонов. И платков, закрученных на голове тюрбаном, она не носила. Джинсы, футболка, короткая стрижка. Принадлежность к сверхъестественным силам выдавали глаза – большие, темно-зеленые, густо подведенные черным карандашом. Смотреть в них было страшно, но Субботина мужественно задавала вопросы, неосознанно тренируя свой фирменный ледяной взгляд. Ей предстояло выяснить, каким образом колдунья узнала, что муж одной жительницы деревни скрывается уже неделю в соседнем селе в “блудной избе”, и не имеет ли она прямое отношение к его “исчезновению”, потому как не он единственный там пропадал и не он первый, кого она там “видела” внутренним колдовским взглядом. Вот бабы и нажаловались участковой. Мол, эта Татьяна и есть содержательница притона. Сначала мужиков туда “отправляет”, а потом еще с жен плату берет за их “чудесное возвращение”. Субботина никогда до этого с колдуньями не разговаривала. И никогда по доброй воле к ней бы и не пошла. Но от службы не отвертишься. Татьяна встретила участковую почти дружелюбно, но взглядом все же буравила нещадно. Она сидела в позе лотоса на невысоком диванчике, а участковая напротив – в кресле-мешке. На все вопросы Татьяна ответила быстро, видать, не первый раз ей приходилось объяснять, что колдунья она самая что ни на есть настоящая и всех и вся насквозь видит. Это ей совсем несложно. Посмотрит на фото, посидит пять минут с закрытыми глазами – и все, ответ готов! – Вот вы, Арина Васильевна, вроде и молодая, а печень свою запустили, увеличена она у вас, – сказала Татьяна, оглядывая Субботину с ног до головы, – и жизни личной на наблюдается, верно? – Это к делу не относится, – отрезала участковая. – Вы не сердитесь на меня, а послушайте, что скажу, а то в жизни у вас одни дела в папочках и будут, – спокойно ответила Татьяна. – Ну, слушаю, – буркнула Субботина. – Не ешьте на ночь, особенно бутерброды с салом, – Татьяна слегка усмехнулась, а Субботина слегка порозовела, – и когда вам предложат место на полуострове, соглашайтесь. Арина рассердилась из-за бутербродов и пропустила мимо ушей слова о новом назначении. И правда ведь все видит, ведьма! – Я экстрасенс, – уточнила Татьяна и, закрыв глаза, погрузилась в медитацию. Субботина сначала подняла бровь, а потом поняла, что Татьяну уже этим не проймешь, и из удобного кресла, которое любезно подстраивалось под любые формы, погружающиеся в него, надо выбираться. Бутерброды на ночь Арина есть перестала, заменив их на стакан кефира, но на личной жизни это никак не сказалось. А когда ей предложили принять участок на полуострове Синяж, она уже про зеленоглазую колдунью давно забыла. Соглашаясь на новое место, Субботина руководствовалась исключительно здравым смыслом, который ей подсказывал, что надо перебираться поближе к городу, а полуостров был всего в часе езды на автомобиле от мегаполиса. Почему этот совет экстрасенса всплыл именно сейчас, Субботина пока не понимала, но пятой точкой чувствовала, что пора вставать с кафельного пола и проверять, что там за дверью сауны. И тут ее неожиданно осенило. Она схватила папку, нашла листок с данными Лестова и набрала его номер. После двух гудков экран телефона погас. Ну, конечно, именно в этот момент батарея решила последовать примеру хозяина дома и откланялась по-английски. Субботина чертыхнулась. Тяжело вздохнув, еле поднялась на затекшие ноги, но быстро оправилась, все-таки она не только пила кефир, но еще много и быстро ходила, наматывая круги по полуострову по вечерам. Кстати, сейчас как раз время вечернего похода наступило. Но сегодня, похоже, в планах другой вечерний дозор. Участковая решительно подошла к сауне и резко открыла дверь. Там горел свет, на полке никого не было, а на полу валялась скомканная записка Григория, в которой он предлагал просто захлопнуть дверь. “Куда же он исчез?” – размышляла Субботина, рассматривая при свете небольшое помещение и уже знакомую записку, пока не увидела еще одну дверь, ведущую на террасу. “Все-таки сбежал, подлец! – рассердилась она. – Ну что ж, придется осматривать дом самостоятельно!” Она вышла из ванной в полутемный коридор, с опаской проследовала мимо напольных часов, в прихожей нашла выключатель. На потолке вспыхнули круглые светильники в золотых ободках. Субботина окинула придирчивым взглядом кирпичные стены и, не обнаружив ничего подозрительного, направилась к лестнице, ведущей на второй этаж. В это время дверца антресолей в шкафу приоткрылась, и костлявые пальцы, на одном из которых сверкнул красный камень, тихонько постучали по поверхности. Глава 26. Лицом к лицу - Это… Это не я! - всхлипывала Венера, сидя на влажном земляном полу. - Ну конечно не ты! - успокаивал ее Алик, примостившись рядом и обнимая за талию. - Просто очень похожая на тебя девушка… “Да ты это, ты! - злорадно думала Лилия - Вот что значит на всех подряд мужиков вешаться!” Она еле подползла к сундуку в тот момент, когда Венера не переставая визжала уже несколько минут. Встала на ноги и заглянула в зияющее отверстие. Там, на дне сундука, пространство расширилось до размеров небольшой комнаты, в центре которой на деревянном столе лежала девушка в белом свадебном платье. Глаза ее были плотно закрыты, а руки сложены на груди. Темные локоны выбились из под фаты. Это было мертвенно-бледное лицо Венеры. Алик и Лилия смотрели на дно сундука, приоткрыв рты, Венера закрыла лицо ладошками и всхлипывая твердила, что это не она. Через пару минут кожа на лице и руках невесты с шипением растрескалась, покрылась черно-красными пятнами, а потом и вовсе исчезла, обнажив желто-белые кости. Платье истлело и повисло на костях ошметками. И лишь на правой руке алела целая и невредимая фенечка. Венера отвернулась от сундука, уткнувшись в плечо Алику и уже не видела этого, а Лилия еле сдерживала тошноту. Алик застыл и стеклянным взглядом созерцал метаморфозу, произошедшую с невестой, будто был не здесь, а там, в темном углу комнаты и сжимал руками не Венерин бок, а какую-то холодную склянку. Еле сдерживая тошноту и головокружение, Лилия дотянулась до крышки сундука и захлопнула ее. Венера повернула голову и, глядя на нее опухшими красными глазами, впервые за все время злоключений почувствовала, что благодарна ей за быструю реакцию, но вслух ничего не сказала. А потом сползла на пол и начала причитать: “Это не я…” Лилия уселась на сундук. Еще не хватало, чтобы тут скелеты повылезали, да и сидеть на сыром полу ей надоело, тем более в одиночестве - никто ее бока не обогревал, и это обстоятельство девушку злило, особенно на фоне шепота Алика, успокаивающего Венеру. Она принялась рассматривать разбросанные на полу вещи. Чудесные, конечно, платья, но напоминают театральный реквизит, совершенно непригодный для повседневной жизни. А вот маленький ларчик из резного дерева с маленьких золотым замочком, упавший на все это добро сверху, может быть весьма полезным. Возможно, там и есть разгадка всей этой канители, в которую они влипли вчера. Или позавчера? Лилия удивилась этому безразмерному ощущению времени, оно крутилось и вертелось перед ней серой лентой, на которой прыгали блики от свечи. Ей показалось, что она встала, сделала шаг в сторону ларчика, взяла его в руки, ощущая непомерную тяжесть, оттягивающую руки до пола. Но кто-то сильный и ловкий подхватил ее вместе с ларцом и уложил на мягкие одежды, укрыл чем-то теплым и что-то нежно прошептал на ухо. Лилия еще какое-то время смотрела на черные и длинные тени, которые скакали по стенам и сводчатому потолку, слышала приятный шепот и тихонько засыпала. Венера перестала всхлипывать, голос Алика тоже смолк. В наступившей тишине свеча догорела и подвал погрузился в темноту. Глава 27. Одна дома-2 – Какого черта! – крикнула Субботина, остановившись примерно на третьей ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж. Свет, который она собственноручно включила несколько минут назад в прихожей, внезапно погас. Она потянулась к телефону, но вспомнила, что тот погрузился в кромешную тьму своего экрана еще в ванной. В этой ситуации слух Субботиной обострился, и она инстинктивно повернула голову в сторону мерных постукиваний, которые доносились из антресолей. В темноте сверкнул красный огонек. – Ни с места! Кто там? – Субботина выставила вперед телефон как пистолет. – Сдавайтесь немедленно! В темноте прозвучал короткий смешок, огонек пару раз мигнул и погас. В доме опять стало тихо. Через секунду Субботина поняла бессмысленность своих угроз, но сердце бешено колотилось и не успокаивалось, рубашка взмокла. Рука с телефоном бессильно упала, участковая присела на ступеньку и прошептала: – Тьфу, вот влипла! Она обняла себя за колени. Что делать в такой ситуации, Субботина не представляла. Ей хотелось ругать себя последними словами, но она пока сдерживалась, берегла силы для принятия спасительного решения. Но чем дольше она сидела на лестнице, тем яснее представляла свой провал. Оказалась в доме подозреваемого и не смогла ничего выяснить, какой позор! Да еще сгинула при неизвестных обстоятельствах. Субботина ясно представила, как коллеги хихикают над ней втихаря, и взмокла еще сильнее. “Ну уж нет! Я не сдамся!” – она решила идти по ступенькам вверх, там она нащупает какую-нибудь дверь и окажется в комнате. А в комнате есть окно! Запинаясь и падая, Арина преодолела первый лестничный пролет, а за поворотом вдруг обнаружила слабый свет. Второй пролет она преодолела уже быстрее. Оказалось, что в конце лестницы – коридор, а в конце коридора – окно. Когда она добралась туда, то увидела в тусклом свете уютную рекреацию с диванчиком, на котором еще вчера восседала Венера и мечтала разводить в доме адиантумы. Субботина открыла створку окна. В дом ворвался прохладно-сладковатый запах летнего позднего вечера и стрекотание сверчков. За заборами, уличными фонарями в дымке пробивалась полоска залива, окрашенная в золотисто-багровый цвет. С берега доносились голоса туристов, гуляющих по набережной. Она выглянула из окна и пригляделась к пышной клумбе. Раз уж она приняла решение, причем явно в момент нарушения мозгового кровообращения, идти вверх по лестнице, а не вниз – ко входной двери, то придется прыгать. Хотя… Она облокотилась на подоконник, еще раз прикинула расстояние, невольно почувствовав, как покрылась мурашками кожа под влажной рубашкой, и отступила назад. Субботина не испугалась, а вспомнила про папку, которая осталась… В ванной? Нет, туда она спускается не станет. Здесь есть удобный диванчик. Открытое окно и теперь уже темно-бордовая полоска неба. Даже какая-то романтика. Пока Арина Васильевна прикидывала, как удобнее расположится и покемарить до утра, где-то в глубине коридора щелкнула дверная ручка. Она обернулась и увидела розоватую полоску света, которая ширилась и заполняла пространство коридора. Субботина, как большая бабочка, взмахнула руками и плавно двинулась к манящему источнику. Возле двери она остановилась и осторожно заглянула в комнату. “А, понятно! Спальня господина Лестова…” Субботина, увидев краешек кровати, дорисовала остальное в воображении, приподняла бровь и шагнула через порожек. Первым делом она попыталась отыскать выключатель, хлопая ладошкой по стене возле дверного косяка. Хотя в комнате было достаточно светло. Достаточно для того, чтобы разглядеть на одной половине широченной кровати скелет в белом платье и воздушной невесомой фате. Субботина, продолжая хлопать по стене, не отрываясь смотрела на желто-белые кости “невесты” и красный цветок на шее, от которого исходил розовый свет, наполняющий пространство комнаты. Так она допятилась до окна и спряталась за занавеску, воздушную и прозрачную, как фата Греты. “Это же голограмма! – вдруг осенило участковую. – Да, по всему дому голограммы! надо только понять, как он это делает и для чего?” – Обзываться не надо! – шепот послышался откуда-то из угла. Я не голо… грамма! Субботина резко отодвинула занавеску. – Кто здесь? Кроме Греты, облюбовавшей кровать, и участковой, схватившейся за подоконник, в комнате никого не было. – Извините, вы… что-то сказали? – неожиданно для себя спросила Субботина. Она, конечно, привыкла разговаривать с людьми, и даже с людьми, отдаленно напоминающих людей, но чтобы со скелетами… Однако, как известно, все в жизни когда-то случается в первый раз. – Зачем вы здесь? – прошелестел голос “невесты”. “Она меня еще и допрашивает!” – рассердилась Субботина, но ответила почти любезно: – В доме погас свет, я искала… выключатель. – А я подумала – Григория, это ведь его комната… – А вы что здесь делаете? – перехватила наконец инициативу участковая.