— Значит, Драм решил поехать в Париж? — Как видишь. — Он убежден, что на снимке скелет из Масады? — Джейк не из тех, кто болтает ерунду. Райан странно взглянул на меня. — Как хорошо ты знаешь этого Джейка? — Больше двадцати лет. — Вопрос в глубине, а не длительности. — Мы коллеги. — Только коллеги? Я моргнула. — Хочешь личные подробности? — Ну-у… — Ну-у… — передразнила я. — Просто поинтересовался. Ага, рассказывай. — Кстати, я опять разговаривал с Кортни Пурвайенс, — сменил тему Райан. — Интересная дама. — Болтушка? — Да, пока дело не касается Ферриса или его бизнеса. Тогда из нее и слова не вытащить. — Защищает босса? — Скорее, боится, что ее тоже могут найти в какой-нибудь канаве. И я уловил, что она недолюбливает Мириам. — Что сказала Пурвайенс? — Дело не в словах, — сказал Райан и на некоторое время замолчал. Потом заговорил снова: — Ее поведение… Ладно, не столь важно. Я ненавязчиво полюбопытствовал, имел ли Феррис дело с артефактами. — Предметами из Святой земли? — Легально приобретенными и перевезенными. — Представляю, какой величины этот черный рынок. — Громадный, — согласился Райан. — Думаешь, Феррис был вовлечен в дело с костями из Масады? Это его и убило? — Так сказал Кесслер. — Вы его нашли? — Пытаемся. — А вдруг это все просто совпадение? — Возможно. Мне почему-то казалось, что нет. 8 Райан разбудил меня около шести, явно желая заняться любовью на рассвете. Берди сбежал из спальни. В другой комнате Чарли напевал что-то из «Нежности» Кларенса Картера. Пока я принимала душ, Райан приготовил тосты и кофе. За завтраком мы пытались научить Чарли еще каким-нибудь словам. Несмотря на то, что попугай был рождественским подарком, набор его слов едва ли можно назвать благопристойным. Райан как-то заметил, что Чарли учили говорить грубые мужчины и находчивые женщины. В итоге женщины победили, а пернатый друг перенял их вкусы. Месяцами я пыталась изменить его музыкальные пристрастия и манеру разговаривать. С переменным успехом. В восемь, замученные птичьим пением, мы вместе поехали на работу. Райан возглавляет криминальный отдел, расположенный на первом этаже, моя лаборатория — на двенадцатом. После очередного осмотра я составила отчет и сказала Ламаншу, что останки могут быть переданы семье Ферриса. Хотя погребальная церемония уже состоялась, череп согласились захоронить чуть позже. В десять тридцать я позвонила Райану. Договорились встретиться в вестибюле через пять минут. Я прождала десять, потом зашла в кафетерий за диетической колой и маленькими шотландскими пончиками, которые, кстати, никогда не пробовала. Когда вернулась в вестибюль, Райан уже был там. Попивая газировку, я спрятала пакет с пончиками в сумочку. Двадцать семь лет Авраам Феррис занимался бизнесом. Его офис располагался недалеко от старого аэропорта «Мирабель». Построенный в семидесятые, «Мирабель» казался настоящей жемчужиной Монреаля. Он находился в тридцати милях от города. С центром его связывала железная дорога. Предполагалось запустить скоростной поезд, который доставлял бы пассажиров прямо к взлетной полосе. Но поезд так и не пустили. В начале девяностых ситуация ухудшилась. За проезд на такси из центра до аэропорта приходилось выкладывать шестьдесят девять баксов. В конце концов, власти признали свой просчет и отправили «Мирабель» в вынужденный отпуск, заменив его географически более выгодным конкурентом. Теперь «Мирабель» принимает грузовые самолеты и чартеры. Все остальные внутренние, североамериканские и международные рейсы осуществляет «Дорваль». Авраама Ферриса это не волновало. Он открыл свою фирму «Импорт ашкенази» рядом с аэропортом. Здесь же и умер. Феррис жил в Кот-де-Неж — районе, который находился сразу за Еврейской больницей, на северо-запад от центра. Райан проехал по Декари на восток, в сторону Ван-Хорна, а затем через Пламондон — в Везину. Остановившись у обочины, он указал на двухэтажный дом на две семьи из красного кирпича в ряду абсолютно таких же домов. Здания были совершенно одинаковые: правая часть дома — зеркальное отражение левой. Деревянные входные двери, выступающие чуть вперед, балконы на вторых этажах. Газоны вскопаны. Кусты завернуты. Гаражи для «шевроле» и «фордов» напоминали пластиковые контейнеры. — Никаких тебе «ягуаров» и джипов, — заметила я. — Такое впечатление, будто домовладельцы наложили запрет на любую краску для отделки, кроме белой. — Феррис жил на верхнем этаже. Его брат — на нижнем, мать и другой брат — в квартире по соседству. — Экономил время на походы в гости. — К тому же явно не любил заморачиваться по поводу дизайна. — Говоришь, у Авраама и Мириам не было детей? Райан кивнул. — Они поздно поженились. У его первой жены были проблемы со здоровьем, она умерла в восемьдесят девятом. Феррис снова женился в девяносто седьмом. Детей до сих пор нет. — Это противоречит правилам? Райан посмотрел на меня с насмешкой. — Заповедям, — сказал он спокойно. — По еврейским законам ты обязан иметь детей. «Брось семя в почву». — Ты полистал фермерский календарь? Мы подошли к порогу дома. Райан поднялся и позвонил в дверь. Никакого ответа. Райан позвонил снова. Опять тишина. Какая-то старуха проковыляла позади нас, громыхая тележкой с продуктами. — За окном кто-то прячется, — проговорил Райан, в третий раз нажимая на кнопку. — Оплакивание длится всего одну неделю. — А потом?