— Идем. Они двинулись по дну канавы, напряженно прислушиваясь к каждому шороху, готовые в любую минуту нырнуть в подлесок. Но кругом было спокойно, только воздух становился все гуще. Быстро смеркалось. Черно-синяя туча закрывала теперь полнеба. — Они могут пустить по нашим следам собак,— сказал парень.— Они всегда так делают. С первой же станции пошлют на дрезине охрану с овчарками. — Мы не оставим следов, — усмехнулся Станислав. Парень удивленно посмотрел на него. — По воздуху полетим, что ли? Станислав не ответил. Он уже знал, что горожане ведут себя в лесу, как дети, попавшие в незнакомое место. Даже старые люди, живущие недалеко от леса, плохо разбирались в силе ягод и трав, которые там росли. Белые больше прислушивались к шороху раскрашенных бумажек, которые называли деньгами, чем к голосам природы. Самый маленький Мугикоонс из лагеря Молодых Волков был опытнее, чем взрослый белый. Станислав шел не частым, но широким шагом. Несколько раз он нагибался, разглядывая что-то на склонах канавы. Наконец выдернул два пучка какой-то травы, отряхнул с корней землю и спрятал траву в карман. — Здесь не растет кванони, — пробормотал он. — Зато есть сахкиегун. Еще издали они увидели два тела на железнодорожном полотне. Первый, к которому они подошли, лежал навзничь, с запрокинутой назад головой. В его широко открытых глазах гасло небо. Под спиной расплывалась лужа крови. В судорожно сжатых пальцах застряла щебенка, будто последним усилием он пытался унести с собою щепоть родной земли. Пули пробили ему плечи и грудь, вспоров одежду. С левой ноги соскочил коричневый башмак и валялся неподалеку. Станислав осмотрел тело. Короткие ружья швабов стреляли с непостижимой быстротой. Раны от пуль располагались близко друг от друга. Это оружие было страшнее, чем карабины королевской конной полиции, которые ему приходилось видеть в стране Толанди. Видимо, человек ушел в Страну Теней мгновенно, не успев даже сообразить, что с ним произошло. Второму автоматная очередь разнесла голову. Темные брызги застыли на шпалах. Пиджак лопнул по швам. Ноги, согнутые для прыжка, так и не разогнулись. — Они умерли, как воины, — сказал Станислав. — Их глаза до конца видели свободу. «Гу-у!.. Гу-у!..» —мрачным эхом разнеслось по лесу. Станислав поднял голову. — Это кричит куку-куру, сова. Скоро ночь. Надо идти. Они спустились в канаву. Здесь Станислав сел на землю, вынул из кармана пучок зелени и стал тщательно натирать им подошвы ботинок. Второй пучок он бросил своему спутнику. — Натирай. Парень недоуменно повертел пучок в руках и даже понюхал его. — Что это? — Сахкиегун, дикая петрушка. Ни один зверь не почует наших следов. … К полуночи они были глубоко в чаще и продолжали идти не переставая, все дальше и дальше от железной дороги. Только один раз парень остановился, протянул руку Станиславу и сказал: — Меня зовут Ян. Ян Косовский. ○ Гроза прогремела где-то на юге, раскалывая небо голубыми сполохами. Ветер принес усилившиеся запахи травы и прелых листьев. Облака разошлись, открыв звезды. Прямо в зените сверкали, переливались чистым голубым светом звезды Большой Медведицы. — Ян, — обернулся к спутнику Станислав. — Семь Глаз показывают половину ночи. Нужно отдыхать, иначе завтра мы будем слабыми, как старые женщины. — Нет, Стась, нужно идти на север. И чем быстрее, тем лучше. На севере, в Борковицких лесах, могут быть наши. Нужно найти их. У нас нет другого пути. — Нельзя идти сейчас, Ян. Ночная дорога отнимет у нас силы. А утром я смогу разговаривать с лесом. — Я уверен, что здесь всюду карательные отряды. Утром они схватят нас, как кроликов. — Утром лес укроет нас лучше, чем ночью. — Ты думаешь? — Знаю. Ян остановился. — Хорошо. Что будем делать сейчас? — Спать. — Здесь?! — Да. — Ну, знаешь… Под утро мы промокнем как щенки от росы. — Будем спать на дереве, — сказал Станислав. — На этих елках? — Зачем лишние слова? — сказал Станислав. — Здесь растут тополя. Тополь — теплое дерево. Подходящий тополь нашелся не сразу. Станислав ходил во мраке под деревьями, ощупывал в темноте ветви, поглаживал стволы ладонью. Наконец он нашел тополь средних размеров с широкой развилкой на высоте двух человеческих ростов и с густой кроной, похожей на шатер. Под этим шатром чернела непроглядная темь. Шелестели невидимые листья. Охватив ствол ладонями, Станислав уперся в него ступнями и быстро поднялся к развилке. Усевшись на нее, окликнул Яна. Через минуту Косовский был рядом с ним. Подогнув ветви, Станислав переплел их и устроил нечто вроде гамака, в котором можно было лежать без риска свалиться вниз. Ветра здесь почти не чувствовалось. К тому же Станислав выбрал развилку, отходящую на южную сторону. С севера их прикрывали ствол и крона. — Здорово получилось, — сказал Ян, устраиваясь на переплетенных ветвях. — Похоже, что ты всю жизнь провел в лесу. — Я жил в лесах Толанди, — сказал Станислав. — Толанди? Что-то не припомню, в каком это воеводстве. — Это не воеводство. Это земля на юг от реки Макензи. — Река Макензи? Подожди… Это где-то в Силезии? — Канада. — Э… так ты, значит, не поляк? — Я шауни. — Кто-кто? — Шауни. — Не слышал я что-то про таких. Кто такие шауни? — Индейцы. Гамак вздрогнул от резкого движения Яна. — Чёрт… Я думал, ты бредил там, в вагоне. Так значит… все правда? Ты настоящий индеец? — Да. — Откуда ты знаешь наш язык? И каким ветром тебя занесло в Польшу? — Надо много говорить, — сказал Станислав. — Посмотри, Семь Глаз уже повернули к рассвету. Мы должны отдыхать, чтобы завтра не быть похожими на маленьких детей-ути. — Подожди. Только один вопрос. Ты давно в Польше? — Большое Солнце. Это, по-вашему, год. Надо спать. Человек не может узнавать все сразу. ВЕЛИКИЙ ВОЖДЬ ПОНТИАК