Это кому-то другому… Никто же не знает. Никто? — Ты же Ясинэ, да, демонова тварь? Ясинэ обернулась и вскинула голову к говорившим. Пятеро котят немногим старше нависли над ней. Четыре девчонки и мальчишка. — Что вам от меня нужно? — продолжая распутывать веревку, спросила Ясинэ. — Узнать, какого кумо такая, как ты, здесь забыла! — А вам какое дело? Я такая же, как и вы. И забыла здесь то же, что и вы. — А магистры говорят, что ты кумово отродье, — хмыкнула одна из кошек с пушистыми ушами песочного цвета и таким же хвостом. — Демонов ребенок. — Мало ли, что говорят… — прищурилась Ясинэ. Как они узнали? От учителей? Но зачем Сакерд всем рассказал? — Твоя мать от кумо тебя родила! От кумо… Если брата можно назвать кумо, то да… но такие жалкие существа не могут быть демонами, пожирающими души. Ясинэ усмехнулась своим мыслям: — И что? — А еще она двумя беременна была, ты выжила, а она и твоя сестра умерли! — победно добавила кошка. Рука дрогнула, и узел туго затянулся. Его теперь только зубами развязывать. — Ты первенец! Ты демонова! Ясинэ закусила губу. Да. Первенец среди двойни. Невиданная редкость у кошек. Демонова редкость. Только от кумо рождается больше одного ребенка, и первенец принадлежит демонам. Первенец должен быть отдан им, ведь только им он и принадлежит. Но Ясинэ не чувствовала себя демоновым ребенком. И когда взрослые зло шипели, как посмела она убить свою мать и сестру — не понимала, почему они это говорят. Ничего ведь не отличало ее от них. Правда ведь? Ясинэ внимательно посмотрела на детей. Немного пухловатые, явно никогда не голодавшие дольше ночи. Они ненавидели ее, потому что так говорили взрослые. Они боялись ее — потому что так делали взрослые. Но больше, все же, ненавидели. — Я такая же, как и вы, — произнесла она, вставая. — Нет, ты кумово отродье! Не приближайся к нам, — огрызнулась одна из девочек и резко толкнула ее в грудь. Ясинэ едва устояла на ногах. — Демонова дрянь, таким, как ты, среди нас не место! Найди себе канаву и сдохни там! — поддакнула другая. Сжав в кулаке груз шенбяо, Ясинэ тихо заклокотала: — Да пошли вы кумо на ужин! — Сама пошла к своей демоновой семейке! Руки буквально горели, так хотелось ударить. Загрызть. Задушить. Растоптать ногами. Бить. Бить. Бить. И почему только взрослые не умеют держать язык за зубами?! Почему Сакерд проболтался?! Подняв глаза, она встретилась с ним взглядом. Сакерд возвышался за детьми и, обхватив двумя руками посох, наблюдал с присущим ему спокойствием. Даже не думал заступаться. Он просто стоял и смотрел. Равнодушно, даже будто скучая. Сакерд открыл рот и одними губами беззвучно произнес: — Убей. В то же мгновение две девочки с силой толкнули ее. И Ясинэ упала. На голову обрушилась лапа с когтями. Под ребра прилетел удар. Еще один когтями в скулу. Ясинэ зарычала, выбираясь из-под них. — Ненавижу! Сами же лезете! — оттолкнула одну кошку, вторую. Но они бросились с кулаками снова. — Демонова тварь! — Да! — закричала Ясинэ, вспарывая острой стороной груза одной из кошек плечо. — Да, я кумово отродье! Другую ударила ногой. — Да, я демонова тварь! — крутанула шенбяо и расцарапала им лицо третьей. — И вам стоило держаться от меня подальше! Повалив одну из кошек, перекинула через ее шею веревку и потянула на себя. На спину посыпались удары. Ясинэ подскочила, затянула петлю на шее задыхающейся кошки и, раскрутив груз шенбяо на оставшейся веревке, ударила им еще двух. Девочка рядом, просопротивлявшись недолго, обмякла. Ясинэ размотала веревку и кинулась на оставшихся. Она душила их. Била острым грузом шенбяо, крепко ухватив его в кулаке. Расцарапывала лица когтями. Вгрызалась зубами. Последнюю повалила на пол и била головой об него. Била. Била. Била. Пока черепушка не треснула. Урывками дыша, Ясинэ слезла с мертвой юной кошки. Попыталась встать, но ноги дрожали так, что колени бились друг о друга. Из мокрых от крови рук выскользнул груз шенбяо и повис на пропитавшейся алым веревке. Ясинэ окинула взглядом угол тренировочного зала. Вся пятеро кошек лежали бездыханные в собственной крови, только первая все в той же чистой одежде. Ясинэ коснулась своей рубашки и сжала ее в кулаках. Кровь, просочившись сквозь пальцы, закапала на пол. И Ясинэ растерла ее такой же алой лопай. На плечо опустилась тяжелая ладонь. Ясинэ, вздрогнув, подняла голову. — Пойдем, — спокойно сказал Сакерд. — Тебе нужно умыться и постирать одежду. Засохшая кровь плохо отстирывается. — Угу, — кивнула Ясинэ и медленно побрела за Сакердом. #2. Кумово отродье Следующие пару лет до самого выпуска к Ясинэ больше никто не приближался. Даже парные тренировки она проводила с манекеном, набитым соломой. Никто из магистров никогда не поднимал вопрос убитых котят, будто ничего не произошло. Все вели себя так, будто ничего не было. Будто Ясинэ не было. Никто не гонял ее из библиотеки — тушили свет, и она сидела с кристальным фонарем одна в пустом помещении. Никто не запрещал пользоваться всем, что только есть в тренировочном зале и арсенале. Никто не заставлял ходить на те занятия, которые были не интересны. Никто вообще не трогал. И Ясинэ тратила все свое время на тренировки и книги, а когда приходил Сакерд — на его уроки. И по сравнению с ними все, чему учили магистры — просто меркло, становясь чушью, баластом, бессмысленным прожиганием времени. — На тебя очень остро реагируют кристаллы, — повторял Сакерд, показывая, как прозрачный кристалл от прикосновения Ясинэ начинает сиять лиловым. — Это особые кристаллы. Они крайне чувствительны к энергии Самсавеила. Легко впитывают ее, когда пусты. И так же легко отдают. — Зачем они? — Ясинэ вертела в руках один из них. Он как будто изнутри заполнялся лиловым туманом. — Тех, кто владеет энергией Самсавеила и может свободно пользоваться собственными резервами этой энергии, зовут шисаи. Так устроена эта сила, что шисаи всегда тридцать три. Не больше. Если кто-то из них умирает, то энергия принимает другого хозяина. Ребенка, взрослого — ей все равно. Иногда бывает даже так, что энергия перестает слушаться и тоже находит нового хозяина. Но причины таких перемен — загадка. — Тридцать три… По три шисаи на один храм? — подсчитала в уме Ясинэ. — И главы храмов сменяют друг друга по трое в двенадцатом храме?