— Я открою! — выпалила Юна и кинулась к двери, пока Игорь не заметил ее состояния. На маленьком мониторе маячил сегодняшний новый знакомый — и еще какой-то парень с хвостиком. — Роман, открываю! Десятый этаж! Юна никогда не думала, что будет так рада снова встретить этого не слишком любезного, но бесспорно талантливого парня. И все же теперь он явился так вовремя, что она чуть было не бросилась к нему на шею. Еще пять минут — и ее усадили бы на несчастный велотренажер, подвергнув публичному унижению. Боже, благослови… Э-э-э… Ну, того величайшего человека, который изобрел фотографию, как бы его ни звали. — Роман, здравствуйте! — Юна чуть не подпрыгивала от нетерпения. — Это мой жених Игорь, моя мама, Елена Геннадьевна… — Просто Лена, — тут же встряла возмущенная женщина. — А кто это? Ты не говорила, что ждешь гостей! — Мой новый фотограф. — О, а почему вы сразу ко мне не обратились? — Инга с любопытством оглядела новоприбывших. — Последний раз мне делал снимки такой чудный мастер… Он дорого берет, но это просто восторг! Показать не могу, сами понимаете, там ню… Но это что-то! Юна не сомневалась, что все, что связано с ню у маминых подружек, — это что-то, но предпочла бы не говорить об этом накануне своей свадьбы и в присутствии своего жениха. — Пойдемте, — торопливо вставила она, пока Инга не поведала еще чего-нибудь эдакого. — Поговорим на кухне. Там, как назло, прямо посередине стола уже источало неземные ароматы печенье Айгуль. Оно будто нашептывало: «Возьми меня! Откуси! Я помогу тебе забыть про велотренажер…» — Итак, — Юна схватила Игоря под локоть, чтобы чем-то занять руки. — Что насчет пробной фотосессии? Здесь будет нормально? ‌— Да, антураж неплохой… — Роман огляделся, положил сумку с техникой на стул. — Сейчас модно делать, как будто вы вместе готовите или пьете кофе. Но я бы посоветовал невесте выбрать что-то другое из одежды. — Простите, а почему мы должны ориентироваться на ваши советы? — сухо бросил Игорь. — Моей невесте очень идет это платье. — Никто не сомневается, — кивнул парень с хвостиком. — Но цвет ткани… На снимках будет почти сливаться с кожей. Лучше что-то поконтрастнее. — А вы?.. — Игорь поднял бровь. — Вадим, — коллега Романа протянул руку. — А разве вы сегодня не в студии работаете? — удивилась Юна. — Да, работаю, — тут же кивнул Вадим. — Но одна съемка перенеслась, и я решил помочь. Так что, Юна, может, подберете другой наряд? — Ну… — она закусила губу, мысленно перебирая гардероб. — Есть синяя блузка. Или вот еще платье, примерно такой же длины. Черное. — То черное? — оживился Игорь. — В котором ты была на последнем ужине? Симпатичное, да. — Вы уверены, что хотите быть в черном на предсвадебной фотосессии? — изогнул бровь Роман. Юна озадачено замолчала, но Вадим тут же бросился спасать положение. — Мой партнер может помочь вам с выбором, — услужливо предложил он. — В нашем агентстве консультации по стилю входят в стоимость сессии. А если вы закажете свадьбу, то мы сделаем еще хорошую скидку… Но Игоря привлекла не скидка, а совсем другое слово. — Партнер? — удивленно переспросил он. — Это у вас так… Официально? — Гоша! — Юна смущенно ткнула жениха в бок. — Я же предупреждала! — Ну да, а в чем проблема? — нахмурился Роман. — Да нет… — Игорь пожал плечами. — Смело… Ладно, говорят, у вашего брата хороший вкус. Иди, Нюш, покажи товарищу свои наряды. ГЛАВА 4 РОМАН Кулешов 2 часа Мысли вслух. Многие заказывают семейные фото в студии. Домашний стиль — но в студии. А зачем? Что вы хотите вспоминать: наш интерьер, красивые подсвечники и корзину с фруктами? Или все же ценнее сохранить настоящую память? Тот самый диван, пусть не идеальный, детский рисунок на обоях, однорукого плюшевого медведя, через которого прошло не одно поколение? Да, всем хочется бросить в инстаграм что-то, что не стыдно показать. Но ваши подписчики просто пролистают очередную картинку, может, ткнут в нее сердечком. Может — нет. А ценные домашние воспоминания останутся с вами навсегда. Подумайте, что именно вы хотите сохранить. Не то, чтобы Рома видел в своей жизни много невест, но все же как-то иначе представлял их себе. Разве свадьба — не главное событие в жизни каждой женщины? Они ведь помешаны на этом. Момент триумфа. «Вот она я, принцесса, и это меня берут замуж. Выкусите, подруженьки». Тогда почему дверь открыла девушка с таким лицом, будто вот-вот собиралась разреветься? Или Рома недооценил мощь предсвадебной лихорадки? Странно, но Юна не была похожа на золотых деток, которые приходили заниматься к Роминому отцу. Она все суетилась, одновременно стараясь всем угодить и всем понравиться. Даже с ними, с Ромой и Вадиком, общалась как-то заискивающе. Словно за каждым ее предложением стояло: «Боже, вы согласились меня снимать? Спасибо-спасибо-спасибо! А хотите, я вам еще линзы протру?» Рома этого не понимал. Если ты живешь в роскошном доме на Зоологической, если в твоей квартире два этажа, а на полу — итальянский мрамор, то не наплевать ли тебе на то, кто там будет щелкать затвором? Нет, розовое платье было симпатичным. Ну, сливалось с тоном кожи. Ну, полнило слегка из-за объемных складок. Но Рома брякнул свое «фе», просто чтобы что-то сказать. Или чтобы не казаться самому себе нищебродом в этом великолепии. Однако Юна занервничала, тут же начала виновато предлагать другие варианты. И еще постоянно снизу вверх косилась на своего Игоря. Она точно невеста — или ее неделю назад подобрали и обогрели в приюте? Сам того не желая, Рома проникся сочувствием к девушке. В ней было что-то трогательное, непосредственное. Она вызывала необъяснимое желание похлопать ей по плечу, заступиться или просто пообещать, что все будет хорошо. С чего бы, казалось, ей такое говорить? У нее и так, вроде, все неплохо… Но когда Игорь отправил ее в свою комнату переодеваться, как нашкодившего ребенка, и она послушно засеменила к лестнице, Рома смог приглядеться получше, и до него стало доходить, что к чему. Во-первых, эта компания дамочек в гостиной. Живая иллюстрация к словам «лифтинг», «косметология» и «подтяжка». Если бы ботокс имел запах, то в комнате стало бы невозможно дышать. А так — разило обычным снобизмом. И Юне наверняка доставалась самая большая порция. Роме не нравились взгляды, которые он на себе ощущал. Так смотрят на стриптизеров: вроде и с интересом, и с проблесками кокетства, но вместе с тем — несерьезно. Словно на аппетитный кусок стейка, который хотелось бы отведать, но, во-первых, фигура дороже, а во-вторых, можно заказать и в другом ресторане. Юна в эту милейшую компанию не монтировалась совершенно. И Рома был этому рад. Лучше бы удавился, чем иметь дело с молодящимися кокетками. А еще он заметил велотренажер. Стоял посреди гостиной, как новогодняя елка, а рядом — смятая золотая бумага, красный бант. Все это — плюс тоскливый взгляд, которым наградила громоздкую коробку Юна по пути к лестнице… Рома мгновенно вспомнил, как отец презентовал ему, четырнадцатилетнему подростку, сборник задач Сканави. На новый год. Нет, Рома, конечно, не заплакал, но это чувство, когда срываешь обертку и ждешь диски с компьютерными играми или хотя бы книгу по фотографии, а вместо этого видишь пирамиду, цилиндр и всякие иксы-игреки… Н-да, Рома Юну отлично понимал. — Это ваш там тренажер? — спросил он, когда они вошли в светлую девчачью спальню. — Ага. Игорь подарил. Еще и от жениха! Эдакий неприкрытый намек, что пора бы худеть. — Сочувствую, — сказал Рома. — Правда? — вдруг оживилась Юна и посмотрела на него с такой щемящей надеждой, что он не выдержал и отвел взгляд. — Я думала, только мне не нравится… Ну… Нет, это крутая модель, я в курсе. И вообще. Ну, спорт — это жизнь. Но… неважно. Она даже сейчас оправдывается! За что? Рома вот как-то однажды взял бывшей девушке диетическую колу. Нет, а что такого? Все ведь ее берут. Но вляпался в такой скандал на тему «я — толстая?!», что мама потом еще долго отстирывала ему джинсы от пресловутой газировки. — Вот смотрите, — Юна распахнула большой зеркальный шкаф и принялась выбрасывать плечики с вещами на кровать. — Вот черное, но вы его забраковали. Так… Синее шерстяное я не люблю. Можно вот рубашку. Это комбинация, я Игорю на брачную ночь приготовила. Только ему не говорите! — девушка вытащила белую полупрозрачную тряпочку, состоящую из кружева и разврата, а потом приложила к себе. — Что скажете? Ему понравится? Рома застыл, стараясь не представлять, как комбинация будет выглядеть на голом теле, и что конкретно будет просвечивать сквозь эти чисто номинальные чашечки. Было непросто: если ты фотограф с развитым воображением, то пара лишних слоев ткани для тебя — несуществующий пустяк. От неожиданности язык прилип к небу, а взгляд — к маленьким бантикам на бретельках. Ну да, раньше Рома встречался с девушками более скромных форм, но находиться в спальне, вот прямо у широкой кровати, разглядывать эфемерные кружева, приложенные к груди доброго третьего размера… Или это уже четвертый?.. Стоп! Это какая-то проверка на вшивость? На профессионализм? В конце-то концов! Она думает, что он железный?! ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​— А, ну да… — вздохнула Юна, когда молчание затянулось. — Простите, совсем забыла. Вы-то, наверное, в таких вещах не разбираетесь. А это какого дьявола должно означать?! Заманила меня сюда, дверь закрыла, дразнит — и типа ты еще и не мужчина? Рома опешил, не зная, с какой стороны возразить, но Юна уже отбросила греховный наряд. — Вы уж извините, просто даже спросить не у кого, — печально сказала она, перебирая содержимое шкафа. — Не с мамой же советоваться! Девчонки говорят, красиво, но это же девчонки. А мне так хотелось сделать Игорю приятное… Рома поперхнулся и уставился на свою странную заказчицу. — Я, может, не спец, но, по-моему, сам факт… Ну… Брачной ночи… В общем, вы поняли меня. Это само по себе приятно, неважно, надето на вас что-то или нет… Боже, что за бред он несет?! Как школота, честное слово! — Наверное… — Юна дернула округлым плечом. — Но я как-то хотела подсластить пилюлю. Подсластить?! Она что, считает себя рыбьим жиром или какой-то несусветной гадостью, на которую невозможно смотреть без ухищрений и спецэффектов? И почему этот Игорь, черт бы его драл во всех позах, до сих пор не объяснил ей, как она ошибается?! Но не успел Рома и рта раскрыть, чтобы втемяшить хоть толику правды под эту каштановую гриву, как Юна извлекла еще одну вешалку с симпатичным платьем из светлой джинсы. — Это мы купили в Испании. Правда, года два назад, может, уже и не налезет… — задумчиво протянула она, а потом взяла и разделась. Вот так просто, без предупреждений и предварительных ласк, стащила с себя розовое платье, как будто Ромы и не было в комнате. ******** ‌Угу. И в чем фокус? Скрытые камеры? Жених под дверью? Нет, Юна определенно издевается. С виду — закомплексованная до мочек ушей, а в спальне, стало быть, долой комплексы вместе с одеждой? Рома никогда еще не чувствовал себя так глупо. Прежде ему не удавалось довести девушку до раздевания в первый же день знакомства, и он думал, что это — высший пилотаж съема. А вот теперь понятия не имел, что с этим делать. И что именно от него пытается добиться Юна. Ведь не соблазнить же она его хочет накануне свадьбы с другим парнем? Пожалуй, Герасим в лучшие свои годы был многословнее, чем Рома в ту секунду. Герой Тургенева хотя бы мычал, Рома же не мог выдавить из себя ни звука. Мягкие формы Юны, чуть тронутые легким загаром, напоминали свежий хлеб, подошедший в печи. Округлых бедер хотелось коснуться или даже шлепнуть, чтобы посмотреть, как по ним пойдет волна. Вроде Рома видел уже голых девушек, да и не только видел, но теперь у него было ощущение, что он смотрит на женское тело впервые. Может, потому, что стройные фигуры стали чем-то обычным, повседневным. Если на каждом плакате, на каждом журнале примерно одинаковые красотки в бикини, то волей-неволей перестаешь воспринимать их, как что-то особенное. Они сливаются в единый образ манекена одежды, лица становится трудно запомнить. А Юна отличалась настолько, что Рому охватила неловкость девственника, необъяснимый стыд от того, что он видит. Как если бы пуританину лет эдак тридцать назад показали женские колени. И Рома не собирался пялиться, голос совести взывал откуда-то из недр сознания и умолял отвернуться. Рома этот голос слышал и честно хотел отвернуться. Но не мог. Шею парализовало, в глаза будто кто-то вставил невидимые распорки. Время замедлилось, когда Юна подняла руки, надевая платье через голову, и вместе с руками приподнялись груди. Наверное, они такие тяжелые… Наверное, так соблазнительно покачиваются в моменты страсти. Вот если бы зарыться в них лицом и вдохнуть сладковатый запах кожи, который сейчас доносился до Ромы едва ощутимо. А эта родинка над пупком?.. — Вроде налезает… — пробормотала Юна откуда-то из под платья. — Вы не поможете одернуть? Вот же черт! Стоит тут, пускает слюни, молния на штанах вот-вот разойдется. А если она увидит? Как он тогда объяснит? Кулешов, мать твою! Возьми себя в руки! Отвлекись, нельзя же потерять такой крупный заказ! И деньги нужны, и Вадик уроет… Так, срочно думать о чем-то печальном! Разбитые объективы? Да, вот он держит в руках осколки, а Юна нагибается, чтобы посмотреть, что случилось… Чтоб тебя! Только хуже стало! Нужно что-то грустное, отвратительное, страшное, в конце концов. Рома зажмурился изо всех сил, призывая самые жуткие воспоминания. И будто луч света в конце туннеля перед глазами возник он. Бело-оранжевый сборник задач Сканави. Бром в бумажном эквиваленте. — Иду! — мгновенно отозвался Рома и недрогнувшей рукой одернул платье.