– Откуда ты можешь знать, что она не рассказала никому?! Работа над фильмом закончилась давно, а ты ребенка у себя оставил! А главное, если бы ты процедуру усыновления попытался разыграть, а так это просто незаконно! – орал тот в трубку. – Но ты же сам посоветовал… – пробовал оправдаться Консоли. – Так кто же знал, что ты бестолковый такой, и шофер тебе, как положено, не подчиняется, заезжает куда ему вздумается, не говоря уже об этой Ванессе! Зачем ты только ее в аэропорт повез на служебной машине! Нравится тебе демократа из себя строить, вот и доигрался! – негодовал Алессио. Консоли помнил, как бросил все силы на то, чтобы ребенка не хватились в лагере беженцев. Он уже несколько раз забирал, с разрешения полиции, группу ребятишек для съемок и привозил их обратно. Хорошо осведомленный и запомнивший всю процедуру, он предусмотрел все, и ему удалось при возвращении детей отвлечь полицейских, которые и так особенно не напрягались с проверкой, зная, что Консоли никогда не приезжает с пустыми руками. – Это правда, что вы через два дня заканчиваете съемки в Долине Храмов и в Рим отчаливаете? – поинтересовался один из полицейских, принимая сумку с вином у Консоли. – Да, верно, – подтвердил продюсер, подталкивая в проход скопом всех ребятишек. – Обещаю, что вы будете нашими почетными гостями на премьере фильма! – Да уж конечно! Вы же в Риме будете премьеру показывать, так нас там и ждали! – отнесся скептически к предложению Консоли второй страж порядка, но заглянул в пакет с бутылками. – Так мы и сюда фильм привезем обязательно и всей командой приедем! Будет что вспомнить, – уверенно проговорил продюсер. – Где я должен поставить подпись за группу детей? Ему подали специальный бланк, где он расписался. Разве кто-то мог подумать, что шофер ослушается его распоряжения и въедет в ворота, а какая-то переводчица вылезет из машины и попрется разгуливать перед его домом именно в тот момент, когда мальчишка подойдет к окну? Проделав все, что ему посоветовал Алессио, продюсер несколько успокоился. Никто из группы не задавал ему подозрительных вопросов и, как ни приглядывался Консоли, так и не поймал ни одного вопросительного или косого взгляда, да и Ванесса вела себя как обычно. «Может, и пронесет!» – сказал при последнем разговоре Алессио, у которого были ключи от виллы продюсера. Тот уже ехал к нему домой в Рим, чтобы не оставлять ребенка одного. Консоли готовился к возвращению в Италию и собирал чемодан, когда позвонил Алессио. – Мальчишка пропал! – заорал он так, что у продюсера чуть не заложило уши. – Ты везде посмотрел? – ошалело спросил Консоли, сердце бухнуло, как огромный колокол, и больно отдалось в ребрах. – Везде! Три часа как по твоему дому и саду ношусь! – вопил ресторатор. – Ты понимаешь, что это значит? Если его обнаружит полиция, сразу начнут допрашивать – у нас дети одни по улицам не шатаются и на тротуарах не ночуют. Ты же догадываешься, о чем он расскажет! Но дело уже не в нем, мало ли что ливийский ребенок может напридумывать. У тебя же свидетель есть – Ванесса. А вот она напряжется и вспомнит, что мальчика у тебя дома видела. И здесь уже не отвертишься! – Алессио продолжал кричать в трубку о том, что из этих лагерей эмигранты разбегаются, как тараканы, и можно было бы так и представить, что ребенок из Сицилии сам удрал и на перекладных в Рим приехал, но с Ванессой тогда надо что-то делать. – Что? – еле выдавил из себя продюсер и похолодел. – У меня рейс в 23:30, машина через полтора часа за мной подъедет. – Машина – это хорошо. Ты со всеми попрощайся и в аэропорт поезжай. По дороге подумай, что ты можешь в этой ситуации сделать, и позвони, когда шофера отпустишь, а я пока осторожно буду тех знакомых обзванивать, кто с полицией и больницами связан, благо через мой ресторан много их проходит. И из Рима тоже. Может, удастся что-то про мальчишку узнать. Побросав вещи в чемодан, Консоли поплелся к коллегам. Он старался изо всех сил выглядеть радостным и беззаботным, пожимая всем руки перед отъездом, и в полуобморочном состоянии добрался до аэропорта. Оттуда сразу позвонил приятелю. – Что будем делать? – прошипел он в трубку. – Пока не нашелся пацаненок, так что бери такси и возвращайся в Горск. Только чтобы тебя не видел никто. Вызывай Ванессу на разговор. Ты же говорил, что там только три достопримечательности – памятник кому-то, башня и мост. Вот и зови ее на мост. – Господи! Зачем? – Соберись уже и начинай соображать! Под мостом-то что там у вас? – Река… – еле выдавил из себя Консоли. – Вот. Дошло, наконец? – Я же только ночью смогу вернуться. – Вот и хорошо. Надо, чтобы все спали уже. Хотя на фестивалях долго никого не уложишь. С другой стороны, и это неплохо. Не покажется ей особенно странным, что ты так поздно ее вызываешь. На таких мероприятиях совсем другой распорядок. – А что сказать-то? – Продюсер совсем не мог сконцентрироваться. Казалось, что мозг плавится от напряжения и вытекает вместе с потом тоненькой струйкой вниз по затылку. – Ну, это уже сам придумай. Я всех ваших киношных дел не знаю… Работу какую-нибудь предложи срочную. – В принципе такое возможно… – промямлил Консоли. – Вот видишь! Наконец-то голову подключил! – подбодрил его приятель. – А какая там река, глубокая? – Да не очень, валуны проглядывают сверху. – Так тебе остается только, чтобы она на них и попала! Но ты понимаешь, я надеюсь, что тебе надо все так представить, как будто она сама бросилась. Хорошо, что ты вовремя постарался, распустив слух об ее сумасшедшем смехе. Но если есть другие варианты, выкладывай, обмозгуем! Только не тяни, а то загремим оба в тюрьму. – Вообще-то это идея подходящая. – Консоли в ужасе понимал, что другого выхода нет, но все еще не представлял себе, как он это сможет проделать. – Подготовиться надо, чтобы действовать наверняка. – Правильно, – назидательно согласился Алессио. – Ты ее вызови на разговор, только не сразу на мост, а то как-то странно может показаться, а потом туда приведешь. Далеко это от гостиницы? – Да нет, рядом. – Вот видишь, как все само собой складывается. Консоли удивляла выдержка Джакомелли, но и в его голосе проскакивали замаскированные нотки страха. – Да уж, лучше не бывает. Мальчишка улизнул в неизвестном направлении, Ванесса, которая умудрилась его увидеть, разгуливает по Горску, – психанул продюсер и сорвался на фальцет. – А нас засадят за развращение малолетних! – Не паникуй раньше времени, лучше организуй все и продумай. Я тебе советую еще и нож взять с собой или камень припасти. – Я этими предметами все равно не смогу воспользоваться. – А ты представь получше, что произойдет, если все раскроется, может, тогда и решишься! Вся эта ситуация ужасала Консоли, и от одной мысли, что его – известного продюсера – обвинят не в каком-нибудь несчастном отмывании денег, а в педофилии, приводило его в такой бешеный мандраж, что он был готов на все, чтобы этого не произошло. Консоли сделал все так, как сказал ему Алессио – тут же в обменнике аэропорта поменял евро на рубли, которых у него уже не осталось, чтобы расплатиться за обратную дорогу. Не стал регистрироваться на свой рейс, а, посмотрев расписание самолетов, наметил себе вылет на раннее утро, где было полно свободных мест. Он возвращался в такси, то и дело промакивая влажную шею бумажным платком и прислушиваясь к отчаянным ударам обезумевшего сердца. За окнами мелькали темные странные пейзажи чужой страны, а смятенные мысли продюсера метались из стороны в сторону: «А что, если плюнуть на все к чертовой матери, оставить как есть и вернуться в Рим! Мальчик тихий, забитый, только начал по-итальянски говорить. Никакого труда не стоило убедить его, что это наша с ним тайна, и он выбран среди детей именно потому, что не такой как все, а гораздо умнее и послушнее. Казалось, что он даже гордился своим исключительным положением и ничего никому не рассказывал. Правда, тогда и рассказывать-то было нечего… И как он только умудрился сбежать! А что, если сейчас Алессио позвонит и сообщит, что он нашел пацана в моем винном погребе или где-нибудь в саду!» – Консоли украдкой погладил плоский бок мобильника. – Да нет, слишком много времени прошло. Да и Джакомелли не идиот, чтобы такую панику зря наводить!» Он попытался восстановить в памяти передачи «Гиен», где раскручивались истории священнослужителей-педофилов. Все жертвы домогательств объявляли о перенесенном насилии спустя много лет, когда становились взрослыми. Он попробовал вспомнить, какое научное объяснение дал психиатр этому феномену, но так и не смог. «Но даже если ребенок промолчит о том, что происходило у меня дома, полиция все равно обязана разобраться, как и по чьей вине ему удалось убежать из лагеря. А с новым министром внутренних дел все стало особенно строго! Хотя здесь я найду, что сказать в свое оправдание. Тем более что сицилийская полиция совсем не заинтересована раздувать это дело. Но если копнут поглубже и начнут опрашивать нашу киношную группу, доберутся до переводчицы… Тогда и всплывет эпизод с мальчиком в окне моей виллы, который подтвердит Ванесса!» Вдали показались огни Горска, и мысли Консоли завертелись в сумасшедшем водовороте: «Алессио в стороне остается по-любому, если только его где-то еще не зацепили. Уж больно он раскомандовался и так лихо сообразил, как следы замести. Но сейчас надо о другом думать – под каким предлогом позвонить Ванессе, чтобы вызвать ее на улицу? Вся надежда на то, что она девушка скромная и исполнительная, лишних вопросов начальству задавать не будет. А если все-таки она успела сообщить кому-то о том, что увидела ребенка у меня в доме? – Это был основной аргумент, который не давал ему покоя. – Но даже если и так, это уже не будет прямым свидетельством, а всего лишь пересказ домыслов, поступивших от психически неуравновешенной девушки, покончившей жизнь самоубийством», – отмел последние сомнения Консоли. Подъезжая к гостинице, Консоли облегченно отметил, что народ разошелся по номерам и только кучка запоздавших официантов из ресторана о чем-то спорила у входа. Продюсер специально задержался на заднем сиденье, вынимая деньги и дожидаясь, когда они разойдутся. Он, завернув за угол и встав в самое темное место, набрал номер Ванессы. Как он понял, девушка уже лежала в постели и спросонья даже не удивилась, почему Консоли вновь оказался в Горске. – Надо переговорить и очень срочно, это касается работы! – заявил продюсер. – Хорошо, хорошо, я сейчас подойду, – тут же согласилась Ванесса. Он все еще не знал, что придумать, а голос осип от страха, воротник рубашки стал совсем мокрый. Под мышками расплывались темные пятна пота, но он уже решил идти до конца. «Только бы мне ее на мост завести, а там… А там…» – от одной мысли о том, что он должен сделать, страх корявой клешней хватал за горло, и Консоли начинал задыхаться. Ему мешала крупная кожаная сумка, которую он брал с собой в Горск, он подумал, что ее надо будет поставить где-то рядом, когда будет толкать Ванессу. Продюсер вдруг вспомнил, что в самом начале Ванесса просматривалась на эпизодические роли: «Вот с этой стороны и буду действовать. Нет такой девушки, которая не хотела бы стать актрисой!» Он услышал легкие шаги и вышел из тени. – Дело серьезное и безотлагательное, – начал Консоли, двигаясь в направлении моста. – Ты же говорила уже с армянским режиссером? – Это по поводу совместного фильма? – тут же включилась Ванесса. – Да, да, – нервно подтвердил продюсер, быстро шагая и жестикулируя, это помогало ему скрыть жуткое напряжение. – Со сценарием надо на комиссию выходить и актеров на основные роли представить. Вот о тебе подумали. Очень ты на одну из героинь похожа по типу. На подачу заявки всего два дня осталось. – Ой, так вы даже в Рим из-за этого не уехали? – поразилась Ванесса, приостановившись. – Да нет, я на полдороге узнал, что рейс на утро перенесли, вот и решил вернуться, дела поделать – чего в аэропорту-то сидеть? Тебе Рубен дал сценарий прочитать? – поинтересовался Консоли. – Не-е-т… – удивленно протянула девушка. – Как?! – вполне естественно возмутился Консоли. – Тогда я тебе один из эпизодов коротко расскажу, а ты попробуешь отыграть. – Прямо сейчас и здесь? – Глаза девушки округлились. Последнее время она слышала много рассказов актрис о том, как, придя на кастинг в пустующий офис к режиссеру, а то и прямо на собственную виллу, они подвергались сексуальному домогательству, а порой и жесткому изнасилованию, получали потом главные роли, выпускали фильмы и завоевывали «Оскары». Ванесса всегда с увлечением смотрела такие передачи, сомневаясь в искренности повествований, ведь они, как правило, всплывали через десять, а то и двадцать лет после всего произошедшего. Но в данном случае однозначно было что-то другое. Она вспомнила, что где-то читала, что именно непрофессионалов испытывают на пробах в таких непредвиденных необычных обстоятельствах, чтобы сразу определить, сможет ли человек, не имеющий актерского образования, сориентироваться и справиться с ролью. Ванесса еле успевала за продюсером, который шел очень быстро, все так же размахивая руками. – Речь идет о самоубийстве, которое должна совершить одна из героинь, бросившись в речку. Возможно, даже прямо здесь, в Горске снимать будем. – Они стали подниматься на мост. – Если коротко: девушку бросает ее любимый, она долго переживает, а потом решает наложить на себя руки. Потом тебе Рубен даст сценарий прочесть, тогда как следует разберешься, если решим, что подходишь, – уточнил Консоли. Они остановились в центре моста, на самом его изгибе. Продюсер помнил, что ограждение было высоким, но сейчас оно показалось еще выше. – Ну что, готова? – Для пущей убедительности он вытащил мобильник. – Я тебя на телефон поснимаю, а потом кадры Рубену сброшу. Опять же, если смысл в этом будет. Хотя он очень на тебя надеется, – подбодрил он Ванессу. – Потом, конечно, еще пробы сделаем, – подчеркнул он, увидев сомнение на лице девушки. – В сцене слов нет, так что давай пластикой и жестами импровизируй. Предполагается, что она на заградительную решетку взбирается, а потом вниз прыгает. На прыжок каскадера пригласим, а все остальное – сама. – Мне какое-то время надо, чтобы настроиться, – проговорила Ванесса, задумавшись.