— Больше всех на свете я люблю… — Тут я задохнулась. — Свою сестру. Меня удивило то, что он начал с этого сообщения. Но я и обрадовалась: пусть лучше любит свою сестру, чем чью-то чужую. А потом он произнес: — Одна ты мне можешь помочь. «Одна ты…» Постоянно бы слышать это! У него были мама и папа, были дедушка и сестра. А помочь могла только я! — Сестра призналась мне, что не хочет жить. Это интимное откровение, но я обязан тебе рассказать, чтобы ты смогла… — Как можно не хотеть жить? — изумилась я. И чуть было не добавила: «Если ты рядом…» — Есть люди, которые не хотят… А кроме того… Оскар Уайльд писал: «То, что он умер, еще совсем не значит, что он жил». Факт существования — это не факт жизни. Но у сестры совсем другое… Я сразу подумала о бабуле: уж к ней-то слова о существовании не относились! Он был начитан так же, как моя бабуля-дворянка! Хотя, как я еще раньше установила, он в дворянах не числился. Но манеры… Но образованность! «За спиной у великих как-то увереннее себя чувствуешь», — приводя очередную цитату, призналась как-то бабуля. Нет, я с нею не расставалась. В тот же день вечером я узнала из книги «В общении с мудрыми мыслями», кто такой был Оскар Уайльд, и вспомнила свой давний философский разговор с бабулей о жизни и смерти. Вроде бы по собственной инициативе, независимо от его сестры… Бабуля в подобных беседах предпочитала быть за спиной у великих. «Ты, бабуленька, часто цитируешь лермонтовскую строку: „Я б хотел забыться и заснуть“! Но если уж он хотел навечно заснуть…» «Гениям труднее всего: зависть преследует их еще подлее и изощреннее, чем, допустим, знаменитостей». Чем знаменитостей? Уж не меня ли она имела в виду? Уловив хвост нашей беседы, мама, помню, строго осведомилась: «Ты что, умирать собралась? „Человек рожден для счастья, как птица для полета!“» Мама должна была привести именно эту цитату. Она не прекращала оберегать меня от меня. Но вернусь к утреннему посещению. Он предупредил: — Знать обо всем этом будем лишь мы вдвоем. Обещаешь? В чем-то мне предстояло быть с ним вдвоем. Могла ли я не пообещать, что третьего с нами не будет! Тайна соединяет людей. И мы с ним соединились. Хоть так… — Сестра моя в какой-то степени инвалид, — сообщил он в то утро, приблизившись ко мне. — Но в какой-то степени. Она немного похожа на тех, кого ты излечивала от депрессии в своем фильме. Если ты станешь ее подругой — а еще лучше сестрой! — она сможет постоянно ощущать твое юмористическое воздействие. А стало быть, и спасительное! «Если я стану как бы ее сестрой, он сделается как бы моим братом, — сразу сообразила я. — Но разве это мне нужно?» «Я вас люблю любовью брата…» — объяснял Татьяне Евгений Онегин. Все знают, чем это кончилось. Не хотелось услышать ту арию в исполнении моего старшеклассника. Да, я научилась — по наследственной линии — обращаться к цитатам. Было бы гуманнее, если бы сестра его обошлась без несчастья. И не нуждалась бы в моей помощи. Но все происходило, как я уже упомянула, согласно пословице: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Оказалось, что как слезы и смех передвигаются по жизни впритирку, так и счастье с несчастьем тоже. — Мы с сестрой будем приходить сюда, к вам. Ты не возражаешь? А то мои домашние начнут удивляться, интересоваться, в чем дело, и мешать твоему лечению. Я приведу сестру завтра, словно бы для знакомства с кинозвездой. С тобой, наверно, все хотят познакомиться? — Подходят на улице, особенно мужчины… — известила я так, точно ему пожаловалась. Чтобы разбудить ревность! Но ревность может проснуться, если любовь не спит. Когда одна наша гостья, восхваляя супруга, провозгласила: «У него прекрасный характер: ничуть меня не ревнует!» — бабуля мне шепнула: «Бедная… мне ее жаль!..» И старшеклассник ничуть не дрогнул от моей информации… А назавтра пришел с сестрой. Она была на него похожа. Но мужские черты должны доставаться мужчинам. — С экрана ты меня покорила, — грустно сказала она, войдя в мою комнату. Жаль, что братья и сестры покоряются не синхронно. Но все равно… он услышал! И благодарность настолько меня переполнила, что выплеснулась наружу: я ее обняла. — Как и ты, я в девятом классе, — сказала она печально, будто хуже девятого ни одного класса не существует. — Ты — Смешилка. А я еще не произнесла ни одной такой фразы, чтобы кто-нибудь рассмеялся. Надо мной смеются, а над фразами — нет. Люди, как я опять же давно догадалась, стремятся выбрать для себя такой фон, на котором поярче выглядят. Она же, как я быстро сообразила, предпочитала возвышать других, чтобы на их фоне принизить себя. И горестные интонации не оставляли ее. — Если ты — Смешилка, то я — Нудилка. — Когда ты это придумала? — спросил он. — Прямо сейчас. Фигура ее чуть горбилась, а фразы были прямыми. — Ты заметила, что я хромаю? У меня одна нога короче другой. — Одна нога длиннее другой, — подправил он. — И это придает тебе некоторую пикантность. Романтичную необычность! «Может, и мне захромать?» — подумала я. — Левая короче, — настаивала сестра. — Лорд Байрон тоже хромал. И это ему не мешало, — напомнил он о том, чего я не знала. — Я — не лорд, — парировала сестра. — И не Байрон. Люди, как правило, самих себя вполне устраивают. Она же имела к себе кучу претензий, Я сразу и не приметила, что она опиралась на палочку… потому что в глазах у меня от его присутствия помутилось. Когда сестра спросила, где туалет, и отправилась туда, он сказал: — «Тот, кто утверждает, что говорит только правду, уже лжет», — писал мудрейший француз Монтень. Но он не был знаком с моей сестрой. Она всё говорит, не отводя глаза в сторону, а высказывания — от истины. И с той же прямотой намерена перечеркивать себя и свое будущее. Но я не допущу, чтобы из-за физической хромоты… она хромала по жизни. Если бы при нем — какой ужас! — мне потребовалось в туалет, я терпела бы, пока не взорвалась. Кстати, я прежде не представляла себе, что кинозвезды туда ходят. Пока сама не стала звездой… Когда мы бываем в театре, мама иногда в антракте объявляет, что ей надо попудриться. И помыть руки… Зачем после пудреницы мыть руки? «Перестань нам пудрить мозги», — пошутил папа. Тоже в антракте. «А ты не мешай мне воспитывать у дочери деликатность!» — в самое ухо ему ответила мама. Но чем тише при мне говорят, тем лучше я слышу. Его сестра открыто назвала туалет туалетом, а затем пошла в ванную мыть руки. Все было естественно. — Избавь ее от состояния обреченности, — попросил он. — И я упаду перед тобой на колени. — По другому поводу он падать передо мной на колени не собирался. — Комплекс неполноценности как диагноз я в данном случае отвергаю… Существуют различные комплексы — строительные, жилищные… Но при чем тут моя сестра? Не исключено, что когда-нибудь мои тетрадки рассекретят — и они составят целую книгу под названием «Как я была звездой». Тогда все поразятся моей откровенности! Я не только напрямую пишу про туалет (это, кстати, в будущей книге можно и вычеркнуть!), но и ничего не утаиваю про свои чувства. Пусть все поймут, что, превратившись в звезду, я не перестала быть человеком… Женского пола! И пусть в книге окажется побольше цитат. Станет понятно, что классики и мудрецы почти всегда были со мной, как с бабулей и с моим старшеклассником, абсолютно согласны. Или мы с ними… — Мы прожили с папой более восемнадцати лет! И никогда еще у меня в общении с ним не заплетался язык, — сказала мама в то незабываемое воскресенье, когда он и Нудилка простились с нашей квартирой до следующего дня. — Нельзя терять человеческое достоинство. И голову терять не следует, — заключила она с высоко поднятой головой. Теперь мама пребывала уже не в тревоге, а в панике, защищая меня не столько от меня, сколько от него. Увы, это было ложной тревогой… Когда же я готовилась ко сну, а точнее, к бессоннице, мама в другой комнате с отчаянием произнесла; — Началось! — Наконец-то… Не ходить же ей в старых девах, — мрачно пошутил папа. Они переговаривались тихо-претихо. И потому я все слышала. «Бремя славы» продолжало обременять меня так чудесно, что я не прочь была влачить его до конца своих дней. И надумала поделиться бременем тем с Нудилкой. Так как оно, на мой взгляд, действительно обладало целительной силой. Врачи считают, что таскать излишние тяжести вредно. Но это если они излишние… Я придумала просмотр в один вечер сразу двух кинобестселлеров со мной в ведущих ролях. И в лечении его сестры тем ролям предстояло сыграть одну из ролей чрезвычайных. …Стоило нам войти в зал кинотеатра, как навстречу мне бросились за автографами. Автографы… Не могу понять, почему за ними охотятся? И что они уж такого замечательного дарят людям?