Надо было воспользоваться психологическим преимуществом, пока объект не пришел в себя. — Кто сообщил адрес, время и условный сигнал? Сыщик молчал. Ахимас опустил дуло ниже, целя в коленную чашечку, но Фандорин, кажется, не испугался. Наоборот, бледности вроде бы поубавилось. — Ванда? — не выдержал Ахимас, и в голосе прорвалась предательская хрипотца. Нет, этот не ответит, подумал он. Умрет, но не скажет ни слова. Такой уж типаж. И тут сыщик вдруг разомкнул уста: — Отвечу. В обмен на мой вопрос. Как был убит Соболев? Ахимас покачал головой. Его не уставала удивлять человеческая экстравагантность. Впрочем, профессиональное любопытство на пороге смерти заслуживает уважения. — Идет, — кивнул он. — Но ответ должен быть честным. Слово? — Слово. — Экстракт амазонского папоротника. Паралич сердечной мышцы при учащенном сердцебиении. Никаких следов. «Шато-икем». Дополнительных пояснений не понадобилось. — Ах, вот оно что… — пробормотал Фандорин. — Так это Ванда? — сквозь стиснутые зубы спросил Ахимас. — Нет. Она вас не выдала. Ахимас чуть не задохнулся от неимоверного облегчения — на миг даже закрыл глаза. Когда лицо человека из прошлого напряглось в ожидании ответа, Эраст Петрович понял, почему он до сих пор еще жив. Но едва прозвучит ответ на вопрос, имеющий для белоглазого такое значение, как немедленно грянет выстрел. Тут не упустить бы миг, когда палец чуть шевельнется на спусковом крючке, начав движение. Имея дело с безоружным, вооруженный неминуемо приглушает свои инстинкты, ощущая себя в безопасности, чересчур полагается на бездушный металл. Реакции такого человека замедленны — это азбука искусства «крадущихся». Правильно угадать момент — главное. Первый рывок вперед и влево, пуля пройдет правее. Потом броситься под ноги — вторая пуля пройдет над головой. И тогда подсечку. Рискованно. Восемь шагов — многовато. А если объект догадается чуть отступить назад, то вообще пиши пропало. Но выбора не было. И тут белоглазый впервые совершил оплошность — на секунду прикрыл глаза. Этого было достаточно. Эраст Петрович не стал рисковать, бросаясь под пули, а вместо этого прямо с места пружинисто прыгнул в окно. Локтями вышиб раму, вылетел в вихре стеклянных осколков, перевернулся в воздухе и благополучно приземлился на корточки. Даже не порезался. В ушах звенело — видимо, белоглазый все же успел выстрелить. Но, разумеется, не попал. Фандорин побежал вдоль стены. Рванул из брючного кармана свисток и подал условный сигнал для начала операции. Никогда еще Ахимас не видел, чтобы человек двигался с такой быстротой. Только что стоял на месте, и вот лаковые штиблеты с белыми гамашами уже исчезли за окном. Он выстрелил, но на долю секунды позже, чем следовало. Не задумываясь, перескочил через засыпанный стеклом подоконник. Упал на четвереньки. Сыщик бежал и отчаянно дул в свисток. Ахимасу даже стало его немного жаль — бедняга рассчитывал на подмогу. Легкий, как мальчишка, Фандорин уже сворачивал за угол. Ахимас выстрелил с бедра — от стены брызнула штукатурка. Нехорошо. Но внешний двор побольше внутреннего. До ворот объекту не добежать. Вон они, ворота — с деревянным навесом, с резными столбами. Исконно русские, допетровской конструкции, а зовутся почему-то «свейскими». Видно, в незапамятные времена научились москвитяне этой плотницкой премудрости у какого-нибудь шведского купца. Посреди двора застыл с метлой в руках дворник, разинув щербатый рот. Тот, что изображал пьяного, так и сидел на скамейке, пялился на бегущего коллежского асессора. К стенке испуганно жалась давешняя бабенка в ковровом платке и балахоне. Эраст Петрович вдруг понял — это не агенты! Просто дворник, просто забулдыга, просто побирушка. Сзади звук бегущих шагов. Фандорин сделал зигзаг в сторону — и вовремя: плечо обожгло горячим. Ерунда, по касательной. За воротами виднелась золотая от солнца улица. Вроде бы близко, а не успеть. Эраст Петрович остановился, развернулся. Какой смысл пулю в спину получать? Остановился и белоглазый. Было три выстрела, значит, в «баярде» еще три пули. Более чем достаточно, чтобы прекратить земной путь господина Фандорина, двадцати шести лет от роду, родственников не имеющего. Расстояние — пятнадцать шагов. Слишком много, чтобы пытаться что-то предпринять. Где Караченцев? Где его люди? Думать об этом было некогда. Под манжетом была стрела, вряд ли действенная на таком отдалении. Тем не менее Эраст Петрович поднял руку, готовясь резко согнуть ее в локте. Белоглазый тоже неспешно нацелил ему в грудь. У коллежского асессора возникла мимолетная ассоциация: сцена дуэли из оперы «Евгений Онегин». Сейчас белоглазый запоет: «Паду ли я, стрелой пронзенный». Две пули в грудь. Потом подойти и третью в голову. На выстрелы никто не прибежит. В этих местах городового днем с огнем не сыщешь. Можно не торопиться. Тут, угловым зрением, Ахимас уловил какое-то быстрое движение. Стремительная приземистая тень метнулась от стены. Резко развернувшись, он увидел перекошенное в свирепой гримасе узкоглазое лицо под нелепым ковровым платком, увидел разинутый в клекочущем крике рот. Японец! Палец нажал гашетку. Бабенка, что робко жалась к стене, вдруг издала боевой клич иокогамских якудза и кинулась на белоглазого по всем правилам дзюдзюцу. Тот проворно обернулся и выстрелил, но бабенка нырнула под пулю и исключительно грамотным ударом мавасигири из четвертой позиции сбила стрелявшего с ног. Нелепый ковровый платок съехал на плечи, показалась черноволосая голова, обмотанная белым полотенцем. Маса! Но откуда? Выследил, проходимец! То-то так легко согласился отпустить хозяина одного! И не платок это вовсе, половичок из «Дюссо». А балахон — чехол от кресла! Но проявлять запоздалую наблюдательность было некогда. Эраст Петрович ринулся вперед, выставив руку со стрелой, но стрелять поостерегся — не угодить бы в Масу. Японец ударил белоглазого ребром ладони по запястью — «баярд» отлетел в сторону, ударился о камень и грохнул прямо в синее небо. В следующую секунду железный кулак со всей силы ударил японца в висок, и Маса обмяк, ткнулся носом в землю. Белоглазый мельком глянул на надвигающегося Фандорина, на валяющийся поодаль револьвер, гуттаперчево вскочил на ноги и кинулся обратно, к внутреннему двору. До «баярда» было не достать. Противник ловок, владеет навыками рукопашного боя. Пока будешь с ним возиться, очнется японец, а с двумя такими мастерами в одиночку не справиться. Назад, в комнату. Там на полу, возле кровати, заряженный «кольт». Чуть замедлив бег, Фандорин подхватил с земли револьвер. На это ушло каких-нибудь полсекунды, но белоглазый успел свернуть за угол. Снова, как давеча, возникла неуместная мысль: будто дети в салочки — то дружно бежим в одну сторону, то так же дружно обратно. Было пять выстрелов, в барабане всего один патрон. Промахнуться нельзя. Эраст Петрович обогнул угол и увидел, что белоглазый уже схватился рукой за дверь седьмого номера. Не целясь, коллежский асессор пустил стрелу. Бесполезно — объект скрылся в проеме.