— Вот именно. Но по словам Ядина, ни одна кость, найденная в Масаде, не покинула страны. В одном из интервью он сказал, что не обязан проводить такие анализы. Дескать, оно того не стоит. — Подобный тест не слишком затратен. Даже в начале восьмидесятых он стоил около ста пятидесяти долларов. Удивительно, что Ядин не заказал его, учитывая значение находки. — Более странно, что Хаас так и не смог описать кости, — заметил Джейк. — Ты подозреваешь, что тела в пещере могли и не принадлежать членам общины зелотов? — Совершенно верно. Я взяла в руки фотографию: — А это не упомянутый в отчетах целый скелет? — Именно. — Думаешь, костяк вывезли из Израиля и не захоронили вместе с останками? — Да. — Почему? — Вопрос на миллион долларов. Я отложила снимок. — Где же он сейчас? — А вот ответив на этот вопрос, доктор Бреннан, можно заработать вдвое больше. 7 Каждый год один из городов США становится местом встречи членов Американской академии судебных наук. Инженеры, психиатры, дантисты, юристы, патологоанатомы, антропологи и несметное количество околонаучных джентльменов и дамочек слетаются на недельную тусовку. В этот раз удача улыбнулась Новому Орлеану. С понедельника по среду расписание включает прибытие, размещение и решение организационных вопросов. В четверг и пятницу проходят научные семинары по проблемам новейших теорий и технологий. В годы аспирантуры — а потом во времена работы консультантом — я посещала эти мероприятия с удовольствием. Сейчас предпочитаю неформальные встречи со старыми друзьями. Конференции изматывают, даже если соблюдать дистанцию. Я слишком безотказна. Это мое слабое место. Не могу долго сопротивляться, если меня просят принять участие. Все воскресенье я проработала с коллегой. Мы были соавторами статьи в «Журнале судебной науки». Следующие три дня пролетели за болтовней, выпивкой и закуской. Да, здесь было, где разгуляться любителям надраться. Но не мне, к сожалению. В основном обсуждались забавные прецеденты и странные случаи. Например, ревнивец, повесившийся на телефонном проводе, или полицейский со своей же пулей в голове. Я описала дело Ферриса. Мнения по поводу специфического скоса, оставленного пулей, разделились. Но большинство согласилось со мной. Мой график не позволял остаться на конференции до конца, однако к моменту приезда в среду в аэропорт Нового Орлеана я была полностью разбита. Опять неудача — сорокаминутная задержка рейса. Добро пожаловать в Америку. Попробуй на минуту опоздай, и тебя уже не пустят, а приди за час до отлета, и рейс обязательно задержат. Технические проблемы, толпы народа, плохая погода, все вверх дном. Ничего нового. Через час я закончила составление расписания запланированных встреч. А мой пятичасовой рейс перенесли на восемь. Находясь в весьма скверном расположении духа, я прошла таможенный контроль и в зале ожидания стала обдумывать новый график. Плюсы: я прилечу в Монреаль вечером. Минусы: это будет уже почти полночь, к тому же мы полетим через Детройт. В таких ситуациях лучше смириться. В книжном магазине аэропорта бестселлеров всех жанров было хоть пруд пруди. Я взяла одну книжку. Мое внимание привлекла надпись жирным шрифтом: «Шокирующая правда древности». Большая часть читающего человечества верит таким названиям. А вдруг там есть что-то про Масаду? Так. Целых сорок глав. Впрочем, главы короткие. Но истории интригующие. Я представила Джейка и его коллег, читающих такие книжки. Интересно, они бы оценили название? В четверг я не могла продрать глаза, проклиная чертов будильник. Добравшись до своего двенадцатого этажа, поспешила на планерку. Только два вскрытия. За первое взялся Пеллетьер, за второе — Эмили Сантанджело. Ламанш сообщил, что Лиза еще раз осмотрела голову Ферриса и нашла дополнительные фрагменты. Кроме того, он спросил, когда будет закончен анализ. «Наверное, после обеда», — ответила я. Еще семь кусочков черепа лежало в моей лаборатории. Натягивая халат, я прослушала сообщения на автоответчике и перезвонила в два места. Затем попыталась пристроить новые фрагменты в уже готовую конструкцию. Два подходили к теменной части. Один — к затылочной. Следующий — никуда. Три пришлись на край овального отверстия. Этого оказалось достаточно. Ответ на вопрос был получен. Я мыла руки, когда в кармане задергался и заверещал мобильник. Джейк Драм. Что за кошмарная связь. — Ты как будто с Плутона звонишь! — Мой телефон не обслуживается… — Голос булькал и прерывался. — Плутон вычеркнули из списка планет и перевели в… — Ты в Израиле? — В Париже… лись планы… Musee de l'Homme. — Ты звонишь с мобильного? — …был инвентарный номер… утерянный с… времен. — Джейк, перезвони по обычному телефону, ты пропадаешь! Вряд ли Джейк меня слышал. — …должаю разбираться, перезвоню с… чного. Раздались гудки. Я дала отбой. Джейк в Париже? Зачем? В Музее истории человечества? Неожиданно мне в голову пришла одна мысль. Я достала фото Кесслера, перевернула его и стала изучать в микроскоп подпись. Октябрь, 1963. М del'H. То, что я приняла за 1, оказалось маленькой буквой «l». Райан был прав. «Н» смазана, напоминает «М». М de l’H. Musee de 1'Homme. Джейк расшифровал сокращение, полетел в Париж и нашел опись скелетов из Масады. Ламанш носит туфли на мягкой подошве и не держит мелочь или ключи в карманах. Никаких шарканий или побрякиваний. Он передвигается слишком тихо для своего веса. Я пыталась привести мысли в порядок, когда почувствовала запах «Летучего Голландца». Обернулась. Ламанш уже стоял позади меня. — Готово? — Готово. Мы присели, и я показала реконструкции. — Вот что у нас получилось. Ламанш улыбнулся. Я приподняла правую часть головы Ферриса: — Овальное отверстие и лучеобразный перелом. А вот — концентрически идущий перелом. — Вход позади, чуть ниже правого уха? — Ламанш наклонился к куску черепа. — Верно. — Скос?..