Все это пролетело перед глазами Ника в считаные мгновения. Мир сначала замедлился, а потом снова ускорился. Андрей высунулся в коридор, заорал во все горло: – Вадим! Нужна твоя помощь! А потом стащил с себя куртку, накинул на девчонку и слабо оскалившуюся лисицу, просунул пальцы под черные с проседью волосы, проверяя, есть ли пульс на тонкой шее. Есть, Ник слышал слабое биение. Снаружи послышались быстрые шаги, в дверном проеме показался Чернов, и в маленькой комнате стало совсем тесно. Они с Андреем расступились, пропуская Чернова вперед – к девчонке и лисе. Лиса снова оскалилась. Девчонка не реагировала. Первым делом Чернов отмахнулся от лисы, вторым проверил пульс и зрачки у девочки. – Жива, – сказал с облегчением. – Надо их отсюда забирать. Посреди комнаты материализовался Блэк, и лисица испуганно шарахнулась в сторону, вырвалась из девчонкиных рук, жалобно тявкнула. Сколько они тут просидели на цепи? Как давно замерзают? Пока Блэк удерживал от нападения загнанную в угол лису, Андрей возился с ошейником на девчонкиной шее. Справился быстро, и минуты не прошло. Вот такие удивительные таланты у его брата! Девчонку тут же подхватил на руки Чернов, понес к внедорожнику, в тепло. А им предстояло решить, что делать с лисицей. – Бросьте, – сказал Эрхан. – Вдруг бешеная! Он сдернул с плеча карабин. – Только попробуй… – Ник заступил ему дорогу, становясь между ним и лисой. Эрхан ничего не ответил, лишь равнодушно пожал плечами – делайте что хотите. – Я ее подержу, зажму пасть, – сказал Ник решительно. – Андрей, ты снимешь ошейник? – Если она бешеная… – начал было брат, но он не дал ему договорить. – Если она бешеная, то на этот случай есть вакцина. Андрей, я не могу бросить ее тут умирать! Андрей, кажется, тоже не мог, он кивнул, соглашаясь, а потом сунул Нику свои перчатки. – Надень, – сказал решительно. – Авось не прокусит. – Все будет хорошо. Не бойся. – Ник сделал осторожный шаг к лисе. Кого успокаивал в этот момент, он и сам не знал. Может, всех сразу. Лиса оскалилась и затаилась, но, кажется, нападать не собиралась. – Я не сделаю тебе больно. – Он присел на корточки, успокаивающе погладил лису по спине, ощупал стертую в кровь шею, проверил крепость ошейника, а потом быстрым движением прижал лисью голову к бетонному полу, просипел: – Давай! С лисой Андрей справился еще быстрее, чем с девчонкой, секунд через двадцать сказал: – Готово, отпускай! Ник отпустил. Еще несколько мгновений лиса лежала на брюхе. Может, набиралась сил, а может, не верила своему счастью, ждала подвоха от этих двуногих, а потом сорвалась с места и шмыгнула в дверной проем. Ник шумно выдохнул, стащил Андреевы перчатки, глянул на свои ладони, сказал: – Кажется, я их измазал. – Ерунда! – Андрей похлопал его по плечу, как-то по-братски похлопал. – Пойдем, Ник. Нам нужно спешить. Им не пришлось спешить. Гальяно, который остался в салоне присматривать за Веселовым, связался по спутниковому телефону с Хивусом, вызвал вертолет для раненых и поисковую команду для Тары. – Они прилетят через час, – пообещал Гальяно, помогая Чернову устроить девчонку в машине. – Привезут все необходимое. Наша задача сейчас – просто продержаться до их прилета. Вадим, они выдержат? – спросил он, и голос его дрогнул. – Свяжись еще раз с Хивусом и дай мне трубку, – велел Чернов. Гальяно не стал спорить, когда дело касалось медицинских вопросов, управление на себя брал Чернов. А нынешний вопрос касался не просто здоровья, а, кажется, жизни и смерти. Через пять минут Гальяно протянул Чернову трубку, сказал: – Проси все, что тебе потребуется. В Хивусе есть все. Чернов молча кивнул, прижимая трубку плечом, отошел в сторону. Он отошел, а Ник подошел к девчонке. Она лежала, завернутая в куртки и пледы, словно в кокон. Мелкая, остролицая, с волосами непонятного серого цвета. Впрочем, волос Ник не видел, просто помнил, что они длинные и странные. Кто-то нахлобучил на голову девчонки шапку, натянул ее до самых глаз. И такая, спеленутая, неподвижная, она была похожа на мумию, только не высохшую, а вполне симпатичную, вполне живую. Ник закрыл глаза, прислушиваясь, пытаясь на тонкой границе миров найти след чего-то необычного, призрачной веревки… тынзяна, но нашел другое, такое жуткое, что к горлу подкатил горько-колючий ком… …Снег белый-белый, с серебряными искрами, и на контрасте с этой стерильной белизной красные кровавые следы: человеческие и собачьи. Ножка маленькая, почти детская, но все же не детская – девичья. И собачьи следы совсем не собачьи, а лисьи. Цепочки следов идут параллельно, а потом обрываются. Лучше бы не смотреть, лучше бы открыть глаза и видеть мир таким, какой он есть на самом деле. Или он на самом деле такой? …Обнаженное, хрупкое девичье тело. Кожа белая и светящаяся, словно фарфоровая. Острая грудь, выступающие ключицы, яремная ямка, тонкая шея и… голова. Лисья голова на девичьем теле. И аккуратный шов с замерзшими бусинами крови, словно ожерелье. Или ошейник. Еще один призрачный тынзян для девочки-лисички… Колючий ком дернулся вверх, Ник едва успел отступить от машины. Его рвало на девственно-белый снег, а он боялся открыть глаза. Боялся, что увидит кровавые следы на снегу и мертвую девочку-лисичку на заднем сиденье их внедорожника. – Эй, ты в порядке? – Голос Андрея доносился издалека. Нет, он не в порядке! Темный мир только что снова заявил на него свои права, подсунул видение, от которого кровь стынет в жилах и хочется блевать! Он не в порядке, черт возьми!!! – Я в порядке, – сказал он сипло и, не открывая глаз, утер лицо снегом. – С ними все будет хорошо. – Андрей ему не верил. – Веселов уже пришел в себя. И девушку спасут. Чернов знает свое дело, и вертолет из Хивуса уже вылетел. Спасут… Вот только ему нужно убедиться, что она все еще жива, что то жуткое видение – только видение и есть. Не воспоминание, не предсказание, а глупый глюк его плохо отформатированного мозга. К внедорожнику он шел на ощупь, глаза открыл, лишь когда пальцы коснулись дверцы. Дверцу кто-то заботливо прикрыл, чтобы из салона не уходило тепло, чтобы девчонка не замерзла еще сильнее. Хотя, кажется, куда уж сильнее. Она была живой. На ее высоких скулах даже появился румянец, а где-то за спиной у Ника Гальяно сообщал Чернову, что температура у нее тридцать четыре и пять. После истории с Веселовым они все уже знали, что бывает и хуже. Куда хуже! А тут какие-то тридцать четыре и пять! Но Нику все равно нужно было убедиться, проверить, все ли с ней в порядке, нет ли ожерелья из кровавых бусин на ее шее. Она была теплой. Куда теплее его озябших пальцев. И когда Ник коснулся ямки над ее ключицами, она вдруг открыла глаза, черные, по-лисьи раскосые глаза. Он уже приготовился увидеть в ее глазах безумие – весточку из темного мира, где человек может быть неделим со зверем и бесконечно долго не-жить в этом диком обличье. Но в ее глазах не было ничего, кроме паники. Она забилась в коконе из одежек и пледов, закричала дико, по-звериному. Она боялась. Кажется, она боялась его, Ника. Какая жалость, ведь девчонка такая симпатичная… Его вытащили из салона за шиворот, довольно бесцеремонно. Он сразу понял, что это Чернов, и не стал сопротивляться. Ему и самому хотелось на свежий воздух, подальше от этого дурдома. Но прежде нужно взглянуть на Веселова. Просто так, на всякий случай. Не то чтобы он испытывал к нему особую симпатию, но убедиться, что с ним все в порядке, было нелишним. Веселов выгружался из внедорожника. Ему помогал Гальяно, а Эрхан, наоборот, мостился за рулем. – Поеду искать Тару, – бросил он таким тоном, что сразу стало ясно, что никакие силы не заставят его остаться на месте. – Когда найду, сообщу координаты по рации. А вы оставайтесь дожидаться вертолета. – Он поднял лицо к белому полярному небу, сказал с надеждой: – Надеюсь, она справилась. Внедорожник сорвался с места, стоило только Веселову поставить обе ноги на землю. Выглядел он хреново, краше в гроб кладут. Но Ник помнил, каким тот был раньше, так что можно считать, что сейчас он красавчик. – Ты как? – Он сунул руки глубоко в карманы, встал напротив Веселова. Раньше такое их противостояние заканчивалось мордобоем, но сейчас силы и удача явно были на стороне Ника. – Жив, – прохрипел Веселов и криво усмехнулся. Если усмехается, значит, и в самом деле жив. – Гальяно говорит, ты мне помог? – Ему показалось. Гальяно ничего не сказал, лишь многозначительно хмыкнул. – Спасибо, – выдавил из себя Веселов и замер, словно прислушиваясь к чему-то за своей спиной. – Спасибо, что спас меня от этой… – Снежити. – Слово вырвалось само собой, выкристаллизовалось из выдыхаемого воздуха. – Снежити? – Веселов вздохнул, пробуя слово на вкус, оценивая. – Нежити? – Типа того. – Хорошо. – Веселов кивнул. – Все равно спасибо. – На здоровье. Ник тоже прислушался. Тихое поскрипывание снега под мягкими лапами, едва различимое сопение. За спиной Веселова не было никого, но оба они слышали вот это… Слышали, но пока не видели. Может, призрачный медведь, сорвавшийся с поводка, больше никак себя не проявит. Походит, посопит, да и свалит в преисподнюю. – Температура растет! – сообщил Гальяно, поддерживая Веселова под локоток, словно тот был старым дедом. – Уже почти норма! Слышишь, Димон?! Димон слышал, вот только не Гальяно, а крадущуюся поступь призрачного медведя. Если бы Ник не исчерпал за сегодняшний день лимит страха, он бы, наверное, уже поседел. Но лимит был исчерпан, а внутри Ник выгорел, как та буржуйка, которая позволила продержаться девчонке и лисе. Кстати, лиса не убежала далеко. Лиса пряталась за углом здания, скребла передней лапой разодранную до крови шею, но никуда не уходила. Может, голодная? Может, ее покормить? Он порылся в запасах, выданных Асей, нашел пакет с вяленой олениной, с грехом пополам отрезал мерзлый кусок, осторожно подошел к лисе. – Это тебе, ешь, – сказал и кинул мясо на снег. Лиса испуганно отскочила в сторону, но далеко не ушла, напряженно следила за Ником черными бусинами глаз, к мясу не подходила. Он решил не мешать, отошел сам. Все в их слаженной команде были заняты своим делом: кто болел, кто выздоравливал, кто лечил, кто терпеливо ждал вертолет. Поэтому он решил осмотреть базу. Не каждый день доводится погулять по арктической заброшке. Блэк увязался следом, и Ник был этому рад. С Блэком было как-то спокойнее. И тяжкой поступи медвежьих лап он больше не слышал. Может, зверь ушел, наконец, высвободился из призрачного тынзяна? Пусть бы. Потому что сил разбираться еще и с этой хренью у Ника не осталось. Сказать по правде, сил вообще почти не осталось. Все они ушли на то, чтобы порвать невидимую удавку и найти девочку-лисичку. А сейчас можно просто погулять. Для себя, безо всякой цели. Первым делом Ник сунулся в здание, в котором они нашли девчонку, но путь ему перегородил Андрей. – Куда? – спросил он мрачно. – Туда.