Поздним вечером Григорий спустился на цокольный этаж. Уже несколько минут он стоял возле железной двери и напряженно вглядывался в треугольное отверстие, в одной руке он держал мобильный телефон, в другой - странный предмет, отдаленно напоминающий ключ. Он нашел его в шкафчике, который висел прямо над дверью. “Странное место для ключа, - подумал Гриша, - значит, ничего ценного там точно нет". Казалось, дверь давно не открывали, но она легко поддалась, будто только и ждала своего хозяина. Даже не скрипнула. Гриша наклонился, переступил невысокий порог, включил фонарик на телефоне, и луч запрыгал по кирпичным стенам. Это было небольшое помещение, что-то вроде предбанника, заставленное корзинами, коробками, стеклянными трехлитровыми банками. И это все? Он искал еще одну дверь, но стены были увешаны бытовыми предметами, проводами и даже подковами. На потолке обнаружилась простая лампочка, похожая на грушу. А у двери - выключатель, напоминающий ручку от старой радиолы, Гриша крутанул ее, и тусклый свет как туман разлился по каморке. Под ногами оказался не пол, а утоптанная гладкая земля, местами скользкая от сырости. Именно этот запах он почувствовал, когда впервые осматривал дом и заглядывал в фигурную скважину, размышляя, для кого сделана такая маленькая дверь. На полу, в центре, он разглядел контуры железного кольца, вдавленного в землю. Оглянулся в поисках чего-то острого, чтобы его поддеть. На секунду замер, спрашивая себя, готов ли он увидеть НЕЧТО… И понял, что если сейчас не узнает, что же там спрятано, то спокойно в доме все равно жить не сможет. Так что выбора не было. Он подкопал кольцо ключом, которым открыл первую дверь. И посильнее ухватившись за него потянул на себя, словно тяжеленную гирю. Квадратный люк поддался и приподнялся, с него слетели земляные комья, а в нос ударила душно-пыльная волна. Сквозь узкую щель показалась тусклая полоска света… Лампочка в погребе? Еще одно усилие - и Гриша оттащил в сторону неподъемный люк. По деревянной лесенке из семи досок он спустился вниз. Никакой лампочки там не оказалось. Откуда пробивался тусклый свет, понять было невозможно. Постепенно в сумраке вырисовывались неровные стены из бутового камня - мокрые, склизкие, будто в пещере, кое-где мохнатыми нитями свисали корни растений. Пространство приняло вполне определенные очертания. Григорий разглядел квадратное помещение с низкими сводчатыми потолками. А посередине стояли пять саркофагов, накрытых одним длинным полуистлевшим полотном. Гриша медленно подошел и почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он судорожно вдохнул и схватился за один из них, крышка саркофага сдвинулась в сторону с легкостью фанерного листа. Поднялось пыльное облако, Гриша закашлялся и, закрывшись рукавом, направил фонарик в образовавшуюся щель, где увидел желто-белые кости. Глава 21. Фата, плед и халатик Когда Григорий выбрался из подвала и сел отдышаться у маленькой железной двери, тут же запертой им на ключ, то не помнил, вернул ли на место плиты. Он открыл каждую, не чувствуя рук и еле передвигая ватными ногами, и в трех саркофагах обнаружил скелеты. Они лежали в полуистлевших тканях и только кое-какие аксессуары выдавали их пол. Один мужской скелет и два женских - установил Гриша опытным глазом. Разглядывать еле заметные надписи на плитах не хватило ни времени, ни сил. Нонна могла нарисоваться здесь в любой момент. Что делать с этими сокровищами, Гриша не знал. Как историк-археолог он понимал, что раскопал что-то интересное, нарушив, правда, целостность закрытого археологического комплекса, но чисто по-человечески ему было страшно. Он будто попал в собственное внутреннее пространство, где по закоулкам души спрятаны скелеты, и он наконец-то их увидел, ужаснувшись тому, что упорно не хотел видеть… Что случилось на этом месте? Какая трагедия разыгралась? И знает ли кто-нибудь об этих скелетах, кроме него? Утром Григорий решил дом продать. Он жил столько времени без этой ужасной тайны и у него нет ни малейшего желания копаться в ней. И даже профессиональное любопытство не помогало. Он отправился в агентство недвижимости, но жена закатила скандал. А когда спустя месяц увидела скелет в ванной на сушилке для полотенец, решила что Гриша пугает ее, чтобы дом все-таки продать. Тогда он повел Нонну в подвал. “Может, там спрятано вкуснейшее вино?” - размечталась она, когда Гриша открывал маленькую железную дверь. - Надень это, - и он протянул Нонне респиратор, а сам закрыл лицо обыкновенной медицинской маской. - Фу, не хочу! - фыркнула она. - Ну тогда не жалуйся потом, что пахнет не Guerlain! - предупредил Гриша. Он оттащил люк, покрываясь испариной. Полоски свет не было. Пришлось включить фонарик на телефоне, чтобы разглядеть деревянные ступеньки. Они спустились. Нонна одной рукой вцепилась в руку Гриши, а другой закрыла нос ладошкой. Ужасный гнилостный запах поднимался от земляного пола. Гриша направлял луч то на склизские стены, то на центр подвала, но там было пусто. Он даже следы проверил. Ни-че-го. И как насмешка - возле ступеней валялись две “пузатые” зеленые пустые бутылки. - Надо проверить, а вдруг там джинн! - Нонна весь вечер посмеивалась над Гришей, когда они вернулись из подвала, округляла глаза и высовывала язык, будто в припадке, пила шампанское и падала на диваны. Через несколько дней Гриша снова спустился в подвал. И увидел стоящие там саркофаги. Только открывать не стал, держался на почтительном расстоянии. А потом Нонна снова визжала, находя в неожиданных местах Грету, именно она принялась ее преследовать. В одну из вылазок в погреб он разобрал их имена и фамилию - семейство Лест, и принялся собирать материал. Он не так уж и много узнал - скелетам примерно около двухсот лет, и, похоже, когда-то это были небедные люди. Заниматься этой историей ему не так уж и хотелось, египетские мумии манили гораздо сильнее. Но настал день, когда обитатели подвала предъявили требования и не собирались отступать. Они будто-то бы мстили Грише за то, что он не хотел знаться с ними и ничего знать о них. И тогда во время грозы он взял Грету на руки и спустился по лестнице. Привычным жестом достал ключ от маленькой железной двери и вошел в каморку. Люк был уже открыт, и оттуда лился яркий свет. Грету пришлось взять под мышку, как манекен, цветок на ее шее мерцал, словно сирена полицейской машины, а фата, похоже, осталась на кровати. Он бодро преодолел семь ступеней и предстал перед семейством Лест. Йозеф сидел в саркофаге в черной шляпе и бабочке на шее, Амалия в шляпке с цветами и огромным перстнем на руке выглядывала из своего пристанища. Гриша отнес Грету в открытый саркофаг, встал рядом и покосился на еще два закрытых “ящика”. На жениха он походил мало - в мятом халате, с опухшими от сна глазами и без бабочки. - Знаете что, друзья, - он потихоньку стал пятиться поближе к лестнице, - пошутили и хватит! Я не собираюсь и дальше терпеть ваши выходки… Семейство безмолвно внимало. Решимость Гриши таяла, как снег, выпавший на газоны час назад. - Я...я.. сдам вас в музей! - и глянул на три пары пустых глазниц. Они пугали надвигающейся чернотой. Обессилевшее тело норовило брякнуться в обморок, но Гриша уговорил его сделать это не здесь. Наверх! Наверх! Он выбрался из подвала, задвинул люк, закрыл дверь на ключ, положил его в шкафчик и пополз по ступенькам на четвереньках в спальню. И не добравшись до кровати, уснул прямо на полу. *** “Утром я проснулся около девяти часов утра. Снег уже почти растаял. Я решил снова спуститься в подвал, но услышал звонок в домофон. На экране я увидел машину риелтора Алексея. Вышел к калитке, но в машине никого не обнаружил, а поскольку ключ был на месте, я решил отогнать машину в гараж, чтобы сумочки девушек-риелторов, оставленные на заднем сидении, никуда не исчезли. Подождав час-другой, я отправился в музей на соседней улице, а когда вернулся, то обнаружил возле дома полицейскую машину и участковую - старшего лейтенанта полиции Арину Васильевну Субботину”. Субботина поморщилась, дочитав до последних строк, и потерла виски. Она сидела на большом кожаном диване в гостиной, рядом лежала подушка и мягкий клетчатый плед. Ее форма аккуратно висела на напольной вешалке, а на ней был легкий шелковый халатик едва прикрывающий колени. Субботина пока запретила себе думать о том, кто и как ее переодел, и сосредоточилась на тексте Григория, который он старательно для нее подготовил на нескольких листах. “Не протокол, а художественное произведение!”, - ухмыльнулась Субботина, оглядев комнату. На журнальном столике стоял поднос с булочками, белым фарфоровым чайником и вазочкой с сахаром. Рядом лежала записка: “Будете уходить, просто захлопните дверь”. Глава 22. Выхода нет, но это не точно Алик обошел помещение по периметру. Морщась и шепча проклятия, ощупал склизкие стены. Камни плотно прилегали друг к другу. Не было и намека на замаскированную дверь или какое-нибудь пространство. Девушки, наблюдая за действиями Алика, притихли. Каждая в этот момент молилась о своем. Лилия вспоминала свою уютную квартирку в новостройке на девятнадцатом этаже, безупречный порядок и угловую глубокую ванну, в которую мечтала залечь, погрузившись в мягкую ароматную пену. Как ее угораздило согласиться на аферу с этими сомнительными личностями, думала она уже в десятый раз, но это никак не помогало избавиться от нового ощущения влюбленности в грузного молодого человека, за которым она сейчас внимательно наблюдала и прикидывала, поместятся ли они вдвоем в ванну. И просила провидение расширить акриловые бортики. И вообще каким-нибудь волшебным образом увеличить жилплощадь. Венера измучилась и устала, но покидать странное помещение ей не хотелось. Она планировала все-таки заглянуть в сундук, а потом попасть в дом, пусть даже неимоверным способом. Алик во всем своем телесно-ангельском великолепии не мог заменить главную цель - Григория. И она надеялась, что Вселенная поможет сейчас Алику найти дверь, ведущую прямо к ее счастью. Взаимосвязь, конечно, странная, но Венера никогда не обременяла себя логикой. Молодой человек под пристальным вниманием девушек закончил осмотр стен и остановился возле выступа, где мерцала свеча в чаше. Его силуэт отсвечивал, будто действительно с небес спустился ангел, только вместо крыльев у него выпирали упитанные бока. Однако в голове его бродили далеко не ангельские мысли. Он не мог разобрать, что волновало его сильнее - две девушки рядом или сундук, где, возможно, спрятано решение материальных проблем на многие годы вперед или даже на всю жизнь. Ну не из-за неземной же любви он примчался на остров! Или все-таки… - Ну все, девочки, похоже, мы тут надолго застряли, - сказал он, посмотрел в сторону Лилии и взмахнул руками. Пламя свечи задергалось, огромные тени заплясали на потолке и через секунду мрак накрыл помещение. - Ты дебил, Алик! - завизжала Венера. - Нашел место и время, чтобы размахивать своими ручищами. - А совсем недавно тебе нравилось, - ответил он миролюбиво. - сейчас что-нибудь придумаю, не реви! - Вот тогда и возьму свои слова обратно, - всхлипнула Венера. - Поздно, я уже их запомнил, - сказал он. Лилия на удивление молчала. Она вдруг почувствовала, что ей доставляет удовольствие их ссора. “Пусть собачатся, а я потом себе приз заберу!” - думала она, не вполне еще разобравшись, что считать призом - Алика, Григория или вознаграждение за продажу дома. Лилия упорно верила, что все будет хорошо, хотя и не видела пока в событиях никакого позитива. Но иногда она тоже умела отключать логику. Да что уж там, все женщины делают это, главное, правильно определить момент. Через минуту свеча в чаше опять зажглась. Венера захлопала в ладоши и бросилась к Алику. - Ну, ну, осторожнее! - он выставив руку вперед, сдержал ее порыв. Но Венеру это не остановило. Она обвила руками шею Алика и прижалась к нему своим главным оружием - пышной грудью, он выронил огромный спичечный коробок, который в темноте нащупал возле чаши. - Я хочу… хочу есть, - прошептала она ему на ухо так, чтобы Лилия тоже услышала. Та усмехнулась и гордо отвернулась к стене. “Есть она хочет, побрякушка дешевая!” - думала Лилия, не выдавая своих мыслей вслух. - С едой здесь напряг, - сказал Алик и предложил на всякий случай все-таки заглянуть в сундук. - Давайте! Давно пора! - захлопала в ладоши Венера и первая подскочила к сундуку. Алик ринулся на ней и схватил девушку за талию. Лилия, увидев это, потеряла к сундуку всякий интерес и осталась на месте. Только сейчас, когда Венера томным голосом напомнила о еде, она почувствовала голод. Странно, что до этого времени ей совсем не хотелось есть. Только забраться в ванну. В любую. Она вспомнила огромную белоснежную ванну на серебряных ножках посередине ванной комнаты в доме у Григория, а потом скелет в парилке. Лилии стало холодно, будто она выбежала на мороз, а перед глазами забегали белые мушки, похожие на снег. Она прислонилась к склизкой стене и сползла тихонечко вниз. Сквозь мушки она видела, как Алик с Венерой чем-то открыли замок, поддавшийся так легко, словно он был игрушечным, а потом подняли крышку. Оттуда вырвался столб света и полетела на пол старинная одежда - платья, шляпы, жилеты, рубашки, ремни, затем со звоном - серебряная посуда, графин и стаканы из толстого мутного стекла. Последним на пол приземлился маленький ларчик из резного дерева с маленьких золотым замочком. Риелторы ошарашенно смотрели на этот фейерверк и не двигались с места. В одежде, разбросанной вокруг, они узнали свои недавние наряды, в которых стояли посередине незнакомой улицы в совершенно другом измерении. Алик, обнимая Венеру за плечи, осторожно заглянул в открытый сундук. Лицо его побелело и мгновенно осунулось, он так сжал Венеру, что та невольно вскрикнула и тоже посмотрела в зияющий светящийся прямоугольник. Ее вопль высокими децибелами уперся в каменные стены и потолок, и, поднатужившись, пробил их. В это время тихий и неясный звук долетел до ушей Субботиной, все еще сидевшей на кожаном диване в гостиной дома Григория Лестова. Глава 23. Одна дома “Сбежал, подлец!” - сердито подумала Субботина, вскочив с дивана. За минуту до этого ей показалось, что где-то раздался странный звук, похожий на человеческий крик, но все быстро стихло. В одной руке Субботина держала записку Григория, а в другой - листы с его историей, написанной размашистым почерком. Ей хотелось рвать и метать, но с занятыми руками сильно не разгневаешься, тем более когда в них то, что ни рвать, ни метать нельзя. Она аккуратно сложила все бумаги в свою папку, которая почему-то валялась на полу возле дивана, и с воинственным видом начала ходить по комнате. Потом выглянула за дверь, и убедившись, что поблизости никого нет, сбросила халат и быстро натянула юбку и рубашку. Булочки на подносе предательски манили и сбивали Арину Васильевну с продуктивных мыслей. Она посмотрела на мобильник и, ужаснувшись, что уже семь часов вечера, дотронулась ладонью до белого чайника. Его гладкая фарфоровая поверхность была почти горячей. “Так! Значит, Лестов не так уж давно и сбежал…” Субботина налила в белую чашку крепкий черный чай, бросила туда два кусочка рафинада из вазочки, стоявшей рядом с чайником, и принялась уплетать булочки. Умные мысли беспорядочно толкались в ее слегка туманной голове и ни одна из них них не могла пробить себе дорогу. Итак, главный подозреваемый сбежал, написав какую-то сказочную чушь в протоколе. От риелторов осталась только машина. А она в неглиже валялась тут несколько часов на диване. Ничего себе расследование! Субботина мысленно покраснела. Но тут же быстро реабилитировала себя - это действительно сложное преступление и все средства здесь хороши, даже сон для отдыха. А то, что тут было совершено преступление, Субботина не сомневалась. У нее на такие дела чуйка. Подкрепившись булочками, Арина Васильевна приняла решение, с которым боролась во время чаепития. Раз уж она застряла в доме, то надо его тщательно осмотреть. На секунду воздух опять задрожал, и вместо серой юбки до колен она опять увидела шелковый длинный подол платья. Но видение быстро исчезло. “Похоже, тут ничего нельзя пить и есть!”, - подумала она и решила больше ни к какой еде не притрагиваться, как бы ни требовал желудок. В принципе, за час она точно управится. Поскольку гостиная и столовая были Арине Васильевне уже знакомы и даже слегка обжиты, она решила обследовать коридор, а потом подняться на второй этаж. Бесценную папку со сказочными показаниями Григория участковая прихватила с собой. Она вернулась в холл и встала у входной двери, прикидывая, куда бы заглянула в первую очередь, если бы только что зашла в дом. Почему-то ее повело прямо по коридору, мимо больших напольных часов, которые вдруг принялись бить. Она вздрогнула, но мужественно проследовала до первой ближайшей двери. Осторожно ее открыла и шагнула в просторное квадратное помещение, посреди которого стояла белая ванна на серебряных ножках. “Ничего себе, буржуй! Пожалуй, не такой уж он и неудачник”, - подумала Субботина и вспомнила свою крохотную ванную комнату, куда помещалась только миниатюрная угловая душевая кабинка. Она прижала папку к груди и прошлась вдоль стен, внимательно разглядывая кафель. Наткнувшись в стене на еле заметную дверь, смело ее открыла, а поскольку там было темно, то Субботина вытащила из кармана рубашки телефон и включила фонарик. Яркий луч запрыгал по деревянным стенам, выхватывая из темноты фрагменты помещения. “А, понятно, сауна! Ну, конечно, что еще этот развратник мог здесь разместить! - ехидно думала она. - Интересно, давно жена от него сбежала?” Субботина внутренне опять покраснела от таких мыслей, а внешне неожиданно побледнела, будто только что нанесла на лицо маску из белой глины. На деревянной полке, в луче секундной славы, сидел Йозеф и таращился на участковую пустыми глазницами. Глава 24. Браво, Арина! Субботина резко захлопнула дверь сауны и прижалась к ней спиной. Папка полетела на пол под ножки ванны, но телефон она удержала. Почувствовав, что с обратной стороны кто-то ломится, участковая сильнее уперлась ногами в пол и надавила на дверь всей мощью статной фигуры. - Предупреждаю! Вы пытаетесь напасть на представителя правоохранительных органов, а это чревато! - вдруг выкрикнула она. Спасительная мысль спонтанно прилетела ей в голову, но Субботина тут же усомнилась в ее эффективности, хотя на всякий случай и воспользовалась. “Кто ж вступает в переговоры со скелетами!” - пожурила себя участковая. Она опять пожалела, что не прицепила наручники на пояс к юбке, сейчас бы они точно пригодились. Но тут же опять себя пожурила; “Что-то ты глупости какие-то несешь, Арина Васильевна! За что бы ты стала его цеплять?”