- Девушки, вы себе не представляете, как мне надоела ваша богадельня, – сквозь зубы процедил Мальнев. – Вы мне скажите, вы зачем сами полезли у себя эту записку искать? А если там были какие-то следы? А теперь что я в вашей комнате найду? - Можете у меня поискать, я к себе не заходила, – подала голос Лена. Мальнев хмуро махнул рукой. - Хоть у кого-то остались разумные мысли! Вероника, вы вообще о чем думали? Или хотите тоже закончить, как Ирина? Поежившись от подобного сравнения, Ника виновато кашлянула. В горле першило от слабости и страха. - Я вспомнила, как несколько дней назад репетировала здесь. Все общие тренировки отменили, а я накануне приболела, вот и пришла потренироваться. А когда возвращалась, слышала чьи-то шаги – как раз у гримерок. Но здесь не должно было никого быть, занятий-то не было! - Вахтер на посту был? - Когда я пришла, он из столовой возвращался. - Раз так, то наверняка ушел туда же, – добавила Таня. – Студентов мало, у младших курсов подготовка к сессии, они все по домам сидят, на репетиции ходят только выпускники. - А если и у них занятий нет, то на посту быть необязательно, – закончил вконец разочарованный Мальнев, вздохнул и недовольно посмотрел на Нику. – Все упирается в вас, Вероника. И Ирину убили рядом с вами, и записки подбросили, когда вы были неподалеку. Сказать прямо, я мог бы вас арестовать до выяснения хоть сейчас. И Дымова вместе с вами заодно. В груди больно кольнуло. - Мы ничего не сделали, – дрогнувшим голосом ответила Ника. - Улики говорят об обратном. Пока все указывает именно на вас. Допустим, вы и впрямь ничего не слышали в день смерти Ирины. Но вот записки... Помнится, я их показывал вам и Дымову – и вот пожалуйста, они снова всплывают. Многовато вокруг вас совпадений, не находите? Да будь они прокляты, эти записки!.. Дернул же ее черт пойти к себе проверить! - Точно, записки! – вдруг ахнула Ника. – Забыла совсем! Вчера на поминках среди букетов я видела другую карточку, что вы показывали. Якобы от поклонника. Вы уже ушли тогда, я вас так и не нашла. - Еще интереснее, – прищурился Мальнев. – И что за записка? - Что-то вроде того, что он ее не забудет, и она навсегда останется в его сердце. Я видела юношу, который принес букет, но я его не знаю. - Тот брюнет, за которым ты пошла? – припомнила Ксюша. Ника кивнула. – Я его вчера видела мельком, но он не из нашей компании. Да и на курсе я его не помню. - Что за брюнет? - Невзрачный такой, костюм траурный, все как у всех. Просто незнакомый. - Я тоже его не опишу, – подтвердила Лена. – Но он младше нас, это точно. Вчера пускали только студентов и родных Иры, раз он сумел пройти, значит, он из академии. - Он мог с кем-то пройти, – предположила Таня. Мальнев слушал их рассуждения с нескрываемым интересом. Вроде бы еще совсем девчонки, им бы платьями интересоваться да на свидания бегать, а они... Мало того, что балет – это и репетиции ежедневные, и травмы, и нагрузка, – так еще теперь и расследование. Им бы о себе подумать, а они преступника ищут. - Детский сад, честное слово, – буркнул Мальнев себе под нос. – Хватит заниматься ерундой. Оставьте это дело полиции. - Так разбирайтесь тогда, – воскликнула Ксюша. – Мы от страха трясемся, а вы чем занимаетесь? Нику по чем зря подозреваете? Неужели непонятно, что она это могла затеять в последнюю очередь? - Мне кажется, вы выбрали не ту профессию, – съязвил следователь, поднимаясь. – Вам бы в адвокаты стоило пойти. Вероника, сегодня подъедете в отделение, дадите письменные показания. И из города ни ногой. - Вы же хотели меня арестовать, – напомнила Ника и тут же прикусила язык. Мальнев хмыкнул. - Я в совпадения не верю. А вот в чей-то умысел – еще как. Он ушел, громко хлопнув дверью, а Ника крепко задумалась. В его словах была своя логика. Вокруг нее и впрямь будто выстроили целую сеть, лабиринт, из которого не так-то просто найти выход. Почему все ведет к ней? Кому выгодно подставить ее? А, может, не в этом дело? Что, если кто-то расчищает путь – для нее? Нет, тоже ерунда... Может, она и талантлива, но есть люди намного талантливее нее. Так что теперь, всех убивать? К тому же, будь это так, она бы вряд ли получила записку. Зачем пугать того, ради кого стараешься? Одно дело сбить с настроя остальных, но цель-то зачем? Или все же она ошибается? Репетиция для нее прошла, как во сне. Чисто механически отработав все движения, она получила выговор от Нины Леонидовны за недостаток экспрессии и вернулась на свое место. На сцену как раз вышла Лена, а у нее появилась минутка подумать. Нужно как-то очистить свое имя. Пускай ее подозревают, пускай убийца пытается перевести стрелки на нее – пока ее не арестовали. Косвенные улики – это и не доказательства, а лишь предположения, но даже этого хватило, что следователь перестал ей доверять. Раз так, надо придумать, как вывести настоящего убийцу на чистую воду. А для этого нужно понять мотив. Она снова перебрала в уме все возможные варианты, но их оказалось слишком много, и каждый имел право на существование. Как тут угадать? Почувствовав легкое прикосновение к плечу, Ника подняла голову. Остановившийся рядом Глеб глядел на нее с сочувствием. - Все нормально? - Нет, – призналась Ника. Взяв ее за руку, Глеб потянул ее в сторону гримерок – Ника и не заметила, как худрук разрешила им переодеться. По пути в комнаты они молчали. Нике все казалось, что Глеб хочет ей что-то сказать, но никак не решается. Оказавшись у себя, она быстро переоделась, сунула в сумку скомканные вещи и поторопилась выйти. Оставаться в комнате, где еще пару часов назад она нашла ту записку, не хотелось, словно один только клочок бумаги осквернил это место и нарушил привычный уют. Глеб уже ждал ее. Клетчатая рубашка была наспех наброшена поверх футболки, из рюкзака на плече торчал рукав куртки. Он явно спешил ее перехватить, и Ника была ему благодарна: оставаться одной в этом полупустом коридоре ей не улыбалось. - Рассказывай, что случилось, – на полпути обратно в зал сказал Глеб. Ника прикусила губу. Рассказ вышел сумбурным, но суть Глеб уловил сразу. Негодование следователя передалось и ему. Как можно быть такой безрассудной? А если бы что-то случилось? Неужели так трудно все продумать, взвесить каждое решение и только потом бросаться на амбразуру? Когда она заговорила про подозрения следователя, он не выдержал – быстро схватил ее за руку, свернул в ближайший коридор и прижал ее к стене. - Ты соображаешь, что ты делаешь? – прошипел Глеб ей в лицо. Ника сжалась. – Хочешь закончить, как Ира? А если он и от тебя избавится, ты об этом подумала? - По-твоему, я должна просто ждать? Мальнев мне не верит, если что-то случится, я окажусь первой подозреваемой! А ты вторым! - Ты не можешь в это лезть, – упрямо повторил Глеб. – Если преступник поймет, что ты его ищешь, ему будет легче от тебя избавиться, чем подставить. Он уже убил человека, думаешь, его хоть что-то остановит? - Ты не понимаешь, – устало ответил Ника, откинула голову, ударившись затылком о стену, и прикрыла глаза. Его хватка на ее плечах чуть ослабла. – Я не могу больше бояться. Я устала просыпаться по ночам в слезах, устала винить себя. Мне страшно, что кто-то может стать следующим, что кто-то еще пострадает, а повесят все на меня или тебя. Слишком многое невозможно объяснить. Если я и впрямь случайно оказываюсь рядом, возможно, это знак, что именно я могу помочь его поймать. У полиции ведь ничего нет, понимаешь? Вообще ничего. Единственные подозреваемые – мы с тобой, и то это настолько притянуто за уши, что даже Мальнев толком в это не верит. Каков мотив, тоже неясно. Ира была скрытной, если она что-то прятала, этого никто никогда не узнает – как с этим ее ухажером. Кто он, где он? Я не могу просто сидеть и ждать. - Я боюсь за тебя, – прошептал Глеб. - Я тоже боюсь, – слабо улыбнулась Ника, по щеке скатилась слезинка, и она с досадой ее смахнула. – Но я не дам все повесить на меня или на тебя. Даже если мне страшно, даже если потом я буду просыпаться от кошмаров – пусть так. Лучше хоть что-то делать, чем просто ждать конца. Если бы он просто прятался, я бы еще поняла, но... - Он перешел черту, когда попытался подставить тебя. Хотя, скорее всего ты просто подвернулась под руку – вряд ли он ожидал, что встретит тебя здесь, когда оставлял записки. Кстати, не факт, что их оставили именно в тот день, могли и во время поминок. - Могли, но народу было много, легче попасться. Глеб задумчиво цокнул языком, глубоко вздохнул и прижался лбом к холодной стене – рядом с ее плечом. - Хорошо, если ты так уверена, давай попробуем. Но не смей действовать одна, слышишь меня? Если с тобой что-то случится... Мне хватило впечатлений после твоего обморока. Печально усмехнувшись, Ника снова утерла слезы. Глеб притянул ее ближе к себе и крепко обнял, сцепив руки у нее на спине. Сильный и мощный кокон, точно прочная броня, сквозь которую никому не прорваться. От подобных мыслей Нике стало спокойнее. - Я прошу тебя, не лезь на рожон, – шепнул ей на ухо Глеб. – Позови меня. Даже если тебе страшно, не действуй в одиночку. - Мне всегда страшно, – тем же шепотом призналась в ответ Ника. – Я живу с этим страхом всю последнюю неделю. Но не хочу прожить так всю жизнь, понимаешь?.. Глеб коротко кивнул. Шершавые губы скользнули по бледной коже и оставили поцелуй на щеке, едва не зацепив уголок женских губ. Ника притихла, боясь разрушить этот краткий миг, мгновение того, о чем она долгое время и мечтать не смела, что страшилась просто представить. Все это время она старалась не думать о Глебе. Такие мысли могли выдать ее с головой: она бы непременно начала вести себя иначе, например, избегать его. Посыпались бы вопросы, на которые у нее не нашлось бы ответа, и рано или поздно ее настоящие чувства открылись бы остальным. Потому она делала все, чтобы просто вести себя, как прежде, и не думать о нем, не мечтать и не представлять. Похоже, сегодня нужда в этой маске, наконец, отпала. Осмелев, она прижалась к нему сильнее, спрятала лицо на плече и заплакала, уткнувшись в ворот клетчатой рубашки. Глеб молчал, сильные руки все так же прижимали ее к груди, в макушку упирался его подбородок. Он не прерывал ее, не успокаивал, просто давал возможность отпустить себя и побыть той, кем она, по сути, являлась – слабой и беззащитной девушкой. Пусть она всегда приходила другим на помощь, пусть с любыми проблемами справлялась одна, всегда так жить невозможно. Неудивительно, что она устала и вымоталась. Проведя ладонью по ее плечу, Глеб глубоко вздохнул. Сейчас она одна не останется. Когда они вернулись в зал, Нина Леонидовна вышагивала по сцене, словно репетировала марш. Протиснувшись к Лене, они заняли два свободных места, и только тогда Ника рискнула поднять глаза на Глеба. Щека все еще горела в том месте, где ее коснулись его губы. Поймав ее взгляд, Глеб долго смотрел на нее в ответ. У глаз наметились морщинки, как если бы он силился скрыть улыбку, и было в его взгляде что-то такое, чего Ника прежде не замечала. Точнее замечала, но лишь когда он смотрел на Иру. Сердце забилось в груди с такой силой, что она лишь взволнованно перевела дыхание и опустила глаза. Криво усмехнувшись, Глеб накрыл ее руку своей и мягко сжал. - Все собрались? – поинтересовалась со сцены Нина Леонидовна, оглядела зал и кивнула сама себе. – Хорошо, тогда не будем ходить вокруг да около. Я внимательно следила за вами сегодня, придиралась к каждому – хотя это для вас не в новинку – и пыталась понять, кто сможет занять место примы вместо Ирины на выпускном спектакле. Я, конечно, понимаю, что вы все еще переживаете, но так дело не пойдет. Такое впечатление, словно за эти годы вы вообще ничему не научились, – по залу пронесся шепот и быстро стих. – Тем не менее, я выбрала более-менее подходящую кандидатуру. Если она продолжит трудиться, как прежде, то сможет вполне достойно исполнить главную партию. Таня Ивлева, сделай милость, не подведи меня. Судорожно кивнув, Таня медленно повернулась к остальным. На ее лице был написан такой ужас, что Нике и самой стало страшно. Круглыми глазами оглядев ребят, Таня откашлялась и встала, изо всех сил стараясь выглядеть спокойной.